Страница 3 из 5
– Що ж цэ ты вытворяеш? На кой ляд червоного видпустыла? Чы до серця прыйшовся? – подозрительно заглянул ей в глаза.
Фроська, видимо, уже хорошо изучила мужа, а потому быстро начала собирать на стол:
–Та брэшуть всэ твои головоризы. Якый червоный?
Налив чарку до краев мутным самогоном, она демонстративно покорно поднесла ее мужу:
– Ось выпый, заспокойся. Брэшуть тоби, старому дурню, а ты вирыш, на жинку кыдаешся, – и она прижалась своей необъятной грудью к мужу.
После нескольких чарок самогона и обильной закуски, от одного запаха которой у Мирного заурчало в животе, старик разомлел. А чуть позже, убаюканный медовыми речами жены, заснул.
Вечером, под громовой храп гайдамака, Фроська вывела Семена из кладовки, сунула в руки узелок со снедью и проводила до околицы.
– Нэ знаю, Сэмэнэ, хто вы, та нэ хочу знаты. Алэ бежить з миста швыдщэ. Бо проснэться, можэ буты лыхо. А я як нэбуть выкручусь. Нэ впершэ.
Семену не оставалось ничего иного, как поблагодарить женщину за свое спасение и последовать доброму совету.
…Под решительными ударами Красной Армии деникинские войска все дальше откатывались на юг. Благополучно миновав линию фронта, Мирный предъявил красноармейцам извлеченный из-под подкладки пиджака мандат Крымского обкома партии и, забившись в теплушку воинского эшелона, въехал в Москву.
Путь был не из легких. Железнодорожный состав часто останавливался на безымянных полустанках, чтобы пополнить запас дров. Долгие часы приходилось ожидать, пока восстановят железнодорожное полотно, взорванное бандами, оставшимися от частей белогвардейцев. Давали о себе знать декабрьские морозы, недоедание. Зато впервые за последние месяцы Семен сладко, вволю выспался.
1918 г., декабрь. Москва.
…Курский вокзал столицы встретил пританцовывающими на морозе толпами мешочников, направляющихся на юг, в «края хлебные». Среди них, в поисках наживы, сновали беспризорники, дефилировали карманники. Из пустых глазниц близлежащих домов торчали разнокалиберные трубы «буржуек», пожиравших неимоверное по тем временам количество дров взамен на несколько часов уютного расслабляющего тепла. Пустые витрины магазинов притягивали длинные хвосты очередей – москвичи часами выстаивали за волглым хлебом, пшеном, ссохшейся воблой.
До Кремля Семен добрался пешком: дребезжащие трамваи проходили редко, брать их приходилось штурмом.
Несколько раз предъявив часовым свой мандат, Мирный остановился, наконец, у кабинета Наркома по делам национальностей И.В. Сталина.
– Сема, живой?! – бросив под ноги заплечный мешок, вытянув вперед руки, по коридору навстречу ему бежал Шульман, тоже благополучно добравшийся до Кремля.
Невозможно было разорвать объятия давно не видевшихся друзей.
А потом, усевшись на деревянную скамью у стены, не замечая снующих мимо людей, поведали друг другу о злоключениях опасного перехода. Вспомнили товарищей, оставшихся в подполье. Еще и еще раз обсудили длинный перечень дел, ожидавших своего решения здесь, в Кремле.
________________
Архивная справка. «Приехавшая в Центр группа членов подпольного о.к. (Мирный, Шульман и др.) получила от Наркомнаца и ЦК РКП согласие на образование Крымской Советской Республики…» (Из газеты «Жизнь национальностей» от 10 декабря 1918 года).
Посланцы Крымского обкома добились передачи в их распоряжение турецкой коммунистической группы Мустафы Субхи, состоявшей из бывших военнопленных. Она должна была вести работу с крымскими татарами, а затем, по мере возможности, выехать в Турцию.
