Страница 3 из 5
Когда плечи утонули в бархатистой воде, Асилия наконец почувствовала, как напряжение начало покидать тело. Она сделала глоток шампанского и открыла книжку, и на первой же странице чуть не ушла под воду. На неё смотрела она сама. На обложке был сделан умелый коллаж, кто-то явно умеет пользоваться фотошопом. Асилия стояла, улыбаясь на фоне Эйфелевой башни, а рядом с ней был мужчина. И вот его на этом фото точно быть не могло, потому что девушка его точно не знала, а он так покровительственно её обнимал, как будто они знакомы вечно. Но всё же его лицо ей показалось знакомым.
– Где же мы могли встречаться? – думала Асилия, рассматривая книжку.
На титульном листе было написано: “Игорь Мнимый для Асилии Вандт”.
Мнимый? Что за фамилия такая? Где-то я её уже слышала. Точно, это же тот маньяк, – вспомнила Асилия и чуть второй раз не ушла под воду, когда до неё дошло, кто он такой. Ей не хотелось читать его бредни, но любопытство взяло вверх. Шампанское было забыто, вода давно остыла, а она не могла оторваться от чтения. Асилия как будто разговаривала с ним через его записи. Словно он её чувствовал и понимал. Она понимала, что её никто никогда так не любил. И, возможно, никогда не полюбит. Ей стало стыдно. Он же не желал ей ничего плохого. Однако сейчас они повесят на него всех собак. Ей хотелось мчаться и его вызволить из тюрьмы. Но она понимала, что ночью ничего не решится.
– Утром! Я пойду к нему утром и посмотрю в его глаза, – подумала она, – хотя нет, невозможно ждать! В крайнем случае, деньги решают всё. Вытащу его в любом случае. Если уж не он мой человек, то кто? Кто сможет заглянуть в душу? И так понять меня?
Асилия надела спортивный костюм и вызвала такси.
– Сегодня она будет не Асилией Вандт, а просто Алисой, – подумала Асилия, сказав о себе от третьего лица.
После прочтения дневника Алиса вдруг осознала, что всё, что знала о себе, об этом незнакомом ей человеке и о том, что она делала всю свою жизнь, не имело никакой ценности. Её все напускные или надуманные страдания, её Дон Кихот, её Мастер, её походы к психоаналитику, и её концерты блекли по сравнению с человеком, который выбежал к ней на сцену. Из записей в дневнике она поняла, что он пережил то, что никто не испытывал. У него никогда не было шанса стать успешным и здоровым. У него была опасная болезнь Паркинсона, но он никогда не унывал. В этом человеке был человек. В нём не было красивых фасадов. В нём был стержень. После её отрицания того, что она узнала из дневника, она словно познала дзен и приняла новую действительность. Всё материальное ушло на второй план. Она поняла, что искала всю свою жизнь именно его, хотя у него и нет карьеры великого писателя. Он был живым в отличие от тех, кто хоть и жил красивой жизнью, но были мертвы. Наконец, она приехала к нему в тюрьму и внесла за него залог, потому что полиция была против того, чтобы его отпустить.
– Асилия, почему ты пришла ко мне? – с удивлением на лице спросил Игорь, у которого до этого момента был разрушен мир.
– Наверное, я просто безумная!
– Тогда я тоже безумец!
– Я хочу узнать тебя поближе. Ты не хочешь прогуляться со мной по Софийской набережной? – с надеждой спросила Асилия.
– Само собой!
Асилия заказала такси, и через несколько минут машина была уже около них.
Они сели на заднее сиденье. Таксист заметил их увлеченность друг другом и не стал надоедать разговорами. Он лишь включил ненавязчивую музыку. Наконец, они вышли из такси и начали прогулку по набережной. Они начали свой путь от рядом стоящего храма.
– Я прочла твой дневник. Я была поражена твоей историей. Скажи мне, почему ты так сильно меня любишь?
– Нет никакой причины. Я лишь увидел в тебе человека, которого никто не видит. Ни твой продюсер, ни твои родные. Я обнаружил в тебе себя. Я понял, что мы одно целое чего-то большего.
– Но ты же меня совсем не знаешь.
–Ты права, но я знаю, почему ты не можешь найти счастья.
– Почему?
– Потому что счастье внутри, а не в мире вокруг тебя.
– Что же такое счастье?
– Счастье – это когда ты любишь человека, который дороже тебе всех богатств мира. Счастье – это сам человек, который рядом с тобой.
