Страница 5 из 10
Потому Сафаров просто и открыто спросил:
– Извините, но… говорите вы, Виктор Захарович, какую-то… несуразицу. Вы профессор чего, каких… клоунских наук?
– Профессор геронтологии, можно так сказать,– старик принял величественную осанку.– А может быть, и нет совсем такой науки, которую не признают и не понимают на той, на нашей Земле-Один. А здесь всё по-иному. Правда, я про это не знаю. Только допускаю, что обе планеты очень похожи.
– Я верю вам, Виктор Захарович, но не полностью.
Таволгин только и развёл руками. Что ещё остаётся делать? Ведь ситуация только с виду кажется нормальной. А на самом деле, все пассажиры морского лайнера стали заложниками чьей-то воли, над ними производится эксперимент. Но пока это трудно доказать.
Ведь не будет же он, Таволгин, солидный и серьёзный человек опираться на собственную интуицию и сомнительную память, плавающее сознание в рамках не только одного своего земного существования. Глупо и бездоказательно.
Но, во всяком случае, следует попробовать убедить, пусть пока одного пассажира, в том, что следует, как-то разобраться в происходящем.
Послышался лёгкий стук в дверь, и в номер вошла пятнадцатилетняя девушка. Она сказала, обращаясь к Таволгину:
– Здравствуйте! Я – Эльза Мильхман. А как ваше имя и отчество?
– Здравствуй, Маргарита! – ответил Таволгин. – Ты такая же немка Мильхман, как я эквилибрист или, допустим, балерина.
– Вы шутите? – переспросила его девушка. – Какая ещё Маргарита?
– Я теперь тоже всё понял, широко раскрыл глаза Алексей. – Ты – Рита Щеглова.
Девушка присела в кресло, обхвати голову руками. Она, явно, что-то пыталась вспомнить.
Потом она встала с кресла, подошла к иллюминатору. Глядя на океанские волны, только и произнесла:
– Ничего не понимаю! Как я здесь очутилась, представить себе не могу. Куда направляюсь и откуда?
Эльза-Маргарита снова села в кресло.
Побарабанив пальцами по крышке столика, Таволгин назвал девушке свою фамилию, имя и отчество.
Он напомнил Рите, как она совсем недавно, находилась на пустыре. Рассказал, о той самой стёжке в зарослях ольхи, по которой они и проникли на Землю-42, если точнее, то на борт океанского лайнера «Дриада».
У бородатого старика не полностью, но частично начала восстанавливаться память. Он рассказал Щегловой о том, кто он сейчас. А что касается их, то они – всё те же школьники. Пояснил, почему не может их пригласить в свою каюту. Всё у него там прослушивается и просматривается. Не исключено, что и здесь точно так же. Но рисковать надо. Алексей и Маргарита должны знать, кто они на самом деле и зачем здесь.
Озорно глянув на странного старика, Эльза-Маргарита задорно засмеялась:
– Прямо вы мне, Виктор Захарович, какие-то странные истории рассказываете.
– Ничего странного, Рита, – серьёзно заметил Алексей. – Теперь и я начал кое-что вспоминать. Ты должна знать, Щеглова, кто ты и зачем здесь.
– Я начинаю понимать, что не очень добрые люди вмешались в наше сознание и перепутали в нём всё, – сделал предположение Таволгин. – Но если мы начали понемногу становится сами собой, то это уже не так и плохо. Мне тоже, как говорится, необходимо прийти в себя. Ведь здесь – я совсем другой человек.
– У меня разболелась голова, – сказала Эльза-Маргарита, потирая виски. – Я пойду к себе в каюту. Немного полежу. Ничего не понимаю. Наверное, морская болезнь.
– Да, Рита, иди! – сказал Сафаров. – Я уверен, ты всё вспомнишь.
– И мы, в конце концов, придумаем, каким образом нам сбежать отсюда, из этой комфортабельной тюрьмы, – сказала Виктор Захарович.– Если бы я только знал, зачем мы здесь. Не могу даже представить себе, что мы здесь делаем.
Щеглова-Мильхман встала с кресла и, слегка покачиваясь, вышла из каюты.
