Страница 31 из 53
- Какая древность! Ему не меньше шести веков. Мне еще не попадались такие старые вещи.
- Оно не работает, - коротко и печально сообщил Арлауг.
- Так ты хотел, чтобы оно еще и работало! Хватит того, что раритетная вещь сохранилась неповрежденной.
- Несколько месяцев оно работало. Значит, если починить, будет работать и дальше.
- Ничего это не значит, поверьте мне, молодой человек. Лучше скажите, откуда у вас эта забавная вещица?
- Подарил учитель из магической Академии.
- Ясно. Наверное, у них в Академии подобных древностей навалом, поэтому им не жаль работать с ними. Хотя все равно не понимаю. Наука создания артефактов шагнула далеко вперед, даже у меня есть куда более совершенные устройства такого рода. В Академии должны быть тем более. А, я догадываюсь. Только без обид. Учитель хотел выбросить эту штуковину, но в последний момент решил подарить ее вам. Вы ей пользовались, и она ожидаемо сломалась. Поскольку у вас нет денег на более продвинутые устройства, вы решили ее починить. Я верно понимаю?
Бастарду очень хотелось испепелить наглого торговца, но такие вольности закончились бы для него каторгой, а то и эшафотом. Поэтому он молча кивнул.
- Отлично! У меня есть более интересное для нас обоих предложение. Я отдаю вам другое устройство, не самое новое, но гораздо лучше вашего, а взамен беру этот раритет. Годится?
Предложение оказалось неожиданно щедрым, и Арлауг с ним немедленно согласился, заодно простив торговцу дерзкие речи. Тот же не мог знать, что перед ним особа благородных кровей.
Поначалу бастард не заметил в своем новом приобретении ничего особенного. Такой же узкогорлый сосуд, такие же мельтешащие шарики. Только выглядели они контрастнее, не такими размазанными как в раритете. И, как ни странно, учеба пошла заметно быстрее. Но главное потрясение ждало Арлауга впереди. Однажды, занимаясь с устройством, он вдруг почувствовал, как его заполнила некая субстанция, эфемерная, но при этом интенсивно впитывающая разлитую вокруг магическую энергию. Вскоре он был заполнен этой энергией до краев, она не бушевала в нем, а медленно перетекала, создавая ощущение огромной мощи, каких-то невероятных открывшихся возможностей. Тут же возникло желание испытать, на что он теперь способен. Неподалеку от деревни, куда поселил их владетель, был изрезанный оврагами пустырь с холмом. Туда Арлауг бросился чуть ли не бегом. Примчался, оценивающе оглядел холм и применил самое распространенное из боевых заклинаний.
Стражники явились быстро, привлеченные ярчайшей вспышкой непонятного происхождения. Они увидели ровную площадку вместо большого холма и лежащего неподалеку без сознания юношу. Сбылись слова проверяющего, у отпрыска властелина проснулся дремавший могучий дар.
О случившемся немедленно донесли владетелю. Тот выехал на место несанкционированным земляных работ, оценил их масштаб и коротко бросил:
- Пригласите во дворец Виана Формака.
Означенный Виан был магом преклонных лет со скромным природным даром, который частично компенсировал обширными познаниями в науке волшбы. В этом он мог легко посостязаться с учителями Академии. Хотя опыта преподавания у Виана не было, во всем Легрансе он лучше всего подходил на роль учителя архимага. А в том, что в бастарде проснулись задатки будущего архимага, владетель был абсолютно уверен. Надо сказать, что Формак без энтузиазма отнесся к поручению Лар Берадота, но куда деваться. Если владетель приказал, то хоть в лепешку разбейся, но сделай.
Занятия начались с того, что старик обучил юношу контролировать свой дар, четко дозировать его применение. А то всякий раз грохаться в обморок после волшбы не слишком комфортно. Да и бить со всей силы, когда тре6уется лишь легкое касание, тоже удовольствие ниже среднего.
Потом началось изучение защитных плетений. Формак был абсолютно убежден, что прежде чем нападать, маг должен научиться грамотно защищаться.
Переселение в Улей смешало все планы Формака. Владетель потребовал форсировать обучение, причем делая акцент на атакующие заклинания. Виан, скрепя сердце, подчинился. Старика утешало то, что среди их противников не было магов, а против зараженных и людей вполне хватит защитной сферы, которую бастард в основном успел освоить.
