Цифровой странник

– Тебе-то что там делать? Ты что, кардиолог?

– Нет. Я юрист.

– А вот тебе, – Эрик переключается на меня, – я советую получить диплом дома, подучить английский, а потом приезжать сюда работать. Программистам здесь хорошо платят.

– Спасибо за совет. Но мне и дома пока неплохо.

Не знаю, понял он меня или нет. Эрик собирается уходить.

– Ладно, ребята, – говорит он, поднимаясь, – мне домой пора, а то что-то я сегодня перебрал. Вон там, на той улице, находится бар, из которого мы пришли. Охуенный бар. Там ещё открыто.

– Спасибо, удачи.

Парень удаляется, пошатываясь и, вероятно, надеясь, что «крошка» уже спит.

– Хочешь сходить в бар? – спрашивает Студент. – Там, наверное, клёво, судя по этому чуваку.

– Нет, я лучше спать пойду. К тому же, кажется, мне нужно кое-что переосмыслить в этой жизни.

4. Неудачник

Женю, когда он чуть не врезался в соседний фургон и все узнали о его проблемах со зрением, перевели, как и меня недавно, работать на пляже. Однако в первый же день в Вирджинии-Бич он грохнулся с велосипеда, да так сильно, что разбил коленку и хромал, как раненый осел. Я отдал бы всю первую зарплату мороженщика, чтобы посмотреть, как Женя умудрился упасть. Ездить на таком трёхколесном велосипеде без труда смог бы даже ребёнок.

Я начал понимать, почему к Жене никто не относится серьёзно – действительно странный тип. После травмы он попросил у Майкла ещё какую-нибудь работу, и тот предложил уборку склада. Это заняло три дня, больше работы для Жени не было, поэтому он сидел дома или в гараже, ничего не делая. Насколько я понял из его отрывистого рассказа, приехав в Америку, он должен был стать спасателем в другом штате. Но не смог сдать экзамен, поэтому агентство Work&Travel[1] в России нашло для него другой вариант – Норфолк. Здесь тоже не заладилось, и получается, что за три недели в Америке сибиряк работал всего несколько дней, а остальное время бездельничал.

Женя, как и я, среднего роста и худой. Его руки трёх цветов: коричневые до предплечья, совершенно белые от предплечья до плеча, а плечи – розово-красные от свежего загара. Стрижка под горшок, тонкие брови и редкие усы, которые он почему-то не бреет, делают его похожим на слишком правильного школьника-отличника – вполне вероятно, что таким он раньше и был. Редкая эмоция, которая выражается на его лице, – глупая улыбка. Обычно она появляется после того, как кто-то подшучивает над ним или ругает его: в этот момент уголки губ Жени странным образом опускаются, вместо того чтобы подниматься. Миша и Валера часто обращаются к соседу, называя его «придурок» или «идиот», и не стесняются обсуждать его в третьем лице, когда сибиряк стоит рядом. Монотонная походка Жени как будто не отнимает у него энергии – его тело словно несёт ветром.

Жене нужна работа, а для меня сегодня утром в гараже есть радостная новость.

– Алекс, ты уже ездил с Видалем, был в Вирджинии-Бич, – говорит Майкл Грувер. – Сегодня поедешь один, вон твоя машина. – Он протягивает ключи, пачку банкнот и свёрнутую карту города: – Вот тебе пятьдесят долларов на сдачу. На карте обведён твой район на сегодня.

– Всё ясно.

Когда босс уходит, я спрашиваю Женю:

– Ну что, как дела?

– Никак, – пожимает плечами тот, – Майкл сказал, что на складе сегодня опять нет работы.

– Что будешь делать?

– Не знаю.

Мне становится жалко странного неудачника из Томска.

– Ладно, давай со мной. Поедем вдвоём, я буду вести, а ты – продавать мороженое и помогать ориентироваться по карте, заработок поделим пополам.

Я сдал экзамен на водительские права сразу же, как мне исполнилось восемнадцать, но с тех пор у меня не было ни автомобиля, ни практики. Управлять большим фургоном не очень легко. Мы едем медленно, но на хайвее[2] приходится прибавить: здесь скорость не ниже восьмидесяти миль в час. От жары и напряжения по лбу струится пот. Я старательно лавирую между полосами широкой дороги. Кажется, что мы проехали слишком много. Норфолк не такой большой город, может быть, мы вообще выехали из него. Но остановиться нельзя – для этого надо свернуть с шоссе.