Вопросительно посмотрев на Таволгина, Алексей сказал:
– Пусть вы помните, Виктор Захарович, больше, чем мы с Маргаритой, но ваша память и личность раздвоились основательно.
– Это не моя вина. С нами, как и со всеми остальными на судне, кто-то очень хорошо поработал. Человек с плавающим сознанием – почти зомби.
– Но вы, получается, в этом Мире, на самом деле, профессор?
– Конечно, Алёша. На этом судне, на Земле-42 я, именно, учёный. С богатой биографией.
– Но здесь мы с вами – всего лишь, пришельцы. Мы даже не должны здесь находиться, Виктор Захарович.
– Мне кажется, что не нам уже решать, где мы и в качестве кого должны находиться. Надо просто, что называется, надо прийти в себя. Но мне сложно. У меня в этом Мире совсем иная биография. Она давит на меня, заставляет верить в небылицу. Хотя, впрочем, это тоже всё очень реально.
– Давайте, всё же, поднимемся на палубу, – предложил Сафаров. – Свежий морской ветер нам обоим не помешает.
Таволгин встал с кресла, и они вышли из каюты.
Откровения Таволгина
На палубе не наблюдалось особых перемен. Отдыхающие наслаждались морским пейзажем, да матросы, то и дело, проходили мимо Таволгина и Сафарова. Они стояли почти у самого борта и продолжали разговор.
В своих рассуждениях Виктор Захарович был не последователен. Ясно, что ему было не очень-то легко абстрагироваться, оторваться от своей вымышленной (но, может быть, и реальной) биографии.
– Пускай я буду, с твоего позволения, называться профессором геронтологии, Алексей, – сказал он.– Так проще мне и тебе воспринимать действительность, ту, в которой мы находимся. А я всегда боролся, в своё время, за растущее долголетие человека.
– О-о-о! – только и произнёс Сафаров. – Это очень хорошо… А я, как был учащимся девятого класса, так им и остался. А Маргарита стала вдруг немкой Эльзой Мильхман. Как я понял, она, вообще, ничего не может вспомнить.
– Но мы теперь, все трое – совсем не то… Не первоначальные, что ли, люди.
– Клоны?
– Нет, конечно же! Никаких клонов не существует в природе. Всё индивидуально в Мироздании, и, вместе с тем, и едино. То, что я сейчас тебе расскажу о себе, пожалуйста, не воспринимай в качестве старческого бреда.
В знак согласия Алексей кивнул головой. Он, пусть с уважением, но с некоторым недоверием посмотрел в глаза учёному, недавнему пенсионеру.
Таким образом, Сафаров пытался определить, кто перед ним, великий учёный, сумасшедший, лжец или просто фантазёр. Впрочем, всё понятно. Раздвоившаяся личность, не по своей воле. С двумя биографиями, а может быть, и с большим их количеством.
Что уж тут поделаешь, если Таволгин и на самом деле, на этой планете был геронтологом, учёным. Но как такое могло происходить, если он, всего лишь, пришелец?
Невероятно, но Виктор Захарович утверждал, что родился в 1867 году, в Москве, в семье почтового служащего. Было ещё у него и две младших сестры. Но не столь важно. Когда пришло время, он закончил учёбу в знаменитом Ломоносовском университете. Изучал биологию, да и в целом интересовался вопросами естествознания.
Стал, со временем, можно сказать преуспевающим учёным. Но пришло время, на склоне лет, и его толи Господь, толи какая-то другая Высшая Сила заставила обратить внимание на решение вопроса по замедлению старения человеческого организма.
Прежде чем, обратить внимание на свойства целебных трав, на уникальные возможности обычной пищевой соды, на изучение уклада существования долгожителей, разумеется, он очень скрупулёзно изучил опыт в этом направлении индийских йогов, тибетских буддистов, алтайских шаманов, даже, североамериканских индейцев.
«Даже проходил практику в США, у колдунов нескольких племён, у самых настоящих дьяволов, – не в первый раз сказал Таволгин, – во времена очень опасных событий, который там происходили».