Страница 8 из 17
– Чего стал, мужик? Прогулка на проезжей части? Убрал машину! – из тонированного окошка, съехавшего вниз, раздалось хамоватое приказание какого-то верзилы.
– Да-да, – пообещал Илларион. – Сейчас уберу.
Не любил он хамов, просто не переваривал. И потому прямиком направился к «мерседесу» с тонированными стеклами.
– Мужики, – обратился он вежливо, будто бы хотел что-то попросить, но тут же резко ударил двумя согнутыми пальцами шофера в наглое лицо. Тот завыл от боли и ткнулся лицом в руль.
Передняя дверца авто открылась, и оттуда вылез парень фактурой с десантника, лицо, как каменное, и, обойдя машину, молча двинулся на Забродова, как великан, желающий раздавить какую-то мелюзгу, копошащуюся под ногами. Илларион ловко выступил вперед, провел болевой прием, и огромная детина зашипела от боли, прося отпустить руку.
– Эх, ты! Да не в весе дело! – ухмыльнулся Забродов.
Он догадался, что в машине кто-то был еще, но решил, что лучше не заглядывать, всякое в жизни бывает, вдруг нервы не выдержат, и Илларион глупо отправится на тот свет. Да и тот парень, что там, внутри, не рисковал выходить, видя, как легко Илларион разобрался с его шофером и охранником.
– А все потому, что вежливости не знаете. Элементарных правил этикета! Вот обратились бы ко мне как человек к человеку, я бы машину убрал и счастливой дороги пожелал. А так к травматологу заглянуть не мешает, а шоферу посоветуй чаем глаза на ночь пополоскать. Думаю, отпустит. Я не сильно его. Рулить сможет.
«Ну и денек, ну и денек, – то и дело повторял про себя Забродов, – что с людьми в мире происходит! Совсем разучились быть вежливыми и культурными. Человек человеку волк. Вот эти так и вели себя со мной, только я не считаю, что люди – волки друг другу, просто иногда попадаются такие сволочи, с которыми по-хорошему себя вести не выходит. Не могли объехать, стали за мной прямо. Чуть повернули бы и объехали. Надо было еще хамить. – Забродов еще некоторое время глядел в зеркало заднего вида. «Мерседес» беспомощно мигал аварийкой, а шофер, не отнимая рук от лица, вышел из машины, а его место занял детина, отчаянно разминавший кисть правой руки. – Ничего, до свадьбы заживет. Небольшой вывих, пусть еще спасибо скажет, что сухожилия не порвал. Совсем сосунок еще, никакой техники, одна бравада. Эх, десантура. Что она по сравнению со спецназом!»
Темнело, и Илларион, взглянув на часы, выяснил для себя пренеприятное обстоятельство. Оказывается, он застрял здесь на несколько часов, и ехать дальше не имело смысла, следовало возвращаться домой, хотя бы потому, чтобы завершить день на мажорной ноте. Например, навел бы порядок в своей библиотеке и определился со списком новых книг, которые надо заказать у Марата Ивановича Пигулевского, старого антиквара. Но и назад добираться было непросто. Одна сплошная пробка. «Рано или поздно допрыгаются все эти транспортники. Будут пешком ходить в свое министерство, – размышлял Илларион, осторожно покручивая руль. Не дай бог, очередная коза попадется на дороге и украсит его «бьюик» такой же отметиной, как та автолюбительница! И вместо новых книг все деньги уйдут на ремонт машины. – Вот почему бы не сделать, как в Токио? Там же столько транспортных развязок, тоже, конечно, есть проблемы, но не до такой же степени, когда я должен пять километров ехать за чадящим автобусом и ждать, когда он уберется куда-нибудь или перестанет пускать мне клубы дыма под нос. Второе маловероятно, я задохнуться успею, а он будет себе волочиться. Сплошной бардак. Поглотят скоро Москву пробки. Но, с другой стороны, если подумать, такое развитие событий не так уж плохо. Меньше машин, да и воздух станет чище. Какой смысл будет куда-то ехать, если все равно где-нибудь на пути намертво встанешь? Конечно, смысла никакого». Илларион курил сигарету и стоял в пробке, ощущая, как напряглась его спина. Он вольготно откинулся на спинку сиденья, он мог позволить себе такое положение хотя бы потому, что имел приличный водительский стаж и на изменение дорожной обстановки реагировал быстро. Такой позор, как с той девицей, с ним бы не случился. Чтобы не терять времени даром, достал из кармана любимого жилета мобильник и позвонил знакомому, новоявленному владельцу автосервиса.
