Тайна лотоса

Фараон только сильнее сжал кулак.

— Райя не вернётся под твоё крыло, женщина. Смирись с этим, но ты будешь гордиться им, я обещаю, потому что Великая Хатор взяла его под своё покровительство.

— Спроси у Ти! — вскричала Хемет, отшатнувшись от фараона. — Попроси её открыть тебе своё лицо, и ты узнаешь, что такое гнев Хатор! Я не хочу, чтобы мой сын близко подходил к её жрицам!

Она схватила его за браслеты и упала к ногам, и фараон еле сумел высвободиться из её цепких рук.

— Я жду тебя завтра у пруда, но не смей даже заговаривать с Райей. Теперь он мой, и я не потерплю, чтобы вы, женщины, смущали его своими речами. Забудь про обещанный завтрак. Довольно с тебя будет, что ты обнимешь его за обедом!

Он вырвал подол, за который Хемет успела схватиться, и чуть ли не бегом помчался с женской половины. В саду он остановился и присел на скамейку. Сзади ту же подступили девушки с опахалами, и он с радостью ощутил на лице прохладу. Как вовремя он забрал из этого гадючника сына, и пусть его нога в будущем не ступит дальше покоев Асенат. И вдруг он заслышал шелест песка и обернулся на мгновение: к нему спешила Никотриса, но он успел подняться со скамейки и обратить к ней спину раньше, чем их взгляды встретились. С него довольно нынче двух дворцовых женщин, и он лично сообщит сыну про завтрашний день, чтобы увидеть ту, кто не похожа ни на одну из них…»

— Ты спишь или читать дальше?

Сусанна приоткрыла глаза и кивнула, то ли соглашаясь на сон, то ли прося продолжения.

— Давай ты будешь спать, а?

Она вновь кивнула, но Реза не поднялся с кровати, он вновь зашуршал бумагой и продолжил чтение.

«Вода в пруду дрожала от падающих камушков. Только нынче швыряли камни не дети. Их вообще не было в саду. Это Сети с дрожащими на спине капельками воды расшвыривал сооружённую из камушков, должно быть, детьми пирамидку, а Нен-Нуфер в мокром от брызг платье, плела подле него гирлянду из лотосов, которые он явно только что вытащил для неё из пруда. Они говорили так тихо, что фараон, сколько ни напрягал слух, не мог уловить и звука, но взрыв звонкого смеха подстегнул его, как подстёгивает коня хороший удар кнутом. Его слова вызывали в Нен-Нуфер лишь слёзы, и он впервые услышал, как жрица Хатор смеётся. Сейчас, без украшений, в простом платье, она вновь походила на невольницу, какой он впервые увидел её. Он вспомнил, как спускался в гробницу отца с невесомым телом в руках, чтобы вымолить для неё жизнь, и когда Нен-Нуфер, продолжая смеяться, накинула гирлянду на шею Сети, фараон схватил камень, и тот просвистел над их головами и с большим всплеском пошёл ко дну.

Сети обернулся с явным намерением отругать царевича, и слова действительно сорвались с его уст — быть может, те, что он успел заготовить для озорника:

— Райя, ты ополоумел?!

— Я же не попал в тебя!

Услышав голос фараона, Нен-Нуфер хотела вскочить, но поскользнулась и вместе с Сети, пытавшимся удержать её, оказалась в воде.

— А ты метил? — прорычал тот в ответ, смахивая с платья девушки тину.

— Стоило бы, чтобы кто-то не забывал своего предназначения!

— Ты кого обвиняешь сейчас и в чём?

Сети с вызовом сжимал кулаки, и фараон машинально потянулся к висящему за поясом кнуту.

— Давай! — подбодрил его Сети. — Тогда почтенный Амени точно узнает природу раны твоего сына и перестанет верить в том, что это я ненарочно задел Райю, стегая лошадь!

— Амени? — рука фараона упала вдоль тела.

— Амени сейчас в доме беседует с Асенат и царевичем. Вчера он прислал мне записку с просьбой навестить Нен-Нуфер, и я не разгадал жреческой хитрости — на самом деле Амени решил убедиться в успехах детей. И, как видишь, слов собственной воспитанницы ему оказалось мало.

— Не тревожься, благородный Сети, — Нен-Нуфер осторожно поправила почти свалившуюся с его шеи гирлянду из лотосов. — Он не доверял и Пентауру, но я никогда не догадывалась, что Амени проверяет мои знания, и сейчас я уверена и в твоей дочери, и в твоём сыне, — Нен-Нуфер подняла глаза на фараона, — как был уверен во мне Пентаур.

Она нагнулась и выжала подол, в мокром платье став тоньше стебля лотоса. Фараон перехватил взгляд Сети, который так же покоился на девушке, и сжал кулаки.

— Прикажи ей есть! — От резкости в голосе брата фараон вздрогнул. — Её шея не в силах вскоре будет удержать на голове даже лотос, не говоря уже про парик.

