ЦИФМИН

– Сотрясения у вас нет.

– Вы так быстро это поняли?

– Молодой человек… – он посмотрел в компьютер. – Федор Алексеевич. Это ясно как божий день. Что вас беспокоит сейчас?

– У меня по-прежнему болит голова. Сильно.

Тем временем запищал тонометр. Доктор посмотрел на него, затем на пульсометр.

– Давление у вас в норме, пульс как у космонавта. По большому счету, вы здоровы. Если хотите, могу вам выдать аспирин, но это максимум.

– Но мне правда очень плохо…

Доктор посмотрел на Федора с сомнением.

– Ладно, тогда мы поступим так: чтобы все было объективно, я дам вам заполнить тест на боль, и по его результатам компьютер определит, полагается вам больничный или нет. Согласны?

Федор уже плохо понимал, что происходит, но все же на всякий случай кивнул.

– Очень хорошо. – Врач достал из верхнего ящика стола планшет и протянул его Федору. – Заполняйте, у вас пять минут.

От неожиданности Федор потратил почти минуту на первый же пункт «Оцените свою боль по десятибалльной шкале». Когда же он наконец нажал на цифру 7, на экране появилась надпись «Вопрос 2/50». Федор почувствовал, как прилипла к спине рубашка. Чтобы уложиться в отведенное время, теперь он тыкал в ответы наугад, не читая вопросов. Внезапно планшет завибрировал, на экране поверх теста всплыло изображение дорожного знака «кирпич».

– Так, похоже, время истекло. Давайте-ка посмотрим ваш тест. – Доктор взял у Федора планшет, несколько раз нажал что-то на нем, нахмурился. – Хм-м-м, результаты странные, но в целом вы здоровы. Основания для больничного нет. – Он посмотрел на часы. – Да и время вашего приема заканчивается. Так что, дать вам аспирин?

– Нет, спасибо…

Федор не спеша вернулся в кабинет. На рабочем столе его уже ждало новое уведомление от «Управленца»:

«Уважаемый консультант Ф. А. Скрябин,

Поскольку Ваш диагноз не подтвердился, 15 минут, потраченные Вами на медицинское обследование, прибавляются к Вашему рабочему времени. Ваш рабочий день сегодня заканчивается в 18:15.

Федор жестом подозвал Петра и показал ему сообщение. Тот сочувственно покачал головой. До конца рабочего дня все сидели тихо, то и дело поглядывая на динамик. Федору, стол которого располагался прямо напротив входной двери, казалось, что «Управленец» слышит каждый его вдох. Пару раз к ним заходил Кокорев и раздавал новые указания. Он так сильно нервничал, что даже перестал материться и вместо этого теперь делал в предложениях странные паузы.

Ровно в шесть вечера сотрудники отдела начали быстро собирать вещи и уходить. Петр с Лерой подошли к Федору попрощаться, остальные молча исчезли за дверью. Последними ушли Кокорев с Пустохваловым. Федор сидел в пустом кабинете и слушал, как где-то за стеной уборщица пылесосит пол в коридоре.

Минуты тянулись бесконечно. Соцсети и развлекательные сайты на рабочих компьютерах были давно заблокированы, поэтому Федор раз за разом обновлял страницу информагентства и читал новости в духе «Жителя Копейска задержали по подозрению в ритуальном убийстве козы». Наконец электронные часы показали 18:15. Федор выключил компьютер и хотел было закрыть офис на ключ, но оказалось, что замок за выходные тоже успели убрать. «Ага, теперь и тут только по отпечаткам. Ну, хотя бы не будет маразма со сдачей ключей охране», – подумал Федор. Он погасил свет, приложил палец к сканеру, вышел в коридор и захлопнул дверь. Щелкнул замок, лампочка замигала красным.

У турникетов стоял уже другой охранник. Федор вышел на улицу и влился в толпу, идущую к метро.