– У меня для тебя две новости. Одна хорошая, а вторая плохая. Начну, пожалуй, с плохой. Коньячку ты сегодня ни при каких обстоятельствах не дождешься. Меня мазнули в бок на Ленинградке, а тут пробки, так что я домой возвращаюсь. А теперь новость номер два. Поцарапан мой конь, и ему нужен ремонт. Так что я заеду к тебе на неделе.
– Вот, Забродов, даешь! Расстроил ты меня. Я думал, ты приедешь, коньяк попьем… А ты лишил меня заслуженной награды.
– Не факт, – засмеялся Илларион. – Награду еще заслужить надо. А резина пока у меня еще летняя. И конюшни я твоей не видел. Машина хоть проедет в гараж твой?
– Обижаешь, Илларион. У меня гараж на десять твоих «бьюиков», хоть на танке заезжай.
– Заеду как-нибудь. Счастливо, – едва положив трубку, Илларион резко ударил по тормозам. «Вначале разгонятся, а потом тормозят резко. Нет никакой размеренности. Верно говорят: как живут, так и ездят. Жить любят с шиком и ездить так же. Только часто этот шик заканчивается плохо, со всеми вытекающими последствиями. Передозом, лечением за границей, машинами, смятыми в гармошку. Нет чувства меры. Можно ехать спокойно. Не спешить, раньше ведь все равно не приедешь, а в кювете окажешься или на встречную вылетишь. Нет, все равно летят. А потом статистика: 40 000 смертей в год на дороге», – рассуждал Илларион, чувствуя, как с недавнего времени его начало раздражать вождение машины. Он устал от постоянного напряжения, оттого, что, скажем, едущий впереди, мог неожиданно выкинуть какой-нибудь опасный фортель. Илларион чувствовал, будто находится на боевой операции, план которой неизвестен и, кто враги, а кто друзья, точно неясно, и он должен рассчитывать только на самого себя. Так и на дороге. Сам делаешь все правильно, а вот от ошибок других не застрахован, причем часто случается, что попадешься тогда, когда ждешь этого меньше всего.
На Малую Грузинскую он приехал затемно. Повалил густой снег, совсем как зимой. «А еще говорят, глобальное потепление. – с насмешкой подумал Забродов. – Все эти прогнозы – выдумки шарлатанов. Сказать что-то надо, вот и говорят. А на самом деле как оно будет – никто не знает и никто предсказать толком не может. Потому что, скажем, произойдет ядерный взрыв, и кто сможет сказать, как изменится климат? Никто. Будут только одними вероятностями кормить».
Забродов осторожно заехал во двор, чтобы не натолкнуться на какого-нибудь местного лихача, возомнившего себя королем дороги. Знавал он и таких и сочувствовал им, не слишком приятно столкнуться со столбом или деревом, а еще хуже сбить пешехода. Илларион поискал свободное место и неспешно припарковал машину между двумя джипами, с филигранной точностью парковщика номер один в мире – расстояние было выверено до миллиметра. «А что, смог бы и чужие машины парковать, – рассудил Забродов, довольно оглядывая свой «бьюик», который к утру обещал быть припорошенным снегом. Закурил сигарету и присел на корточки перед дверцей, провел по ней рукой и покачал головой. – Хоть общественным транспортом пользуйся, когда на дороге с такими водителями повстречаешься. Дернуло же меня сегодня резину менять. Ну, посидел бы дома лучше, прогулялся, разобрался бы с книгами, а в итоге вышло, что за день ничего толкового не сделал: ни с книгами не разобрался, ни резину не поменял и еще теперь получил ремонт себе в подарок как награду за проявленную инициативу». В дворике было темно, тем не менее Забродов почувствовал что-то странное. Не то чтобы за ним кто-то следил или крался (это бы он сообразил сразу, иначе грош цена ему, если не может себя защитить), а вот какое-то другое чувство его охватило, будто бы забыл что-то важное. «Точно, – Илларион хлопнул себя по лбу. – Марату Ивановичу обещал позвонить. Про книги новые узнать. Эх, поздно уже, наверное». И тут взгляд Забродова упал на машину, стоявшую перед его «бьюиком», как будто бы он ее только что заметил, а парковался с завязанными глазами, демонстрируя самому себе искусство высшего пилотажа и доказывая, что со счетов его списывать еще рано.