Маленький домик стоял на лесной поляне, и все причастные называли его избушкой. Причастных было не то, чтоб уж очень много, но и не мало: большинство окрестных рейдеров, предпочитавших не рассекать по Улью в авто, а передвигаться на своих двоих. Эти люди свято верили, что шум автомобильных двигателей никак не компенсируется скоростью, и если машина не защищена мощным вооружением или могучими дарами ездоков, недолго ей бороздить просторы Улья, и скорее рано, чем поздно, ее навсегда остановит кто-то из развитых зараженных.
Конечно, ходьба тоже не панацея, в Улье вообще нет идеального рецепта, позволяющего избегать встреч с монстрами. Вдобавок пешие рейдеры зависают вне поселений днями, а то и неделями. Зато от них самих, их опыта, удачливости, умений во многом зависит, насколько успешной окажется очередная вылазка. Здесь нет такого абсолютно непрогнозируемого фактора, как шумящий двигатель.
Трое рейдеров, временно оккупировавших избушку, занимались обычными хозяйственными делами. Один старательно простирывал одежду, три комплекта полувоенных костюмов типа хаки. Второй чистил оружие, регулярно вспоминая при этом чьих-то родителей, причем исключительно женского пола. Третий возился со спиртовкой, модифицированной а-ля Улей. То есть была она заметно больше стандартных земных спиртовок, используемых в микробиологических лабораториях. Над спиртовкой в сковороде скворчала каша, щедро приправленная мясными консервами.
При этом буквально в метре от иммунного стояла печь, казалось бы куда более удобная в смысле как разогрева, так и готовки пищи. Но в Улье слишком очевидные решения порой наказываются скоропостижной смертью. Дым из трубы мог привлечь внимание какого-нибудь глазастого зараженного, и если он находился в стае, то рейдеры не успели бы даже перекусить перед смертью.
Но вот сковородку водрузили на деревянную подставку в центре крепко сбитого самодельного стола. Мужики явно проголодались. Они ложками черпали еду, старательно дули на нее и все равно обжигались. Когда сковорода опустела, один из них помотал головой и выдохнул:
- Интересно, кому на этот раз свечку ставить будем?
- Ручью, кому же еще, - с истеричными нотками хихикнул второй.
- А ведь так хорошо начиналось, - произнес третий наверное одну из самых популярных фраз в Улье, причем говорили ее и тогда, когда начало было трудно назвать жизнеутверждающим - просто заканчивалось все гораздо хуже.
Но в этот раз начиналось действительно хорошо. До полудня троица успела завалить нескольких зараженных, в том числе топтуна, обеспечив себя на неделю скромной жизни. Внезапное появление рубера стало для них неприятным сюрпризом. Ничего, способного гарантированно остановить огромную тварь, у рейдеров не было. Но им повезло. Благодаря очередному капризу Улья, к полю примыкала невысокая горная гряда с узкой расщелиной. Люди едва в нее протиснулись – как по габаритам, так и по времени, коготь твари на какие-то сантиметры разминулся с последним юркнувшим в расщелину человеком.
Расщелина закончилась крутым подъемом. Кое-как, подсаживая, подталкивая и подтягивая друг друга, беглецы выбрались из западни. Дальше было проще. Ширина гряды немного превышала сотню метров, лавируя между камнями, люди выбрались на ровное место. А там метрах в пятистах маячил лес, к которому рейдеры бросились со всех ног. У деревьев они, не сговариваясь, оглянулись.
Рубер, подобно отважным героям, двинулся в обход гряды. Он уже завершил свой маневр и бросился вдогонку. Беглецы устремились в лес, не питая при этом особых иллюзий. Во время своих головокружительных маневров они успели основательно пропотеть, а один из них содрал с руки кожу о шершавый камень. По этим запахам монстр найдет их не хуже собаки-ищейки. Но рейдерам повезло. Лес на две части делил большой ручей, с натяжкой претендующий на звание маленькой речушки. Мужчины, не сговариваясь, бросились в воду. Брели они долго, где-то с километр. Вышли, естественно, на другом берегу, хотя и опасались, что далеко не самая тупая тварь легко раскусит их примитивный маневр. Но тут расчет был главным образом на выраженную нелюбовь зараженных к воде. Недаром иммунные, если подворачивалась такая возможность, старались путешествовать по рекам и озерам.