Успешно выполнив поручение съезда Таврической партийной организации, С. Мирный и Е. Шульман разыскали в одном из госпиталей Юрия Петровича Гавена, отправленного из Крыма в Москву на лечение. Профессиональный революционер, большевик, он долгое время пробыл в царских застенках. Пытки, допросы «с пристрастием» не сломили его волю. Но поврежденная тюремщиками нога, треснувшие ребра дали о себе знать. У Гавена постепенно развивался туберкулез костей. Открытые язвы, свищи на теле на время прервали его партийную деятельность в Крыму. Но душой он постоянно был там, с товарищами по борьбе. А потому неожиданный приход Мирного и Шульмана, принесших последние новости, был для Юрия Петровича настоящим праздником. Долго не смолкал оживленный разговор у кровати больного. Оказалось, друзья были не первыми посетителями. К нему уже заходили подпольщики, которые, рискуя жизнью, пробрались из Крыма в Москву, чтобы установить связь с одним из руководителей Таврической партийной организации. Среди них Д. Скрыпник, А. Лысенко, И. Семенов, М. Каплан, М. Гершуни (Рылова). Прощаясь, договорились встретиться в Крыму: «Мы еще поднимем над Тавридой красное знамя!..»
Глава 2. 75 незабываемых дней
1918 г., декабрь – 1919 г., февраль.
Хроника. В конце 1918 года был создан Совет рабоче-крестьянской обороны молодой Советской республики. Возглавил его Владимир Ильич Ленин. Совет взял в свои руки общее руководство обороной, координировал действия фронтов, решал наиболее неотложные дела в тылу. Считая Восточный фронт основным, В.И. Ленин однако требовал наращивать усилия в борьбе с Деникиным и Антантой на юге. Следуя этой стратегической линии, ЦК партии в январе–феврале 1919 года направил на Южный фронт почти две с половиной тысячи коммунистов. В бои с белогвардейцами и интервентами вступили прибывшие сюда Московская рабочая дивизия, другие воинские подразделения. Руководящий состав армий и фронта укрепили известные большевики Р.С. Землячка, В.П. Потемкин, Л.З. Мехлис. Все это дало возможность войскам, наступательные бои шли уже на линии Житомир–Винница–Умань–Николаев.
____________
С.М. Мирный: «По окончании переговоров в Москве мы с Шульманом отправились в Крым и прибыли туда в первый день выхода Ревкома из подполья в начале апреля 1919 года.»
1919 г., март. Харьков.
Лишь одним предложением упоминает в своей биографии С.М. Мирный эти месяцы. Но за скупыми, отмеченными предельной скромностью большевика строками, скрывается большая организаторская работа.
Первая Заднепровская дивизия под командованием П. Дыбенко, в состав которой один за другим вливаются партизанские отряды Александровска, Екатеринослава, других освобожденных городов, вела успешные бои. День освобождения Таврии был близок
Мирный, Шульман и присоединившийся к ним Вернер в небольшом здании в центре Харькова, решают вопросы об укреплении рядов Крымской партийной организации. Среди тех, кому в скором времени предстоит бороться за установление и упрочение Советской власти в Крыму, и Орион Алексакис.
Когда ему сообщили о решении партийных органов, живой, всегда решительный Орион от неожиданности даже растерялся: «А как же моя работа в «Коммунисте?» И беспомощно развел руками. Однако новое задание партии вскоре целиком захватывает его. Балаклавский грек вновь полон энергии, вновь он как бы оправдывает значение своего греческого имени – в нем и страстность, и мужество, и воинственность во имя защиты революционных идеалов.
____________
С.М. Мирный: «В столовой, пообедав тарелкой пустых щей, сидим мы вчетвером – я, Шульман, Вернер и Алексакис, – обсуждаем будущую нашу работу в освобожденном Крыму. Шульман, пощупав длинную шинель, в которой болтался худой Алексакис, шутливо говорит: «Тебе бы работать в армии». Шутка оказалась пророческой. В апреле на одном из заседаний обкома партии Алексакис был утвержден политкомиссаром Заднепровской дивизии. Мы знали кипучую энергию Алексакиса, его необыкновенный ораторский талант, умение зажигать сердца людей, рисовать перед очарованной аудиторией мечты о коммунизме, которые станут явью. Алексакису был в то время всего двадцать один год. Но это не мешало Ориону проявить себя настоящим человеком на одном из самых ответственных участков в борьбе за Советскую власть».