Страница 3 из 11
– Почему? – спросила я пересохшими губами.
– Почему не сделала? – выгнула брови Любовь Михайловна, – Испугалась!
Надежда вспыхнула, но тут же погасла, когда доктор продолжила:
– Испугалась, что больше не очнется от наркоза. У нее было много противопоказаний, аборт было делать нельзя, это могло очень плохо сказаться на ее здоровье. Ну, а когда ты родилась… твой отец настоял на том, чтобы тебя забрать.
Каждое ее слово ложилось тяжелым гранитом на мое сердце. Я всегда знала, что мама не очень меня любит, но чтобы избавиться от меня… это было за гранью моего понимания!
– У тебя никаких противопоказаний нет, – тут же развеяла еще одну надежду доктор, – поэтому я тебе предлагаю подумать. Сейчас технологии, несущие минимальный риск для здоровья женщины…
– Нет! – перебила ее я, выкрикнув и вскочив со своего места.
От волнения меня бросило в дрожь, жаром опалило лицо. Сжав кулаки, села на место, сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки.
– Нет, – уже спокойнее произнесла я, твердо глядя ей в глаза, – прошу вас! Помогите!
Доктор сняла очки и потерла переносицу.
– Чем я могу тебе помочь?
Боясь, что она передумает меня слушать, я сбивчиво затараторила:
– Скажите маме, что все сделали, пусть она успокоится! Понимаете, мне нужно дождаться всего лишь своего дня рождения! Когда мне исполнится двадцать один год, мама не сможет выгнать нас с малышом из квартиры. Я не хочу его убивать! Понимаете?
– Понимаю, – как-то печально ответила она, – но беременность не скрыть! Инесса быстро поймет, что ее обманули! Тогда будет только хуже. На что ты собираешься жить?
– Сейчас я еще могу работать, – не отступала я, – вы ведь понимаете, если она меня выгонит из дома, то выгонит и с работы! Я смогу откладывать, у меня уже есть небольшие сбережения, но я понимаю, что их будет недостаточно, даже если я буду снимать комнату в общежитии. Нужно будет все купить малышу. Именно поэтому я прошу вас дать мне отсрочку. Пока мама не заподозрит, что я не избавилась от ребенка, я буду жить дома. Работать и копить деньги. Потом… потом уже найду себе жилье и перееду, а там… уже до дня рождения недолго останется.
Выпалив все это, с надеждой уставилась ей в глаза. По лицу Людмилы Михайловны невозможно было понять, что она вообще думает обо всем этом, но я до сих пор не теряла надежды. Пусть она могла сейчас же вызвать сюда мою мать и все ей рассказать, но в то же время только в ее власти было сейчас мне помочь. Если она откажется – я пропала.
– Пожалуйста! – умоляюще произнесла я. – Я буду вам очень благодарна!
С этими словами я достала золотые часы, что папа подарил, и положила между нами на стол. Не знаю, сколько Инесса пообещала ей заплатить, но от души надеялась, что она примет мою «взятку» и поможет.
– Забери! – обронила доктор, поднимаясь из-за стола и ничего мне больше не ответив на мой вопрос, но продолжила наш разговор. – Мать тебе добра хочет! Ты, наверное, очень любила отца этого ребенка? Раз так сильно хочешь его оставить. Поверь мне, чувства проходят, а дети остаются навсегда! Их надо растить, в них надо вкладывать душу, свое здоровье, любовь. У тебя вся жизнь впереди! Ты выйдешь замуж, родишь себе еще хоть десять детей. Не ссорься с мамой. Послушай ее!
– Нет, я хочу именно его! – голос предательски задрожал. Я поняла, что не достучалась до нее.
– Посиди здесь, – примирительно ответила доктор, – я попытаюсь еще раз поговорить с твоей мамой. Ничего не обещаю, но я попробую.
Любовь Михайловна ушла, а я все продолжала сидеть на стуле, беспомощно глядя на лежащие на столе часы. Стрелки часов безжалостно отсчитывали минуты, плавно скользя по циферблату. Время неумолимо шло. Я все более крепла в своей уверенности, что не поможет мне Любовь Михайловна. Нервное напряжение все нарастало. Внезапно перестало хватать воздуха, будто кто-то выкачал весь кислород из кабинета. Нестерпимо захотелось на улицу. Встала, подошла к окну и распахнула его настежь. Ветер ворвался в помещение, ласково пробежался по моим волосам, коснулся влажного от пота лба и вновь вернулся в апрельское утро нашего города. Я смотрела в окно на прогуливающихся беременных женщин в пестрых халатах и накинутых сверху куртках и понимала, что вот сейчас я им завидую. Завидую той белой завистью, когда невероятно сильно хочется оказаться на месте другого человека. Глядя на этих «колобков», весело щебечущих на лавочке, греющихся на теплом солнышке, поймала себя на том, что ласково глажу свой, еще плоский живот. Осознание действия заставило улыбнуться.
