Страница 11 из 18
Александр с ужасом для себя осознал, что не знает о Тане ничего: ни возраста, ни анамнеза. Когда она родила? Как проходили роды? Кормит ли ребенка? Вопросы множились в голове, но натыкались на глухую стену неизвестности. Он мог только предполагать. Недостаток информации стоил слишком дорого и мешал правильно установить диагноз.
Доверившись интуиции, Саша включил ночник и вернулся к кровати.
Таня проснулась и теперь с ужасом смотрела на него. Он был настолько сосредоточен на процессе, что не обратил на нее внимания и продолжил изучать симптомы.
Скользнув взглядом в вырез халата, случайно заметил покраснение на коже, тут же распахнул ткань и облегченно выдохнул. Профессиональное чутье не обмануло, он верно обнаружил проблему, осталось только обозначить масштабы.
Татьяна что-то бормотала, пыталась остановить его, но Саша ничего не слышал, он смотрел на часто вздымавшуюся грудь и пытался справиться с внутренней паникой. Руки дрожали, тремор начался очень не вовремя и мог сильно помешать диагностике. Он усиленно боролся с собой и своим прошлым. Стиснув зубы, буквально заставил себя сделать решительный шаг и принялся ощупывать женскую грудь. Одна была мягкая и упругая, словно тесто, вторая же будто налита свинцом, и кожа на ней горела огнем. Медленно массируя долю за долей, Белов ощущал, как в пальцах просыпается былая чувствительность, а вместе с ней возвращается уверенность в себе и своих силах.
Услышав сдавленный стон, он наконец посмотрел в глаза своей пациентке.
— Давно это началось? — спросил холодно и по-деловому. Сейчас между ними не могло быть никаких симпатий и антипатий, Саша будто вернулся в прошлое, где он врач-гинеколог, а женщина перед ним - лишь пациент.
— Третий день, — едва выдавила из себя Таня, сбитая с толку происходящим. Она не успела опомниться, как все круто изменилось и гнусный насильник превратился в благородного спасителя. Он не переставал ее мучить, мягкие пальцы скользили по напряженной груди по только ему понятному маршруту. Боль была невыносимой, дезориентировала в пространстве, но где-то на периферии сознания Таня доверилась ему и больше не сопротивлялась.
— Почему молчала?
Она не нашлась с ответом. Да и что могла сказать? С какой стати должна была делиться с первым встречным своей интимной проблемой?
— Я умираю, да? — спросила она, с немым отчаянием глядя ему в глаза.
Саша не смог сдержать улыбки.
— Поборемся еще, — заверил он, подхватил ее на руки и понес в ванную.
Сорок минут Белов измывался на ней в ванной. Разогревал душем протоки в груди, массировал и сцеживал застоявшееся молоко. Он очень боялся, что попала инфекция, тогда пришлось бы колоть антибиотики, но им повезло, и все обошлось.
Упершись руками в ванную, Таня наблюдала за его четкими, выверенными движениями и сквозь зубы терпела. Постепенно пришло облегчение, грудь больше не распирало от боли, остались лишь неприятные тянущие ощущения.
Саша терпеливо разминал ее грудь до тех пор, пока она не стала мягкой, как пластилин, затем завернул Таню в полотенце и отправил на кухню.
Оставшись один, долго умывался холодной водой, приводя мысли в порядок. Руки сводило от перенапряжения, но он был доволен собой, как никогда.
В диагнозе Александр не сомневался. Это был лактостаз. Банальный, обычный застой молока. Первый раз он столкнулся с ним еще в интернатуре и сильно растерялся. Сейчас же на сомнения не было времени, как и права на ошибку. Его решение было бескомпромиссным, а действия стремительными. Он не боялся взять на себя ответственность и был уверен, что сделал все правильно.
***
Татьяна сидела за столом, плотно закутавшись в полотенце, и ждала своего спасителя. После пережитого ее еще немного потряхивало, но в целом самочувствие улучшилось. Он появился через несколько минут. Лицо его было серьезно и сосредоточено, она не могла понять, о чем он думает и в каком пребывает настроении. Саша вообще был для нее загадкой: слова и действия сильно противоречили друг другу. Всем своим видом он открыто демонстрировал неприязнь к ней, но в то же время постоянно приходил на помощь. Сейчас его взгляд не излучал привычную холодность, и от этого было еще больше не по себе.