Дорожная навигация в Америке отличается от привычной российской. Каждый съезд с шоссе обозначен знаком, где написан номер. Мы проезжаем поворот со знаком «Съезд № 20». В России на знаках обычно написаны названия городов или населённых пунктов, а здесь никакой информации, кроме бесполезного порядкового номера съезда, нет. Как они здесь ездят? Как-то раз в гараже я слышал, что все наши машины оборудованы GPS-маячками и Майкл может в реальном времени смотреть, где мы находимся. Может быть, здесь в каждой машине GPS-навигация? В прошлом году Стив Джобс презентовал iPhone 3G, в нём есть Google Карты, и этот телефон можно использовать в качестве полноценного автомобильного навигатора! До России технологическая новинка ещё не дошла, и в моём распоряжении бумажная карта и хромой сибиряк.

– Женя, где мы?

– Всё правильно, едем прямо.

– Ты уверен, что мы едем правильно?

– Не очень.

– Что значит «не очень»? Ты что, не можешь сориентироваться по карте?

– Мне кажется, что мы едем правильно, но я не уверен.

– Но ты же только что сказал, что всё правильно и надо ехать прямо?

– Да, сначала мне показалось, что мы едем правильно, но теперь я думаю, что мы едем неправильно.

– Что?! Теперь неправильно?

– Да, теперь я уже почти уверен, что мы едем неправильно.

– Женя, я тебя ненавижу.

Мы точно едем куда-то не туда, поэтому я останавливаюсь. Приходится съехать с шоссе.

– Ребята, да вы в Чесапике, – смеётся случайный прохожий, – это не Норфолк.

– Спасибо.

Прохожий идёт дальше, а я говорю Жене:

– Плохой из тебя навигатор.

Хромой молча пожимает плечами. Мы заезжаем в такой же спальный район, как в Норфолке. Чесапик и Норфолк ничем не отличаются и находятся недалеко друг от друга. Чтобы не терять времени, можно попробовать поработать здесь. Мы ещё не продали ни стаканчика мороженого.

Щелчок тумблера – начинает играть музыка. Чернокожие детишки, резвящиеся в песочнице, визжат. Они бегут, но не к нашему фургону, а сначала к родителям – за деньгами. Выклянчив по доллару, ребята наперегонки несутся к нам, и Женя с каменным выражением лица роется в холодильнике.

– Не могу найти «Стар Бар», – говорит он.

У окошка остался последний маленький карапуз, с нетерпением ждущий мороженого.

– Посмотри в самом низу справа.

– Нету.

Я подхожу к холодильнику:

– Да вот же оно, где я тебе и сказал. Ты зачем тут всё перемешал?

– Так нормально, мне не мешает.

– Я и вижу. Смотри аккуратней, ты вот два эскимо помял, придётся теперь их съесть.

Чесапик за два часа приносит нам всего двадцать долларов, поэтому мы собираемся обратно. С Женей в качестве навигатора путь может занять неопределённое время, лучше выехать пораньше.

– Как сдают экзамен на спасателя?

– В основном физические упражнения: плавание, бег, отжимания, подтягивания. Это не для меня.

– Действительно. Американцам повезло, что ты не стал спасателем.

Возвращение в Норфолк помогает немного улучшить выручку. Приходится постоянно прикрикивать на Женю – без этого он ничего не делает. Теперь я понимаю, почему другие студенты при общении с сибиряком часто пользуются ругательными словами. Сто долларов, что мы заработали, – это немного ниже минимума, требуемого Майклом. Начинается дождь, приходится вернуться в гараж пораньше. К тому же завтра выходной и у нас есть планы на вечер.

Связаться с Мирасом и весёлыми ирландцами не получается. Соседи разбрелись кто куда, и идти веселиться в клуб почему-то больше никто не хочет.

– Я поеду, – говорит Женя.

– С тобой не хочу ехать я.

– Да ладно, чего ты? Почему не хочешь?

1

Work&Travel USA – программа студенческого обмена в мире. Студенты получают возможность работать в сфере обслуживания в США в любом из 50 штатов во время летних каникул, улучшить уровень владения английским и получить опыт общения с международным сообществом. – Прим. редактора.

2

Скоростная автострада с односторонним движением; то же, что автобан. – Прим. редактора.