Под счастливыми звёздами Игорь и Алиса рассуждали о счастье, и всё больше узнавали друг друга. Она искала любовь, а нашла человека в мире, где нет людей.
3 года спустя, Париж
– И что мы будем рассказывать нашим внукам? Что мы познакомились, когда их бабушка чуть не посадила в тюрьму их деда? – рассмеялась Алиса.
– Не беспокойся милая, мы расскажем нашим потомкам отредактированную версию последних событий, писатель я или кто?!
Игорь закружил ее в крепких объятиях, и её счастливый смех разносился ещё долго по улочкам Парижа. Они гуляли по ночному городу, и как после той первой совместной прогулки на софийской набережной, они смотрели также на звёздное небо и друг на друга. И им всегда было о чём поговорить. Они как будто, наконец, нашли воду в пустыни и не могли напиться. Они просто любили, увековечив их встречу в Париже поцелуем на Елисейских полях.
Терапия смехом
– 8. 00. Чёртов будильник! – подумал клоун цирка им. Никулина по кличке Растяпа. – Как же я ненавижу этот город, метро и смеющихся людей, но это моя работа – смешить великих и неудачников. Надо вставать и идти в душ. Времени у меня мало.
Растяпа встал с постели и пошёл в ванную. Он включил любимую музыку композитора Моцарта и принялся приводить себя в порядок. Как обычно, он проверил перед зеркалом всеми любимую улыбку. В рабочем ли состоянии его улыбка. Может ли он всё еще улыбаться.
После душа он оделся в классическую одежду: рубашка белого цвета, брюки черного цвета и пиджак. В обуви клоуна само собой не походишь, хотя он с удовольствием бы погулял по городу в них. Ведь тогда его сочтут за сумасшедшего. Хотя он всегда думал, что безумны все – и даже он сам.
Как только он был готов, то он отправился к метро «Трубная» через аллею сирени, цветущей этой грустной для него Весны. Он не видел радости в том, что с ним и другими происходило. Всё было не просто серо, а напоминало больше ему аттракцион мертвецов, бессмысленно радующихся своим жизням, никому не нужным. Люди как будто мертвецы, которые хохочут и спускаются в метро, как и он сам. Так я ещё жив? – подумал Растяпа и улыбнулся “соседу” по вагону, который его узнал. Но как не узнать, если ты всемирно известный комик и плакаты с твоим лицом развешаны по всей Москве?
Через час он был в цирке, где его ожидали коллеги по работе. Его ждут только на работе, так как семьи у него нет. Никаких привязанностей. Почти, как Будда, но до просветления ему было далеко, как до вершины горы Эверест. Но иногда он встречался со своими поклонницами. Эти встречи ничем не заканчивались, кроме постели. Никаких чувств и никакой ответственности, просто секс. Но всё же в его пустой жизни, как ему казалось, ему нравились овации зрителей, когда он умело управлялся с кошками на сцене цирка, создавая с ними смешные сцены. Особенно зрителям нравились сцены, когда он падал намертво перед кошкой, шипящей на него за то, что он облил её водой по сценарию. Или дети кричали от восторга, когда кошки перепрыгивали через обручи на батут и взлетали над сценой, как акробаты. Во время сцен само собой он подкармливал своих питомцев сухим кормом.
Рабочий день скоро подходил к концу, но его это не радовало, потому что остальные часы его дня тянулись вечно. Его одиночество удручало его, и он подумывал о суициде, чтобы оборвать свою никчемную жизнь, как он считал. Он возвращался домой по отвратной для него аллеи. Как вдруг он услышал мяуканье из-под капота машины, стоящей рядом с аллеей, Он подошёл к машине и достал маленького котёнка. Котёнок был также одинок и брошен, как и он сам.
– Привет, малыш! Как ты? – спросил Растяпа, укутав его в тряпочку, которую он забыл оставить у себя в костюмерной.
– Тепло, наконец, стало тепло и не так страшно. Вокруг темнота, и я не чувствую больше маму. Я помню, что еще вчера мы были рядом. И еще несколько мягких комочков, мама сказала, что это мои братья и сестры. Мама теплая, и с ней не страшно. А сегодня вокруг шум и гам, и мамы нет. Мне страшно, а еще я хочу есть. И маму, я хочу к маме. Кто-то со мной говорит, но это не мама. Но тоже тепло и не страшно. Может у него тоже есть молоко? Я хочу кушать. Надо поискать.