В ожидании Ани

– Видел, – ответил Джо. Она выпустила его подбородок.

– А ты всегда говоришь правду? – тихо спросила вдова.

– Нет, – признался он, и её лицо вдруг расплылось в улыбке.

– Похоже, ты был прав тогда, Бенжамин. Редкая штука – честный мальчишка. В дом, веди его в дом, – скомандовала она и пошла к двери. – Мальчишки любят мёд – угостим его мёдом. – И вдова исчезла за дверью.

Джо не хотелось идти, и человек положил руку ему на плечо.

– Он всё ещё у вас? – спросил Джо. – Медвежонок. Он ещё у вас?

Человек покачал головой:

– Нет, уже нет. Через месяц после того, как мы его нашли, примерно как я и думал, он уже мог сам прокормиться. Я унёс его высоко в горы и оставил там, но он иногда всё равно приходит. Наверное, считает меня своей матерью, а может, просто не любит одиночество. Идём.

Вдова Оркада ставила на стол тарелку с сотами. Внезапно пожилая дама наклонилась вперёд, и ей пришлось ухватиться за стол, чтобы удержаться на ногах. Рыжебородый тут же подскочил к ней и помог сесть.

– Вы опять перетрудились, – сказал он. – Ну я же вам говорил…

– Не мельтеши. – Вдова оттолкнула его. – Не суетись вокруг меня: со мной всё будет хорошо. Садись, мальчик, садись вон туда, к свету, чтобы я могла разглядеть твоё лицо. – (Джо сел за стол.) – Ешь же, ешь, мальчик.

Вдова имела странную привычку морщить нос и фыркать, и Джо обнаружил, что ему трудно не пялиться на неё. Он отрезал угол сот и намазал их на хлеб. Мужчина тем временем повесил чёрную шаль на дверь изнутри.

– Я знала твоего отца, – сообщила вдова Оркада, не отрывая взгляда от лица Джо. – Военнопленный сейчас, не так ли? – (Джо кивнул.) – Но твоего дедушку я знала лучше. Я тебе рассказывала про него, Бенжамин, помнишь? – Тот кивнул, и она снова повернулась к Джо: – Когда-то я чуть замуж за него не вышла. Он тебе когда-нибудь рассказывал об этом, мальчик? Мы были так влюблены друг в друга… – Она вздохнула и откинулась на спинку стула. – Что ж, мы разошлись разными путями, к добру или к худу. Ты не ешь, мальчик, – указала она. Джо откусил ещё кусок. – Джо Лаланд – так его зовут, правда, мальчик? И ты знаешь, кто я, ведь так? – (Джо кивнул.) – Это Бенжамин, мой зять, но, конечно же, ты с ним уже встречался раньше? – Вдова помолчала немного, по-прежнему устремив на Джо изучающий взгляд. Потом она высморкалась и сунула носовой платок обратно в рукав. – Что ж, – сказала она, – полагаю, надо ему рассказать. Больше ничего не остаётся, так? Но мне это не нравится – вот ни на столечко не нравится.

– Всё будет хорошо, – утешил её Бенжамин. Теперь он стоял рядом с ней и смотрел на Джо сверху вниз. – О том, что пока не знает – а знает этот мальчик много, – он догадывается, а догадки куда более опасное дело, чем знание. И мы уже поняли, что можем ему доверять: в конце концов, он знает о нас несколько месяцев и никому не сказал ни слова. Если бы сказал, мы бы уже узнали об этом – уж не сомневайся. К нам среди ночи постучалась бы полиция. Нет, из-за него нам тревожиться не надо: ему мы можем доверять.

– Будем надеяться, – устало отозвалась вдова. – Ох, будем надеяться.

Бенжамин прошёл и сел за стол напротив Джо:

– Трудно понять, откуда начать, Джо, но поскольку я причина всех этих бед, то и начну с себя. Я еврей, – объяснил он. – Ты знаешь, что это такое?

– Это которые в Библии вроде бы, да? – неуверенно спросил Джо.

Бенжамин покачал головой и рассмеялся:

– Да, мы в Библии, и многие хотели бы, чтобы мы там и оставались. – Он посмотрел на свои руки и поковырял уголок ногтя на большом пальце. – Сначала всё только слухи ползли, – продолжил он, – слухи, которым не веришь – не хочешь, не можешь верить. Но мало-помалу слухи становились фактами, и в факты верить уже приходилось. Они начали со своих евреев – там, в Германии. Сначала отобрали у них работу, потом собственность, а ещё заставили носить жёлтую звезду на одежде. Дальше евреев стали собирать и отправлять в лагеря. Мы знали, что это происходит, но думали, в Париже-то мы в безопасности: я и маленькая Аня. Аня – это моя дочь. Но конечно же это было не так. Они вторглись во Францию – и Париж пал. И осталось только одно место, куда мы могли пойти. Мы приезжали сюда на каникулы, пару лет назад, – мы с Аней, – чтобы посмотреть, где выросла её мать, познакомиться с бабушкой. Самое счастливое время в нашей жизни – вот что это было. И когда началось вторжение, мы решили идти сюда.