— Смотри чтоб твоя шея не переломилась под тяжестью ожерелья! — не сдержался фараон.

Сети сорвал с себя лотосы и закрутил гирлянду вокруг головы Нен-Нуфер.

— Я ем довольно, — она перехватила концы гирлянды и отступила от Сети. — Это ты слишком много присылаешь нам еды.

Она говорила скороговоркой, всё ещё не оправившись от испуга. Взгляд её покоился на пыльных сандалиях фараона, но она чувствовала, как под его взглядом горят её щёки, и даже мокрое платье б воспламенилось, если бы сад не зазвенел детскими голосами.

Окрик Амени остановил Асенат, готовую прыгнуть к фараону на шею. Она сжалась и отступила назад за спину царевичу, который пропускал вперёд опирающегося на палку старика. Фараон со жрецом обменялись лёгкими поклонами, и Амени без лишней лести начал нахваливать детей, которые без запинки ответили на все его вопросы и без помарок написали слова молитвы к Пта.

— Пта дал им прекрасную наставницу, — выговорил сухо фараон и уставился на Нен-Нуфер, а та ещё больше склонила голову перед жрецом. Амени вновь поклонился фараону и направился к Нен-Нуфер. Та попыталась поцеловать жрецу руку, но старик опередил её желание и у всех на виду крепко прижал девушку к груди.

— Вижу, что Пентаур поделился с тобой не только знаниями, но и талантом учить других. Теперь я понимаю смысл твоих разодранных коленок: ты создана не для танцев Хатор, а для света Пта, потому наш Бог и не отпускает тебя к Тирии. Никто не посмеет решить за тебя, какой путь тебе надлежит избрать, и я не буду отговаривать тебя, коли ты останешься при своём желании стать жрицей Хатор, но верь мне старику, эти дети нуждаются в тебе сейчас куда больше, чем Фивы в новой жрице.

Нен-Нуфер нашла сморщенную руку, будто та могла защитить её от пронизывающего до костей взгляда стоящего позади старого жреца фараона. Амени прервал её поцелуй и, погладив по голове, поклонился ещё раз властителю двух земель и затем хозяину дома. Дети проводили верховного жреца Пта до ворот, а взрослые не двинулись с места, но лишь привратник опустил засов, фараон объявил Сети:

— Я пришёл за сыном, — и тут же взглянул на Райю: — Мать хочет видеть тебя, и я пообещал, что пару дней ты сможешь пожить у неё, — фараон обернулся так быстро, что Нен-Нуфер не успела спрятать глаза: — Асенат не успеет соскучиться, и у Нен-Нуфер будет время обучить её женским хитростям, о которых нам, мужчинам, лучше не знать.

Мальчик метнулся к отцу, и фараон позволил себя обнять и, крепко взяв сына за руку, не простившись с остальными, направился к деревьям, скрывавшим низкую стену. Сети шагнул за ними, но фараон, не обернувшись, остановил его:

— Я не нуждаюсь в провожатых.

Нен-Нуфер опустила голову, чтобы скрыть слёзы.

— Ты плачешь? — бросилась к ней Асенат. — Почему? Райя ушёл лишь на пару дней. И мы, мы с тобой снова сможем танцевать!

На лице Асенат сияла улыбка, и Нен-Нуфер закусила губу, чтобы сдержать остальные слёзы. О, Великая Хатор! Одной рукой ты даруешь, а второй бьёшь наотмашь. Да в том, видимо, и есть твоя сила, что нельзя брать любовь обманом, и коль не достаёт смелости самому сказать правду, за тебя говорят её другие.

— Смени платье, Нен-Нуфер, — послышался тихий голос Сети. — И возвращайся в главный зал, куда я велю принести сенет и фрукты, и не забудь взять флейту. Я уже говорил, что в моём доме нет места слезам.

Нен-Нуфер кивнула и медленно пошла по дорожке, заметая босыми ногами оставленные взбешённым фараоном следы. Отряхнув у порога ноги, она медленно поднялась наверх, где с улыбкой встретила её Алоли. Только Нен-Нуфер не позволила служанке коснуться себя. Она сама сдирала мокрую ткань, как старую кожу, обнажая кровоточащее сердце. Она понимала, что фараон больше не отпустит к ней сына и, быть может, даже заберёт маленькую Асенат, но сейчас девочка с нетерпением ожидает её внизу вместе с отцом, который знает, что его ждёт не меньшая кара за обман Его Святейшества, но Сети улыбается, и Боги улыбаются лишь тем, кто не застилает глаза напрасными слезами запоздалого раскаянья. Нен-Нуфер бережно взяла флейту и спустилась вниз, чтобы усладить слух Сети весёлыми мелодиями, ибо неминуемое горе пока не перешагнуло порога этого гостеприимного дома. Она замерла у опущенной занавески и шепнула себе: