Страница 3 из 6
Согласно «Теогонии», поверженные титаны были не единственными обитателями Тартара. В недрах земных также жили некоторые олимпийские боги, которые по обыкновению сторонились солнечного света. Здесь обитали Ночь и ее дети, «ужасный бог» Сон и его брат Смерть, ненавистный даже богам. Хозяином этого подземного мира был старший брат Зевса Аид, он правил вместе со своей ужасной женой Персефонеей (Персефоной). Страшный пес Кербер охранял их «гулкие домы», он встречал гостей, виляя хвостом, но пожирал любого, кто порывался уйти. В поэме Гесиод также рассказывает, что Кербер был одним из свирепых потомков нимфы Ехидны и гиганта Тифона, которые зачали многих чудовищ в античной Греции. Впрочем, в отличие от большинства античных авторов, поэт описал Кербера как несказанно кровожадного, «медноголосого» пса с пятьюдесятью головами.
Заревело ужасно безбрежное море,Глухо земля застонала, широкое ахнуло небоИ содрогнулось; великий Олимп задрожал до подножьяОт ужасающей схватки. Тяжелое почвы дрожанье,Ног топотанье глухое и свист от могучих метанийНедр глубочайших достигли окутанной тьмой преисподней.Так они друг против друга метали стенящие стрелы.Тех и других голоса доносились до звездного неба.Криком себя ободряя, сходилися боги на битву.Сдерживать мощного духа не стал уже Зевс, но тотчас жеМужеством сердце его преисполнилось, всю свою силуОн проявил. И немедленно с неба, а также с Олимпа,Молнии сыпля, пошел Громовержец-владыка. Перуны,Полные блеска и грома, из мощной руки полетелиЧасто один за другим; и священное взвихрилось пламя.Жаром палимая, глухо и скорбно земля загудела,И затрещал под огнем пожирающим лес неиссчетный.Почва кипела кругом. Океана кипели теченьяИ многошумное море. Титанов подземных жестокийЖар охватил, и дошло до эфира священного пламяЖгучее. Как бы кто ни был силен, но глаза ослеплялиКаждому яркие взблески перунов летящих и молний.Жаром ужасным объят был Хаос. И когда бы увиделВсе это кто-нибудь глазом иль ухом бы шум тот услышал,Всякий, наверно, сказал бы, что небо широкое сверхуНаземь обрушилось, – ибо с подобным же грохотом страшнымНебо упало б на землю, ее на куски разбивая, –Столь оглушительный шум поднялся от божественной схватки.С ревом от ветра крутилася пыль, и земля содрогалась;Полные грома и блеска, летели на землю перуны,Стрелы великого Зевса. Из гущи бойцов разъяренныхКлики неслись боевые. И шум поднялся несказанныйОт ужасающей битвы, и мощь проявилась деяний.Жребий сраженья склонился. Но раньше, сошедшись другс другом,Долго они и упорно сражалися в схватках могучих.В первых рядах сокрушающе-яростный бой возбудилиКотт, Бриарей и душой ненасытный в сражениях Гиес.Триста камней из могучих их рук полетело в ТитановБыстро один за другим, и в полете своем затенилиЯркое солнце они. И Титанов отправили братьяВ недра широкодорожной земли и на них наложилиТяжкие узы, могучестью рук победивши надменных.Подземь их сбросили столь глубоко, сколь далёко до неба,Ибо настолько от нас отстоит многосумрачный Тартар:Если бы, медную взяв наковальню, метнуть ее с неба,В девять дней и ночей до земли бы она долетела;Если бы, медную взяв наковальню, с земли ее бросить,В девять же дней и ночей долетела б до Тартара тяжесть.Медной оградою Тартар кругом огорожен. В три рядаНочь непроглядная шею ему окружает, а сверхуКорни земли залегают и горько-соленого моря.Там-то под сумрачной тьмою подземною боги ТитаныБыли сокрыты решеньем владыки бессмертных и смертныхВ месте угрюмом и затхлом, у края земли необъятной.Выхода нет им оттуда – его преградил ПосидаонМедною дверью; стена же все место вокруг обегает.Там обитают и Котт, Бриарей большедушный и Гиес,Верные стражи владыки, эгидодержавного Зевса.Там и от темной земли, и от Тартара, скрытого в мраке,И от бесплодной пучины морской, и от звездного небаВсе залегают один за другим и концы, и начала,Страшные, мрачные. Даже и боги пред ними трепещут.Бездна великая. Тот, кто вошел бы туда чрез ворота,Дна не достиг бы той бездны в течение целого года:Ярые вихри своим дуновеньем его подхватили б,Стали б швырять и туда и сюда. Даже боги боятсяЭтого дива. Жилища ужасные сумрачной НочиТам расположены, густо одетые черным туманом.Сын Иапета пред ними бескрайне широкое небоНа голове и на дланях, не зная усталости, держитВ месте, где с Ночью встречается День: чрез высокий ступаяМедный порог, меж собою они перебросятся словом –И разойдутся; один поспешает наружу, другой жеВнутрь в это время нисходит: совместно обоих не видитДом никогда их под кровлей своею, но вечно вне домаЗемлю обходит один, а другой остается в жилищеИ ожидает прихода его, чтоб в дорогу пуститься.К людям на землю приходит один с многовидящим светом,С братом Смерти, со Сном на руках, приходит другая, –Гибель несущая Ночь, туманом одетая мрачным.Там же имеют дома сыновья многосумрачной Ночи,Сон со Смертью – ужасные боги. Лучами своимиЯрко сияющий Гелий на них никогда не взирает,Всходит ли на небо он иль обратно спускается с неба.Первый из них по земле и широкой поверхности моряХодит спокойно и тихо и к людям весьма благосклонен –Но у другой из железа душа и в груди беспощадной –Истинно медное сердце. Кого из людей она схватит,Тех не отпустит назад. И богам она всем ненавистна.Там же стоят невдали многозвонкие гулкие домыМощного бога Аида и Персефонеи ужасной.Сторожем пес беспощадный и страшный сидит перед входом.С злою, коварной повадкой: встречает он всех приходящих,Мягко виляя хвостом, шевеля добродушно ушами.Выйти ж назад никому не дает, но, наметясь, хватаетИ пожирает, кто только попробует царство покинутьМощного бога Аида и Персефонеи ужасной.