Страница 9 из 11
С месяц назад он обратился за содействием в этом вопросе к своему другу детства Шубину, служившему в «Беркуте», обещая в случае успеха долю, но тот послал его «на хер» и едва не набил морду.
– Я тебе это еще попомню, сучий потрох, – вернувшись от размышлений в реальность, – поставил майор бокал на стоявший рядом столик и взглянул на свою «Омегу»*.
Стрелки показывали без одной минуты двадцать, а потом услышал тихий шум подъехавшего внизу автомобиля.
Далее хлопнули дверцы, под тяжелыми шагами заскрипела лестница, и на террасу взошел Пасюк в бейсболке, темных очках и спортивном костюме «адидас», чем-то похожий на итальянского мафиози.
– Мы готовы, Владимир Алексеевич, можем выдвигаться.
– Хорошо, через пять минут выезжаем.
В номере, сбросив купальный халат, Линник облачился в аналогичный прикид, сунув в карман куртки «глок»*, который всегда брал с собой в командировки.
Помимо служебных заданий генерала и его замов, там нередко приходилось выполнять их личные. Ибо начальство имело свои коммерческие интересы, но, в отличие от подчиненных, на всей территории области
В этот раз предстояло разобраться с владельцем Мирнодолинского завода, находившегося в поселке Тошковка.
Дело заключалось в том, что треть акций завода, выпускающего промышленное оборудование, оформленных на подставное лицо, принадлежали одному из руководителей областной СБУ (непосредственному начальнику майора), и тот желал получать более высокие дивиденды.
Линнику поручалось решить этот вопрос, используя оперативные возможности.
Часть его, до выезда, майор решил и теперь похищенный «неизвестными» из своего коттеджа в Первомайске главный акционер предприятия, четвертые сутки томился в подвале на заброшенном хуторе в лесной балке*.
Первомайская милиция вместе с райотделом СБУ вела розыск коммерсанта, но безрезультатно.
Между тем, черный «Рендж-Ровер» с тонированными стеклами, в котором кроме Пасюка с Линником находились два оперативника, вырулил с территории пансионата, и, оставив позади сосновый бор, запылил по степному шляху меж полей, в сторону села Нижнее.
В паре километрах от него свернул на едва приметную дорогу, а потом, юля из стороны в сторону, спустился в поросшую вербами, прохладную долину.
Там, в зарослях лещины, виднелись остатки каменного дома
– Приехали, – остановил машину сидевший за рулем подполковник, все вышли из нее и по густой траве направились жилищу.
– Давайте его сюда, остановившись рядом, – приказал начальник операм.
Те скрылись внутри, а затем появились, ведя похищенного в наручниках и с завязанными глазами.
– Слушай меня внимательно, – сказал Линник, когда тройка остановилась в двух шагах, а человек, втянув голову в плечи, испуганно всхлипнул. – Пан Коцюба (так звали подставного) желает иметь на тридцать процентов больше прибыли по своим акциям. Ты меня понял?
– П-понял.
– Завтра тебя найдут менты с эсбэушниками, – продолжил майор и подмигнул коллеге. – Но им о нашем разговоре ни «гу-гу». Ясно?
– Да, – часто закивал головой пленник.
– Скажешь, что тебя похитили какие-то отморозки и требовали выкуп. – Ну а если сболтнешь лишнее, тебя убьют.
– Не надо…– зарыдал толстяк, обвиснув в сильных руках, а на его штанах затемнело пятно. – Я все, все сделаю!
– Давайте его назад,– брезгливо поморщился Линник, а когда вихляющаяся тройка удалилась, бросил Пасюку, – пошли к машине.
Когда в мерцании первых звезд, пыльный «Рендж-Ровер» въехал на территорию дома отдыха, их встретил хозяин, представленный областному гостю.
– Для вас завтра выходной, – сказал операм начальник и те потопали к стоявшему на стоянке «форду». Хозяин же, по имени Вилорий, средних лет ражий детина, провел офицеров в свой личный блок, где те приняли душ Шарко, после чего все отправились в зал для почетных персон, работавшего до утра ресторана.
Оттуда слышалась разухабистая музыка и смех отдыхавших, с открытой веранды, в небо то и дело взмывали, с треском лопаясь, фейерверки.
