Не беси меня!

- Значит, будем бороться с твоим подсознанием… - он задумчиво почесал подбородок, на котором к вечеру начала пробиваться щетина. Странно, при свете офисных ламп я ее не замечала, а вот в темном салоне, подсвеченном только уличными фонарями, эта легкая светлая поросль стала видна. А какого хрена я взялась его рассматривать - вообще загадка.

- Может, лучше его не трогать? - спросила после долгой паузы.

- Кого? - кажется, Хмель тоже успел забыть, о чем только что говорил. Нормальная такая из нас получилась парочка: каждой сам на своей волне, похоже, и фразы звучат лишь для того, чтобы спугнуть тягостное молчание.

- С подсознанием шутки плохи, говорю. Можно в дурку загреметь, если трогать неправильно. А ты у нас, вроде бы, не по психологии специалист. Так что, давай лучше оставим все, как есть!

- Как есть, это как, Надюш? - меня передернуло от этого «Надюша». Со времен Зацепина раздражало такое обращение.

- А так: ты смиряешься с тем, что я реагирую на тебя неадекватно. Если конкретно, то готова хамить и некультурно выражаться по любому поводу. Поэтому просто держись от меня подальше. И тебе, и мне так будет легче.

- А если мне нравится, что ты на меня реагируешь, Надь? И я не хочу держаться подальше?

- Ты снова хочешь быть посланным в задницу?!

- Приехали. Это же твой дом? - я, за разговором, и не заметила, что уже пару минут мы стоим напротив моего подъезда.

- Да, мой. Спасибо за заботу, я пошла.

- Погоди… Провожу тебя до подъезда.

- Да тут всего три шага сделать! - но он уже вышел из машины, направился к моей двери, придержал ее, помогая мне выйти… Не убегать же теперь, в самом деле?

Хмелевский взял меня за руку. Вроде бы, ничего странного: нормальное поведение воспитанного мужчины, помогающего даме… Но я вздрогнула, будто разрядом прошибло. Выдернуть ладонь не успела: Влад потянул меня на себя, поставил на ноги, придвинулся вплотную.

- Ты тоже это почувствовала, да?

Глава 4

- Что? - изобразила максимум недоумения, на который только была способна.

- Ты до сих пор на мои прикосновения реагируешь так же, как и раньше. И я на твои - тоже. - На улице было темно, тусклый свет фонарей во дворе не справлялся с густыми сумерками. Наверное, поэтому я не могла разглядеть лицо Хмеля и понять, что на нем написано: издёвка, удивление или вечное самодовольство…

- Ты до сих пор придумываешь какие-то странные вещи, Влад, очень далекие от реальности. Спустись уже на землю. И прими как данность: я на тебя реагирую только негативно. И… вздрагиваю, когда ты прикасаешься, тоже потому, что мне это неприятно! - Старалась говорить как можно убедительнее. Но вот не знаю, кого больше сейчас убедить пыталась…

- Мда? А если так?

Не успела сообразить, к чему он клонит, поэтому среагировала с опозданием: дернулась, было назад, но за спиной была дверь автомобиля. Она-то и помешала спрятаться от наглых рук Хмеля.

А эти загребущие конечности действовали с невиданным нахрапом: одна ладонь легла на талию, большая, горячая, заставляя выгнуться, снова вздрогнуть от неожиданности, вторая обхватила за шею, поднялась, пальцы взъерошили волосы, перебирая пряди, вызывая какую-то безумно сладкую дрожь… И да, конечно же, Хмелевский снова меня целовал, не спрашивая согласия. Смело, напористо, немного даже грубо. А я, честно сказать, не сильно-то и сопротивлялась.

Возмутительно, гадко, непозволительно хорошо целовался этот невозможный гад. Так, что глаза прикрылись сами собой, а руки потянулись навстречу. Прикосновение губ словно вышибло из меня все возражения и мысли о том, что обниматься на темной улице со своим давнишним врагом - неправильно и нехорошо. Я вообще потеряла возможность соображать. Только подстраивалась под него в завораживающем танце губ и языков, уже сама притягивала руками все крепче, вжималась в его тело плотнее, казалось - еще пара секунд, и мы начнем раздеваться, не стесняясь ни обстоятельств, ни времени… И темнота двора казалась уже не досадной помехой, а спасением.

Спугнул и остановил нас громкий звук шагов. Кому-то из соседей приспичило прогуляться с собакой… Слава Богу, нас этот случайный прохожий не заметил…

Я уткнулась лицом в плечо Хмелевского, пытаясь немного отдышаться и спрятать свои алеющие щеки. Мозг начал возвращать свои способности, а вместе с ним пришло и осознание того, что только что случилось.

