Тайна лотоса

Она окаменела и больше не слышала тяжёлого дыхания жреца, в ушах эхом гремели слова царевича: „он должен тебя очень сильно любить…“ Пентаур кладёт к её ногам свой сан и все полученные от Амени знания. А её сердце не бьётся, и только колени трясутся от страха.

— Пентаур!

Жрец отскочил от Нен-Нуфер за мгновение до того, как перед ними предстал запыхавшийся Амени.

— Великий Пта услышал наши молитвы… И Нен-Нуфер здесь, чтобы записать твои слова. Его Святейшество принял меня нынче и без слова упрёка попросил дать ему ответ не позже, чем через три луны. У тебя ведь есть ответ, Пентаур!

Молодой жрец отступил к парапету и потому, видно, не услышал, как радостно забилось сердце Нен-Нуфер — царевич Райя сдержал слово — поговорил с Божественным братом. И, значит, сдержит и ещё одно — никогда больше её не увидит…»

Реза поднял глаза от планшета, и Сусанна поспешила сделать вид, что глядит на пирамиды.

— Хочешь ещё мороженого?

Она не ждала подобного вопроса и покраснела. Нет, она не хочет больше мороженого. Она ждёт от него хоть слова о прочитанном, но каирец молча протянул ей планшет.

— Я думаю, что они были во всём намного выносливее нас.

Сусанна схватила планшет и сунула в рюкзак. Она прекрасно его поняла. Никто не будет носиться с девицей, как с писаной торбой! Реза хлопнул в ладоши и, протянув вынутую из телефонного чехла кредитку подлетевшей официантке, начал что-то быстро говорить той по-арабски.

— Я попросил вызвать такси. Хочешь ещё лимонада?

Сусанна покачала головой. Реза спустил с шезлонга ноги и протянул ей руку.

— Мы можем, конечно, пойти обратно пешком.

Сусанна опустила глаза. Зачем она дала ему роман! Теперь он будет издеваться и над автором, и над героями, и над ситуацией. И всё это, вырванное из контекста, он переведёт на её дурацкое поведение. К счастью, такси не заставило себя ждать, избавив от возможного обсуждения отношений мужчины и женщины, и Сусанна надеялась, что Реза сядет вперёд, но он выбрал заднее сиденье. Даже когда он держал её за руку, она не была так близко от него, а тут он ещё закинул ей за спину руку, чтобы её не качало от постоянных торможений.

Сусанна пыталась не дышать. Вот уже и пальмы, а за ними и дом Резы. Значит, до Мемфиса рукой подать… Только таксист затормозил, и каирец, распрощавшись, открыл дверцу. Бесполезно было оставаться внутри машины.

— Я уже сказал, что писателю нужен опыт? — рука Резы вновь лежала на её плече, но теперь поверх рюкзака. — Ты не хочешь спускаться в гробницы, потому я покажу тебе винный погреб моего прадеда. Как все сумасшедшие египтологи, он не мог построить нормальный лондонский погребок, и оформил его в виде мастабы. Правда, лотосы там рисованные…

Сусанна закусила губу.

— А почему мы не подъехали к дому?

От высокого забора их отделяли пять одинаковых персиковых домика… Или они были цвета манго?

— Я не хочу, чтобы нас увидела мать. Мы, как воры, проникнем, ладно? Так романтичнее, не правда ли?

Сусанна кивнула и сжалась — у нас с вами уже была романтичная прогулка по пустыне, мистер Атертон, если не вспоминать ночной Каир. У нас с вами явно разные определения романтики, но куда Суслик может деться? И вновь ни души, а ведь ещё далеко не ночь.

Глава 13

Реза отворил в глухом каменном заборе калитку, и Сусанна уткнулась носом в куст жасмина.

— Мимо тех кустов налево.

Она прекрасно поняла заданное хозяином направление, но решила всё же дождаться, когда Реза прикроет калитку и пройдёт вперёд. Густые заросли кустарника мешали верно оценить размеры сада, а вот в доме было три этажа. Последний, впрочем, состоял из крыши второго с навесом, сделанным на манер древнеегипетских домов — по виду из соломы. Во всяком случае внешне он выглядел именно так, как изображали дома в учебниках истории древнего мира.

Реза повторил маршрут, зачем-то настаивая на том, чтобы гостья шла впереди. Заблудиться в саду оказалось невозможным — дорожка упёрлась в ступеньки, обсаженные пахучими цветами. От стены дома их отделяли не более десяти шагов.

