Страница 107 из 112
Я никогда не был в золотой зоне, поэтому с большим интересом смотрел в окно. Улицы были чистые и ухоженные, как и в других зонах, разбиты парки со множеством памятников и указателей в виде мензурок, молекул и весов. Настигающие столицу сумерки окутали каменную фигуру древнего старца, переписывающего книгу, золотым гусиным пером тот старательно выводил буквы на каменных страницах.
Дом родителей представлял собой трапецию, крыша которой терялась в небе. Сто сорок третий этаж: стоило только подумать, как заранее кружилась голова. Вместо балкона - застеклённая зелёная терраса, пальмы широко раскинули кожистые листья на фоне заката. Маленькие кустики в кадках были аккуратно подстрижены. Кто-то заботился о саде.
Отец Евы оказался темноволосым смуглым мужчиной с аккуратной бородкой а-ля эспаньолка. Мама — угодливой блондинкой с простоватым лицом. Приветливо и смущённо мы улыбнулись друг другу.
— Здравствуйте! Меня зовут Най Вольфович, это моя прекрасная половина - Кэридин.
Я кивнул и чуть было не протянул руку! На Эллионе же так не принято!
— Максимус Иллионов.
— Папа, мы голодны, весь день провели в Министерстве и за сборами вещей, — Ева сникла, мысль о предстоящем отъезде впервые отозвалась в ней грустью. Всем стало неловко, из кухни чувствовался густой аромат пищи.
— Просим за стол, – с напускным оживлением сказала Кэридин. — У нас новейший Тридд, модель 3562.
Каждый с улыбкой делал вид, что жаждет отведать блюда именно нового Тридда. Будто это была обычная родственная встреча: приезд молодоженов к тестю с тёщей. Мы расселись вокруг золотистого овального стола, слишком большого для четверых. Вид и запах рассыпчатого риса, приправленного жиром, стекающим с выложенного сверху жареного мяса с коричневой коркой, вызвал у меня приступ голода. Корзина – робот застыла в режиме ожидания. Какое-то время мы ели под тихонькое звяканье посуды и собственные мысли.
— Скажите, Макс, Вы не аталиец? Простите, если сболтнул глупость, — начал допрос отец Евы. Вопрос был задан в непринуждённом тоне, но я чувствовал, что для него важен ответа.
— Всё нормально. Вы правы, — сказал я и проглотил очередной кусок. Здешний Тридд готовил гораздо лучше моего.
— Откуда вы, если не секрет? - продолжил расспрос Най. Я поймал встревоженный взгляд Евы.
— Большую часть я провёл на Поверхности.
— Мужества вам не занимать. Или романтики, — усмехнулся тесть.
— Всего понемногу, – опустил я глаза и улыбнулся в ответ. Приятные люди!
— Понимаю, почему Ева выбрала вас! За необычность!
— Когда вы отправляетесь? - вклинилась Кэридин, маскируя под мягким вопросом тревогу.
— Мама, завтра, с утра. Я тебе говорила, — быстро ответила Ева. Ей было не по себе больше всех. Всё-таки родители! Да и ссылка была с открытой датой возвращения!
— Жаль, что так скоро, – промолвила Кэридин с печальной улыбкой. С начала ужина она не съела ни кусочка. — Останьтесь на ночь, пожалуйста.
В её голосе звучала мольба и невыплаканные слезы. Неловкость села за наш стол пятой гостьей.
— Присоединяюсь! - подхватил Най с натяжным весельем. Кэридин встряхивала головой, совсем как Ева.
— Действительно, почему бы и нет? — Ева вторила родителям. Три пары глаз с робкой просьбой обратились ко мне.
— Я не против.
— Вот и договорились! — подытожил глава семьи.
Остаток ужина прошёл в разговорах на отвлечённые темы. Словно призрак скорой разлуки не витал на этом первом и, возможно, последнем родственном ужине. Я восхищался родителями Евы: единственная дочь завтра уезжает в неизвестном направлении со странным, нездешним мужчиной, а они спокойны, не суетливы и горды за неё. Наверное, это и есть “осознанность жителей Эллиона”. Во всем слепо доверять государству и гордиться своей ролью в обществе. И гражданским подвигом это не считается. А как удивятся они должно быть, если услышат о моём восхищении. Может, так оно и лучше, проще, если принимаешь волю начальства без сомнений.
После ужина женщины удалились посекретничать. Обсудить меня, чего уж там!
Най предложил попить чай на утеплённой террасе. Пахло свежеполитой землёй.
— Мне зеленый с жасмином, пожалуйста!
Два велюровых кресла-полудивана звали присесть и расслабиться. Столик с египетской символикой разделял нас. Сад был таким густым, что я не видел города за стеклом.
— Снова проявилась ваша необычность, даже в выборе напитка! — улыбнулся Най, усевшись. — Вы не против поговорить?
— Совсем нет. Можно говорить мне ты.
— Ну, тогда взаимно.