- Ну, что, Надь? Ты, все-таки, согласна?

- С чем? - спросила, все так же, не поднимая голову.

- Наша взаимная реакция никуда не пропала. До сих пор действуешь на меня крышесносно. Хлоп - и все тормоза отказывают.

- Не обобщай.

Хмель фыркнул. Явно, хотел что-то сказать, но сдержался. Молча поглаживал мои волосы, превращая остатки прически во что-то совсем непотребное. Это была очень странная близость: умом я понимала, что пора оторваться от парня и убираться восвояси, но все остальные части организма требовали продолжения.

- Я не обобщаю, Надь. Просто вижу и чувствую, что ты на меня реагируешь точно так же, как и много лет назад. И отчаянно хочу продолжения!

Я, наконец-то, подняла голову. Посмотрела ему в лицо. Странно. Похоже, серьезно говорил, даже тени улыбки не было.

- Ты одна живешь, Надь?

- На что ты намекаешь, Хмелевский? - этот вопрос просто вывел из равновесия, спустил с небес на землю, заставил вспомнить все гадости и причины, по которым я его ненавидела.

- Ни на что. Я прямо спрашиваю: если напрошусь к тебе в гости, это никого не заденет? Может, ты  еще с кем-то квартиру снимаешь, тогда, конечно, будет неудобно. Лучше тебя ко мне в гости позвать…

- А тебе не пришло в голову, что меня дома может ждать парень? И твои приглашения будут совсем неправильными? - попробовала оттолкнуть его, но не вышло: слишком крепко прижимал.

- Я наблюдал весь вечер: ни одного звонка не было, ни одной смс-ки с вопросом, когда же ты закончишь работать. Вернее, были, но только от девчонок. Так что, если он тебя и ждет, то как-то совсем неубедительно.

- А ты, как и прежде, считаешь, что можешь решать за других?

Хмелевский погладил меня по щеке и улыбнулся снисходительно:

- Надюш, я все уже выведал о тебе от Таисии Петровны. Вернее, и выведывать не потребовалось. Она сама начала меня сватать, как только мы вышли за порог кабинета.

- Зачем тогда спрашиваешь?

Он пожал плечами.

- Ну, так, для приличия. Тем более, спросил-то я не о парне, а о соседках. А ты сама уже продолжила эту тему.

Я закрыла лицо руками.

- Господи… Хмелевский, как от тебя отделаться-то? Что ты прилип ко мне, словно банный лист к заднице, а?

- Ну, попробуй позвать меня в гости. Вдруг, пообщаемся поближе, и я разочаруюсь в тебе?

Что ж… Это была неплохая идея…

- У меня пустой холодильник. Только кошачий корм в наличии.

- Ого! У тебя есть кот?

- Бывает.

- Не понял?

- Хозяйка квартиры иногда подкидывает его мне на пару дней, когда по делам уезжает. А мне не сложно за животным присмотреть.

- Ну, и славно!

- Что именно? - чем дальше мы разговаривали, тем хуже я понимала Влада.

- Что ты не превратилась в старую деву с сорока тремя кошками.

- Твоими стараниями, недолго и превратиться. - Удивительное дело: мы продолжали пререкаться, не меняя положения тел. Я даже пригреться успела в объятиях Хмелевского. Вечерний воздух как будто провоцировал на то, чтобы и дальше к нему прижиматься.

- Не буду выяснять, что ты имела в виду, Надя. Иначе, до утра здесь проболтаем. Лучше пойдем. - Он, наконец, оттолкнулся от машины и потянул меня за собой.

- Куда пойдем? Неужели, ты еще не понял, что кормить мне тебя нечем, а кошачий корм неприкосновенен?

- Вон у вас супермаркет в соседнем доме, еще работает, судя по всему. Каких-нибудь продуктов да раздобудем. - Он на ходу щелкнул сигнализацией автомобиля.

В магазине Хмелевский вел себя, как настоящий голодный мужчина: мел в корзинку все подряд, не задумываясь о сочетаниях продуктов, на сроки годности не смотрел, на цены - тоже. Я удивлялась, думала о том, что же за диковинный салат он планирует стряпать, но молчала. Черт их знает, этих мажоров… Может быть, у них принято закусывать шпроты маринованными грибами, а на быстрорастворимое пюре тереть твердый сыр с плесенью… Не выдержала, когда поверх всего этого нелепого набора упала пачка творога, который нормальный человек есть ни за что не будет, и два пакета с кефиром.