— В лондонских домах хранилище вина находилось в двух шагах от кухни, — Реза словно прочитал её мысли. — Но пески диктовали иные условия. Или же Раймонд сделал это нарочно, чтобы пьяным труднее было вернуться в дом. Так что Маргарет не так часто видела мужа в совсем непотребном виде, а пил, как ты помнишь, он каждый вечер. Для большего комфорта прадед расширил погреб до размеров кабинета. Теперь здесь моя мастерская.

Когда Реза наконец ступил на первую ступеньку, Сусанна глянула вниз и не увидела конца лестницы.

— Дед во всем стремился к древнеегипетской аутентичности. Что встала, как вкопанная! Нен-Нуфер не боялась спускаться в настоящую гробницу, и её создательница не должна бояться, — он улыбнулся по-садистки мило. — Обещаю держать тебя за руку и отпущу только за дверью.

Нога не умещалась поперёк ступеньки, и Сусанна решила спускаться боком, уперев свободную руку в шершавый песчаник. Хотя Реза опережал её всего на пару ступеней, она уже смутно различала его лицо. И вот они уперлись в дверь. Судя по звуку, железную.

— Я поставил её от воров. В Гизе их слишком много. Потому я и забрал у тебя рюкзак, а то ты так погружаешься в древность, что не замечаешь ничего вокруг.

Да, да. Вернее сказать — никого, кроме него. Только он тоже вор. Он уже украл у неё два вечера и теперь строит какие-то планы на оставшиеся четыре. Потому и она может повторить выплюнутое им ругательство!

— Какого… ставить дверь, когда её не закрывают! Проходи! — Реза почти втолкнул её в кромешную тьму. — Вот именно такая темень встречала осквернителей гробниц, — усмехнулся он под щелчок закрывающейся двери, а потом выругался ещё сильнее. — Открой дверь. Что-то с выключателем. Я не могу включить свет.

Сусанна протянула руку, но не нащупала двери. Пришлось отступить на шаг. Вот и ручка, только сколько бы она ни нажимала на неё, дверь не поддавалась.

— I ca

Пальцы Резы легли поверх её руки, но ручка всё равно не опустилась. И когда он налёг на дверь плечом, Сусанна в дополнение к английским узнала и арабские ругательства, если, конечно, те не принадлежали к древнеегипетскому наследию — хотя подобное вряд ли писали на папирусах.

— You ca

Сусанна не знала, зачем спрашивала очевидное. Впрочем, двери она не видела, как и стоящего подле неё хозяина — глаза отказывались привыкать к темноте. Реза вместо ответа ударил по двери ногой, хотя оба прекрасно понимали, что пострадает скорее ботинок, чем железо. Или туфли, или сандалии. Сусанна поняла, что не помнит, во что обут Реза. Она смотрела либо ему в рот, либо на свои занесённые песком ноги. Темнота была ледяной и обволакивающе-густой.

— Я жду от тебя следующего вопроса: что мы будем теперь делать? — в тишине шёпот Резы прозвучал зловеще. — Ничего. Мы не будем делать ничего. До самого утра, когда сюда, может быть, решит заглянуть мой брат.

На мгновение Сусанна обрадовалась темноте — она скроет перекошенное страхом лицо, но через секунду здесь, по мановению волшебной палочки, зажжётся свет, и что тогда? Ничего… Сусанна отказывалась понимать, что на самом деле означает запертая дверь. Может, всё же Реза действительно не может, а не не хочет её открывать? И как ответ, разрушающий последнюю надежду, послышался его тихий смешок. В кого, Суслик, ты уродилась такой дурой? В мать, которая отправила меня сюда одну!

— Замёрзла? — его тёплые ладони растирали её ледяные плечи. — Я не уверен, что отыщу здесь, чем тебя согреть. И с себя снять мне нечего…

Она хотела крикнуть, чтобы он не думал ничего с себя снимать, но страх вытеснил из головы чужой язык. Да и что её слова против его силы… В тишине слишком громко щёлкнули пуговицы и зашуршала ткань. Разыграно, как по нотам… Вот какая у него тёмная романтика… Первая слезинка скатилась по щеке молча и упала на прикрывшую плечи рубашку. От неё пахло дикой смесью хвойного одеколона и крепкого мужского пота. Они оба две мокрые мыши. Только он вспотел явно не от страха.