– Ничего, малыш, – вновь улыбнулась я, – мама справится! Я никому не дам тебя в обиду! Мама тебя очень-очень любит!
Решительно развернулась, забрала папины часы, положила их в карман и вышла из кабинета. Больше ни секунды не собиралась задерживаться здесь. Я лучше уеду в деревню, буду там жить. Кажется, под Рязанью жила папина тетка, попрошу у нее пожить немного, буду по хозяйству помогать. С проданных украшений и сбережений на первое время хватит, а там… я не знала, что будет там. Я согласна на любую работу, лишь бы мой ребенок родился на свет!
Глава 3
На улицу вышла без проблем. Вскоре оказалась у тех лавочек, которые я с такой завистью рассматривала в окно.
– Элеонора! – окрик мамы заставил вздрогнуть.
Мне не нужно было даже голову поднимать, чтобы понять, что маменька зовет меня как раз из того окна, в которое я смотрела несколькими минутами ранее. Поняла – Любовь Михайловна не договорилась, ну или не захотела ни о чем договариваться. Сейчас это уже неважно. Я развернулась и побежала по дорожке к выходу с территории больницы. Намеренно выбрала пешеходную зону, чтобы Валерий по приказу своей хозяйки не смог меня остановить.
Испуганным зайцем неслась вперед, не разбирая дороги. Тропинка петляла среди деревьев и выходила на широкий проспект, откуда можно было сесть в автобус и уехать из этого, для меня страшного, места. Расчет был прост – пока водитель мамы получит от нее указания, пока он объезжает всю территорию клиники, я успею добраться до проспекта.
С непривычки дыхание от бега сбилось, сердце колотилось где-то в горле, но я не собиралась останавливаться. Вперед! Только вперед!
Его я увидела совершенно неожиданно, поэтому резко остановилась, завороженно глядя на то, как ко мне приближается ослепительно яркий белый луч света.
Луч безразлично скользнул по идущей впереди меня парочке «колобков», соскочил с макушки одной из них и прямиком двинулся ко мне. Я, затаив дыхание, смотрела на приближение света и даже не пыталась пошевелиться. Миг, и меня накрыло волной тепла. Луч окутал меня, словно обнимая, даря покой и какое-то умиротворение. Будто ласковый котенок потерся о ладони, коснулся щеки, пробежался по волосам. Хотелось вот так застыть и остаться навсегда в его объятиях. Я даже глаза прикрыла, жмурясь от удовольствия, как кошка. Все невзгоды если и не забылись, то точно ушли на второй план. Мне просто было хорошо и спокойно.
– Элеонора! – голос мамы разорвал иллюзию счастья. Луч стек с меня, словно морская пена, оставив после себя легкую грусть.
Я ошалело обернулась и увидела родительницу в конце аллеи. Опомнившись, развернулась в противоположную сторону и снова сорвалась на бег. Не останавливаться, только не останавливаться! Вот уже сквозь деревья виднеется автострада и слышится шум машин. Осталось совсем чуть-чуть!
Выскочила на дорогу немного не в том месте, где рассчитывала. Остановка оказалась чуть дальше. Повернулась и уже перешла на быстрый шаг, стараясь выровнять дыхание. Но до своей цели я дойти не успела… Из-за поворота вырвалась большая черная машина и, резко развернувшись, нарушая все мыслимые правила дорожного движения, пересекла двойную сплошную. Удар сердца, и она замерла рядом со мной. Я была уверена, что это Валерий, хотя на него не было похоже – он всегда весьма аккуратно водил машину – поэтому я только прибавила ходу. Сделала всего несколько шагов по направлению к остановке, как меня снова поймал в свои сети загадочный белый луч. От неожиданности споткнулась и чуть не упала, но чьи-то сильные руки придержали меня, а затем толкнули куда-то в бок. Я не ожидала подобного и не удержалась на ногах. Ласточкой полетела прямо в гостеприимно распахнутые двери черного автомобиля.