– Самое лучшее место, пока ведёшь себя разумно, – подчеркнула вдова Оркада. – Надёжное, как горы, и можно оказаться за границей всего через пять часов.

– Я однажды переходил её, с Аней, – сказал Бенжамин.

– Я знаю, – заметил Джо. – Вы нарвали цветов для моего отца.

Бенжамин на секунду нахмурился, и вдруг его глаза засияли.

– Так это был ты – ты был тем мальчиком. Помните, я рассказывал вам, матушка, про тот день, когда мы смотрели, как пастух делает сыр. Это был твой отец? – (Джо кивнул.) – А ты тот маленький мальчик, да? Надо же, как тесен мир. – Сияние исчезло из его глаз так же быстро, как появилось. – Мы с Аней ушли из Парижа вместе. Беда в том, что все делали то же самое, и дороги были запружены машинами, телегами, лошадьми, грузовиками и людьми – тысячами людей, и все пытались куда-нибудь сбежать. Они расстреливали нас с воздуха из пулемётов когда хотели, и чуть появлялся самолёт, все разбегались. После того как они улетали, всегда было трудно найти друг друга, так что мы договорились – мы с Аней, – что если разделимся, то найдём дорогу сюда, в бабушкин дом в Лескёне. И что будем ждать друг друга, а потом сможем вместе уйти в Испанию. Мы решили, что будем ждать, пообещали друг другу. – Он сглотнул и не сразу продолжил: – Вот так всё и случилось. Однажды вечером – это было сразу за Пуатье – прилетели самолёты и стали в нас стрелять, и все мы побежали искать укрытия в лесу. Когда они улетели, я везде её искал – всю ночь, весь следующий день и ещё день, – но найти не смог. Вот почему я здесь и вот почему я остаюсь здесь, пока не придёт Аня.

– А что она, ну, там, в хлеву? – спросил Джо.

– Её зовут Лия. Она в точности такого же возраста, как Аня, вплоть до месяца, – ответил Бенжамин. – Она приехала из Польши, как и моя семья много лет назад. Ещё двое должны скоро прийти.

– Ещё двое?

– Детей, – фыркнула вдова Оркада. – Еврейских детей. Он их собирает, как коллекцию, да, Бенжамин? – (Тот не ответил.) – Они прошли через всю Францию, и, когда попадают сюда, он их держит тут примерно неделю, иногда дольше, чтобы они достаточно окрепли для нового путешествия, – а потом уводит через горы в Испанию, в безопасность.

– И многие из них, очень многие, такие же, как Лия, – сказал Бенжамин. – У неё была большая семья – восемь детей. Она самая старшая – и последняя. Ей повезло: она была снаружи, когда в дом пришли солдаты. Она видела, как уводят её семью, и с тех пор всё в бегах. Но она добралась сюда, и потому мы никогда не перестанем надеяться. Если Лия смогла дойти досюда аж из Польши, то и Аня сможет. Когда-то Аня станет одной из этих детей, и мы будем её ждать.

– А эта шаль на вас? – спросил Джо.

Бен снова заулыбался:

– Ах, шаль. Это была ваша идея, матушка, правда? Знаешь, Джо, я ни разу за целых два года не выходил из этого дома – только когда переводил детишек через горы, то есть всегда в темноте. Потом, в первый же раз, как вышел днём, я наткнулся на тебя и принёс домой медвежонка. Она была не очень-то довольна. Теперь она выпускает меня и днём, но только если я остаюсь возле дома и одеваюсь, как она. Ужасный домашний тиран эта моя тёща.

– Вздор и чепуха! – отозвалась вдова.

В этот момент они все услышали что-то возле двери; увидели, как повернулась ручка. Дверь медленно открылась, скрипнув петлями, и в комнату заглянуло маленькое личико. Это была девочка из хлева. Бенжамин подбежал к ней и втащил внутрь, затем выглянул за дверь, потом закрыл её и прислонился к ней спиной, тяжело дыша.

– Всё в порядке, – сказал он, а затем снова заговорил, но на языке, которого Джо не понимал. Он сел перед девочкой на корточки, держа её за плечи, и явно сердился на неё. Но она его не слушала: её взгляд был прикован к мёду, стоящему на столе рядом с Джо. Теперь она шла туда словно в трансе. Подтащив к себе тарелку, девочка обмакнула палец в соты и сунула в рот.