II

«Управленец» взялся за работу хватко, и вскоре все сотрудники Министерства почувствовали на себе суровость новых порядков. Теперь по утрам у турникетов разгоралась настоящая битва за то, чтобы пройти до девяти, доходило до драк. Половина сотрудников, среди них и Федор с Петром, постоянно ходили под штрафами и дисциплинарными взысканиями. В отделе внешних связей ежедневно кто-то оставался допоздна, чтобы компенсировать опоздания, перекуры, походы в магазин или слишком долгий обед. При этом тотальный контроль со стороны «Управленца» не отменил контроля низового – Пустохвалов по-прежнему требовал от сотрудников расписываться о приходе-уходе в таблице на стене, как будто Патриарх и не уходил на пенсию.

Через месяц начались первые увольнения. Оспорить их было невозможно – все нарушения режима и регламентов были четко зафиксированы и каталогизированы. Из отдела неожиданно первой вылетела Катя Хомякова – оказалось, она звонила с рабочего телефона маме в Ростов. Несмотря на просьбы Жени о повышении, брать на ее место никого не стали – Катя была на декретной ставке, и Пустохвалов решил дождаться возвращения Наташи Каляевой и не объявлять конкурс на замещение.

Теперь в офисе боялись лишний раз набирать внешние номера. Если нужно было с кем-то поговорить, звонили с мобильного в обеденный перерыв, спрятавшись в слепой зоне за старой елью (ее, к всеобщей радости, обнаружил Женя). Чтобы спасти себя от сокращения, Федор старался приходить на работу на полчаса раньше. Впрочем, это не всегда помогало – несколько раз в месяц он все равно просыпал, и «Управленец» каждый раз лишал его за это премии.

Однако спустя еще пару месяцев и несколько десятков уволенных чиновников все более-менее привыкли к стилю «Управленца». Обычно шумное Министерство теперь молчало, по коридорам сновали хмурые люди с портфелями и папками, в кабинетах слышался шорох рукавов – бюрократы с напряженными лицами печатали на своих виртуальных клавиатурах бесконечные отчеты и доклады.

Показатели эффективности росли. «Управленец» выявил целый ряд коррупционных схем, под следствием оказались главы сразу двух департаментов. О Министерстве регулярно показывали сюжеты на федеральных каналах. Премьер на камеры рапортовал президенту об успехе эксперимента. В Думе начали обсуждать возможность перевода до 2045 года всех государственных органов под управление искусственным интеллектом. Со стороны казалось, что Россия медленно, но неуклонно разворачивается лицом к прогрессу.

Правда, сами чиновники видели картину в несколько ином свете. За годы существования Министерства в нем накопился целый слоеный пирог из правил, регламентов и норм, которые часто было просто невозможно соблюсти одновременно. «Управленец» же тщательно следил за их исполнением. Кроме того, электронный министр раскопал в недрах внутренней документации еще советское правило, согласно которому все документы и письма необходимо было распечатывать и хранить в бумажном виде. Бюрократы и до этого особо не берегли деревья, теперь же по зданию ведомства с утра до вечера носились взмыленные чиновники с огромными папками. Хуже всего приходилось сотрудникам, занимавшимся документооборотом. Редко кому из них удавалось удержаться на рабочем месте дольше двух-трех месяцев.

Федор часто задавался вопросом: что держит в Министерстве остальных, почему никто не увольняется? У каждого находилась своя причина – дети, ипотека, предпенсионный возраст… Для себя же он найти рациональный ответ не мог – пожалуй, ему просто было страшно искать другую работу. Ведь если не считать короткой стажировки в институте, он всю свою жизнь работал только в Министерстве, к тому же устроился по знакомству, а рассылать резюме, ходить по собеседованиям… такая перспектива ему не улыбалась. Проще было затянуть пояса и дождаться, пока все устаканится. «А там наверняка часть регламентов отменят, а может, и робот смягчится, поймет, что все правила соблюсти нереально», – думал Федор. Поэтому каждый день он с трудом стаскивал себя с кровати и в темноте зимнего утра шел на работу.

То, что руководство отдела так же дрожит за свои места, было видно невооруженным глазом. И если Кокорев по старой кадетской привычке хотя бы бодрился и хорохорился, то Пустохвалов, казалось, полностью замкнулся и самоизолировался от коллектива. Он даже перестал собирать традиционные понедельничные планерки, на которых обычно выдавал им распечатку какой-нибудь статьи из интернета и поручал прочитать ее в качестве «домашнего задания».