— Ты напугала меня.
— Один-один, — грустно пошутила Таня. — Может, чай сделать? — предложила она, чтобы хоть как-то компенсировать его переживания.
— Не нужно, — устало выдохнул Саша, достал из морозилки лед, сделал компресс и протянул ей. — На вот, приложи ненадолго.
— Зачем?
— Чтобы снять отек.
Татьяна не спорила, приложила холод к измученной груди и тут же ощутила колючие иголочки на своей коже.
— Лучше на сгибе локтя. — Он передал ей градусник.
— Почему?
— Под мышкой у тебя сейчас выше из-за воспаления, — терпеливо пояснил Саша и отвернулся. Налив себе воды, жадно пил большими глотками. Сил, чтобы думать о чем-то не было совершенно, он вымотался окончательно.
Выждав положенное время, забрал градусник и кивнул, температура хоть и была повышена, но уже не вызывала опасений.
— Все хорошо? — робко поинтересовалась Таня, желая все же выяснить свою судьбу.
— Будет, обязательно, — пообещал Саша и улыбнулся одними уголками губ. — Давай еще раз осмотрю тебя.
Это было совсем не обязательно, ничего нового он не ожидал там увидеть, просто захотелось дотронуться до нее. До женщины, а не до пациентки, почувствовать себя вновь живым.
Татьяна послушно встала и спустила полотенце. Больше не боялась его, но от откровенного взгляда мурашки пробежали по телу. Для нее этот момент был очень интимным, еще ни один мужчина, кроме мужа, не касался ее. Задержав дыхание, она сосредоточилась на мягких пальцах, нежно скользивших по коже, и ощутила непривычное трепетное волнение.
— Больше корми этой грудью, должно быть уже не так больно, но надо наладить лактацию, — не прекращая манипуляций, наставлял Саша, на ходу вспоминая теорию. От близости Тани голова кружилась, а сердце громко стучало в груди. Понимал, что пора остановиться, что он нарушает все мыслимые и немыслимые нормы и правила, но не мог. В данную секунду она стала необходимостью.
— Откуда ты все это знаешь? — хрипло прошептала Татьяна. Эмоции не поддавались контролю, а все происходящее больше походило на сон. Попав в плен его дымчато-серых глаз, она уже не могла отвести взгляд.
— Я гинеколог. — Саша наконец опомнился от наваждения и отошел на несколько шагов, смиряя низменные инстинкты. — В прошлом…
— Правда? — с сомнением переспросила Татьяна. Не так она себе представляла мужчин-гинекологов. Воображение тут же нарисовало щуплого ботаника в очках, а Саша же кардинально отличался от этого образа.
— Что, не похож? — Лукавая улыбка коснулась губ, тут же преобразив суровое лицо.
У Тани непривычно перехватило дыхание. Она смогла лишь неопределенно пожать плечами, не зная, что ответить — на врача, а тем более на гинеколога он и правда был не похож, скорее уж на спортсмена или дровосека какого-нибудь.
— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил Саша. Не то чтобы ему было очень интересно, скорее, любопытно, она выглядела совсем молоденькой. Сам он не дал бы ей больше двадцати.
— Двадцать четыре. Что со мной было? Я так боялась, что это рак.
Его улыбка стала еще шире, но, понимая, что ей не до смеха, ответил предельно честно.
— Просто застой молока, может, стресс повлиял, а может, в холодной бане застудилась. Неужели в роддоме не объясняли меры предосторожности?
— Нет, — коротко ответила Татьяна, вспоминать свое пребывание в этом заведении не хотелось совершенно.
— Как это нет? Где ты рожала? — удивился Саша, обычно в обязанности врачей и акушерок входит информирование женщин о возможных осложнениях.
— В обсервации.
— Тем более! — оживленно начал он, но, когда до не него дошел смысл сказанного, осекся и озадаченно посмотрел на Таню. — Как тебя угораздило туда попасть?
— Нет документов, — робко напомнила Таня, но заметив его испытующий взгляд, напряженно пояснила. — Так сложились обстоятельства.