Ты будешь моей

Я не хотела оставлять с ними Марка. Я никому не доверю сына. Только Белле. И как не странно, Максиму. Только что поймала себя на этой мысли. Посмотрела на него, заметила, как внимательно он сканирует моих родителей.

— Я с вами не поеду, — заявила им, развернула одной рукой коляску, другая все еще оставалась в гипсе, и покатила ее в сторону дома.

— Это что за заявление? — раздался сзади грозный голос отца. Внутри меня все оборвалось. Если я сейчас же не извинюсь, он ударит меня. Тело покрылось холодным потом, сердце бешено застучало в груди.

— Мила, — я дернулась, когда меня за локоть взял Емельянов. — Посмотри на меня, — тихим успокаивающим голосом заговорил он со мной. — Я рядом, не забывай. Никто тебя не обидит.

— Люда, ты слышишь, мы за тобой приехали. — я смотрела в глаза Макса и страх стал отступать. Я черпала в их глубине силу. Он не позволит меня ударить.

— Не будем разговаривать на улице. Надеюсь, твой друг пригласит нас в дом? — мама постаралась сгладить напряжение.

— Ее друг приглашает вас в гости, — выделил Макс слово «друг» интонацией: — но очень рекомендует не забывать, как стоит себя вести в гостях. — родителей ошарашило, они возмущенно переглянулись.

— Молодой человек, — заговорил отец. Я знала этот властный тон, раньше он меня раздражал, а сейчас заставлял волоски на теле подниматься дыбом. — Послушаете меня внимательно…

— Вы вроде напросились в гости? Или продолжим разговор здесь? — отца мало кто мог так дерзко оборвать. Я почувствовала какой-то прилив тепла в области груди, но выразить свои чувства не смогла.

Емельянов взял коляску с Марком и покатил ее вперед. Я шла рядом. Родителям ничего не оставалось, как сесть в машину и следовать за нами.

— Мила, что происходит? — я мотнула головой. — Я хочу понять, чтобы действовать в твоих интересах. — Отец поднимал на тебя руку? — я мотнула головой отрицая этот факт, подумав немного, произнесла:

— Только пощечины. Я была непослушной и своевольной. — зачем-то добавила. Я так никогда не считала, это твердили мне родители.

— Ты хочешь уехать с ними? — заметила, что голос Емельянова звучит напряженно.

— Нет. Я здесь дождусь возвращения Беллы.

— Мила, они знали, что муж тебя бьет? — не хотела это обсуждать. Поднимать руку Степа стал только после побега Беллы. До этого он кричал, замахивался, оскорблял. Я рассказывала обо всем этом родителям, но они ничего в этом страшного не увидели. Мне нужно выказывать мужу уважение, во всем его слушаться и тогда он будет добр. Я не должна была ему перечить. Защиты от них я никогда не видела. Почему-то я не сомневалась, что в происшедшем они обвинят меня. Они же видят следы побоев на лице. Да, они почти сошли, но они есть! Гипс на руке не сняли. А они даже не спросили, как я себя чувствую…

Глава 18

Гризли

Я сразу догнал зачем они пожаловали. Адрес я следователю оставлял, наверняка тот поделился с адвокатами Левина. О родителях Милы я имел представление, до этой встречи оно было смутным, а вот теперь картина стала отчетливее проявляться.

Чех дал мне ознакомиться с досье на Левина. Там был пункт, который меня очень сильно заинтересовал: «Общается с родителями жены, выказывает им уважение, оказывает разного рода поддержку. Характеризуется с их слов только положительно».

Неужели продали? Материальное благополучие важнее ребенка?

Положительно!.. Матерных слов не хватит, чтобы выразить свои чувства.

Хотелось мне сказать им пару ласковых вслух, но пока воздержусь. Понаблюдаю. Из этой ситуации я старался извлекать плюсы. Первым было то, что Мила хоть немного стала реагировать на раздражители. Конечно, плохо, что этими раздражителями являлись самые родные люди. Второй момент — Мила даже не заметила, что отходя от родителей, пряталась за мной. Начинает верить, пусть и на подсознательном уровне.

Марк уснул, пока мы катили коляску к дому.

— Я его положу в кроватку, а ты иди чайник ставь. — тихонько, чтобы не потревожить сон, вытащил малыша из коляски. За спиной громко хлопнула дверь машины. Ребенок у меня на руках вздрогнул, но не проснулся. Я пожелал, чтобы их Mazdа где-нибудь заглохла и больше не завелась. Пешком пусть ходят, в их возрасте это очень полезно!