– М-да, прямо праздник жизни, – поцокал языком майор. – Красиво отдыхают.
– Сегодня день торгового работника, – расплылся в улыбке хозяин. – Это наши и из соседних районов бизнесмены.
Чуть позже, удобно расположившись в кожаных креслах гостевого зала, передняя стена которого, выполненная из прозрачного стекла отражала звездный купол неба и сонную реку, полковник с майором с удовольствием оглядывали горячительное и холодные закуски, а Вилорий отдавал распоряжение нарисовавшейся рядом смазливой, с ногами от плеч, официантке.
– Ну что, приступим? – потянулся он волосатой лапой за бутылкой шотландского виски « Лох-Несс», когда та упорхнула.
– Можешь, – накладывая на тарелку Линника черную икру, – кивнул подполковник.
Далее бокалы наполнили , и куратор произнес тост. – За коммерцию и хозяина!
Утолив первый голод, выпили по второй, за процветание Украины, а вдогонку по – третьей. Что б муха не пролетела.
Затем появилась официантка в сопровождении второй, с судком стерляжьей ухи и нанизанными на шампуры шашлыками.
– Под них лучше водку, – потянул из ведерка со льдом запотевший «Абсолют» Вилорий и наполнил припасенные для него стаканы. – Ну, будьмо! – поочередно чокнулся с гостями.
Те неспешно высосали их до дна, побурев мордами, крякнули и навалились на уху, мыча от удовольствия.
Что было после, Линник помнил смутно.
Урывками в сознании всплывала длинноногая официантка, с которой целовался на брудершафт, а затем трахался в смежной комнате, затем они с Вилорием тащили в туалет блюющего Пасюка, а потом он таскал хозяина за ворот и орал, «убью, Ленин!».
Спустя еще сутки, отметив командировку, майор возвращался назад. Под колесами его «тайоты» ровно гудел Бахмутский шлях, магнитола томно пела голосом Чилинтано.
Глава 6. Щэ нэ вмэрла Украина
По Крещатику, залитому морем огня, шло факельное шествие.
В первых рядах, вкупе со священниками – иезуитами и дивчатами, несущими портрет «гэроя нации», двигались ветераны УПА в кашкетах с трезубцами, молодые, с горящими глазами активисты из «Свободы»*, а также многочисленная киевская интеллигенция со студентами и люмпенами*, над головами которых реяли черно красные знамена.
Нэзалэжна с розмахом отмечала столетие со дня рождения Степана Бандеры.
Время от времени активисты с мегафонами и повязками на рукавах, металлически гавкали «Слава Украини!», а толпа ревела в ответ «Гэроям слава!!!
Увенчанный в бронзе Богдан Хмельницкий на коне, апокалипсически отсвечивал в языках пламени, в окнах домов, за которыми угадывались обыватели, испуганно дрожали стекла.
– Гарно маршэруем! – сказал кульгая на одну ногу, изрядно постаревший Деркач, в пошитой по такому случаю бандеровской форме, шагающему рядом с ним с факелом в руке, заматеревшему внуку.
– Щэ б комуняк з жидамы на фонарях и було б зовсим файно!
– Будуть и комуняки, дидусь, – водил по сторонам налитыми кровью глазами Васыль. – Мы теперь сила!
Затем на майдане, в старину именовавшемся Козьим болотом, начался шабаш.
С высокой трибуны, скаля по – волчьи зубы, к присутствующим обратился теперь уже лидер фракции неонацистов в Раде Олег Тягнибок, которого встретили овациями.
« Они,– кивнул на портрет Бандеры, – а потом ткнул пальцем в стоящих внизу в первых рядах, старых бандеровцев, – не боялись, как и мы сейчас не должны бояться! Они взяли автомат на шею и пошли в те леса! Они готовились и боролись с москалями, боролись с немцами, боролись с жидвой и с другой нечистью, которая хотела забрать у нас наше украинское государство..!! Нужно отдать Украину, наконец, украинцам. Эти молодые люди, и вы, седоголовые (обвел рукою возбужденную толпу), это есть та смесь, которой больше всего боится москальско – жидовская мафия, которая сегодня руководит в Украине!!!»*
– А-а-а..! Смэрть им!! Усих на ножи!!! – задрожал от дикого рева воздух на майдане.