Спускаюсь по лестнице вниз. Стараюсь ступать бесшумно. Чех меня и Алмаза учил некоторым тонкостям своего дела, правда, тогда мы не знали, чем он занимается. Мне хочется понять, зачем приехали родители Милы? При мне они говорить не хотят, а я не желаю, чтобы они сюда дорожку прокатали в надежде, что меня не будет рядом.

Останавливаюсь у проема кухни, прислоняюсь тихонько к стене, складываю руки на груди и слушаю:

— Я не вернусь к вам.

— Мила, не перечь нам. Ты сейчас же соберешь вещи и вернешься с нами домой! — пробасил ее отец.

— Дочка, мы тебя так не воспитывали! Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны?

— Ты о чем, мама? — мне тоже интересно послушать.

— Сбежала и живешь с каким-то мужчиной. Позор! — моралистка хренова. — У тебя в семье неприятности, их нужно решать. Что скажут люди?

— Конечно, главное, что скажут люди! — Мила вспылила, а я улыбнулся.

— Не смей так разговаривать с родителями! — прогрохотал на весь дом голос отца. — Ты будешь слушаться! Словно потаскуха сбежала из семьи! — этого я уже не мог стерпеть. Вошел в кухню и увидел, что он приближается к дочери.

— Только попробуйте к ней прикоснуться, — холодно произнес, закрывая дверь. Мужик опешил. — И тон свой смените. Или придется смириться, что это ваша последняя встреча с дочерью. — предупредил жестко.

— У тебя еще молоко на губах не обсохло, чтобы так со мной разговаривать! — Это ты избил моего зятя! — тряс он перед моим лицом указательным пальцем. — По тебе тюрьма плачет!

— А вашего любимого зятя нужно отпустить? — зло усмехнулся и стал на него напирать! Вы думаете, побои вашей дочери я нанес? Я, сломал ей руку, когда бил ногами?! — грозно проговаривал я каждое слово.

— Мы Степана не оправдываем, — выставил он вперед ладонь. — Но он уже понес наказание! Ему еще месяца три в больнице лежать. — я просто потерялся от этого заявления.

— Люду мы заберем к себе, — вступила в разговор мать девушки. — Дочка, Степа очень раскаивается в том, что все так получилось. Умоляет о прощении. Он обещает исправиться, сам не поймет, как так вышло…

— Нет! — крикнула Мила и я увидел панику в ее глазах. Я тебя не отдам, что ты так разволновалась, подумал я.

— Ты не подумай, мы не собираемся возвращать тебя мужу. — затрясла мать руками заметив реакцию дочери. — Не захочешь, останешься с нами. Посмотрим, как он себя будет вести дальше. А ты подумала о Марке? Степа ведь отец, имеет право общаться с ребенком. Марк вырастет, а клеймо, что его отец сидел в тюрьме останется на всю жизнь. — я прихреневал с этих речей.

— Так, а теперь слушайте сюда внимательно и запоминайте! — мой рык заставил матушку Милы вздрогнуть.

— Ваша дочь, под моей защитой. Любой, — обвел их взглядом, — кто попытается ее обидеть, будет иметь дело со мной. Если бы моего ребенка, какой-то моральный урод посмел тронуть пальцем, я бы его стер с лица земли! Голыми руками удушил бы за дочь! А вы пришли просить Милу забрать заявление?! Боитесь потерять материальную поддержку, поэтому закрываете глаза на то, что муж ее избивает, оскорбляет! Этот гад изменял вашей дочери с домработницей, вы об этом не слышали? Этого отморозка нужно пытать пока он не сдохнет, а вы ему второй шанс собрались дать! Нормальные бы родители в ноги бросились прощение просить за то, что оставили в опасности! Вы даже ее самочувствием не поинтересовались! — меня они выбесили, орал на весь дом. Хорошо, что двери везде закрыты, Марк вряд ли услышит и проснется. — Вы хоть ознакомлялись с материалами дела, прежде чем бежать спасать любимого зятя?! — мне до одури хотелось отпустить хорошую затрещину ее отцу. Да и мамашу вытолкать из дома.

— Доказательства посмотреть? Этот срам? Как ты могла позволить своему любовнику повесить в вашем доме камеры? В вашей спальне?! Ты там с мужем спала, а ты извращенец наблюдал… — сплюнул он зло. Мила недоуменно смотрела на меня. Глаза ее расширялись от шока.