Необузданные (ЛП)

Он схватил ее за руку, когда она снова его коснулась, и приподнял ее, чтобы рассмотреть поближе. Кожа у нее была бледнее, чем у него, а кости казались до нелепого тонкими и хрупкими, хотя это могло быть следствием отсутствия шерсти. Как бы то ни было, нельзя было отрицать, что ее рука была крошечной по сравнению с его. Он в растерянности заворчал. Конечно, он и раньше это замечал, но теперь, похоже, ему было о чем беспокоиться.

Он погладил ее тонкие пальчики и прижался к ним губами, заглянув ей в глаза. Теперь он мог себе это позволить, поскольку принадлежал ей. Она снова растянула губы, обнажив лишь кончики своих острых, как лезвия, зубов, и деликатно отвела руку. Она подошла к нему с другой стороны и быстро взялась за другое предплечье.

Крану с прежним любопытством наблюдал за тем, как Мойра встала перед ним и вылила жидкость себе на ладонь, и снова потерла руки друг о друга, чтобы размазать ее. Она глянула на него, затем легонько прижала руки к его груди. Она, похоже, колебалась, поэтому Крану тихонько заурчал, чтобы подбодрить ее, и она принялась его намыливать. Мойра выводила большие круги, чтобы размазать пену, затем осторожно царапала его ноготками, втирая пену ему в шкуру. Крану поежился, когда вода пропитала его шкуру насквозь, но остальная часть тела не растеряла тепла, даже его хвост.

Он продолжил наблюдать за ней и заметил, что ее лицо порозовело. Он обеспокоенно дотронулся до ее щеки, но она не отшатнулась и не вздрогнула, словно ей было больно. Она посмотрела на него, когда он провел большим пальцем по ее скуле, но он не ощутил ничего плохого, а она не остановила его. Она продолжила свои манипуляции, выписывая маленькие царапающие круги по его животу, чем вызывала щекотку, от которой его мышцы подрагивали.

Он отвел руки, когда она обхватила его достоинство и начала намывать его там. Он повел плечами, пытаясь хоть немного унять покалывание от переизбытка энергии, которая так и рвалась из него, когда она к нему прикоснулась. Его плоть по-прежнему была обмякшей, но он мог с уверенностью сказать, что его тело хотело иного. Это была изысканная пытка — чувствовать удовольствие, не в состоянии что-либо предпринять.

Это было уже слишком. Его руки взметнулись, чтобы обхватить ее за подбородок, приподняв ее лицо, когда он снова наклонился к ее губам. На мгновение у него возникло опасение, что его снова отвергнут, что, возможно, ей не нравилось, когда он так поступал с ней, но теперь они были Связаны. Она заявила на него права в присутствии его матери, бросила вызов Альфе племени за право обладать им. Ее руки побывали на его половом органе, она касалась его хвоста. В этом-то он не мог ошибиться.

Крану прильнул к ее губам, вспоминая, что чувствовал, когда она проделывала это с Тройи у него на глазах. Он покажет ей, что тоже достоин этого.

Мойра издала тихий возглас удивления, но не отстранилась. На самом деле, она расслабилась в его объятиях, накрыв его руку своей. Ее губы двигался в унисон с его губами, постепенно увеличивая давление, и он гортанно заурчал от удовольствия. Он склонился ниже и обнял ее за талию, прижав к себе и приподняв так, чтобы ему не пришлось к ней тянуться. Она пискнула и ухватилась за его плечи, но ни один из них не разорвал контакт их губ.

Крану почувствовал, как ее мягкий и влажный язык коснулся его губ. Он недоверчиво открыл рот от нежного давления ее руки на его подбородке, изумленный тем, как ее язык робко проскользнул мимо его зубов и принялся его дразнить. Набравшись смелости, Крану предложил ей поиграть с его языком, что, судя по тому, как она его обняла, было правильным решением. Крану снова к ней прильнул, взяв контроль в свои руки. Мойра обдула его щеки своим дыханием, когда он обвел ее язык своим. Она застонала так тихо, что ему показалось этот стон услышал только он.

В конце концов она отстранилась, ее удивительные голубые глаза сияли, а мягкая грудь колыхалась напротив его груди от прерывистого дыхания. Она на мгновение задержала на нем взгляд, затем опустила глаза и стала извиваться, явно намекая на то, чтобы ее опустили. Он поставил ее на ноги, отчасти радуясь своему успеху в давлении их губ, отчасти удивляясь ее реакции. Кровь все еще бурлила в его теле, а голова кружилась, но он старался не раскисать и оставаться в сознании. Он заверил себя, что выдержит свою горячку лучше, чем Тройи, и это по-прежнему входило в его план.

Мойра наклонилась, чтобы поднять кусок ткани, который использовала, и смыла пену, которая все еще покрывала его шкуру. Ее одеяние было влажным от прикосновения к его мокрому телу, облепив ее как вторая кожа. Она подняла руку и вытерла тканью его лицо. Ему хотелось отстраниться и избежать мокрой тряпки, но он заставил себя потерпеть, чтобы не выглядеть неугомонным ребенком. Она потянула его голову вниз и провела тканью по его гриве, убрав пряди с его лица и на этом милостиво закончила.

Мойра обошла его, чтобы выйти из воды, и он последовал за ней, словно они были Связаны незримыми Узами. Его тело все еще болело от долгого пребывания на привязи в одном и том же положении, поэтому он снова размял плечи. Он по-прежнему мог выиграть сражение, если бы ему пришлось защищать свою Королеву, но, возможно, ему понадобится день или два, чтобы вернуть себе утраченное здоровье, мысленно признался он себе. Крану уже несколько дней не ел, не пил, не двигался и не спал в полной мере.

Тройи встал, когда они подошли, и Крану с тревогой осознал, что забыл о присутствии другого самца. Это не имело никакого значения, в конце концов, теперь они были семьей, братьями по Связи с Королевой, но Крану беспокоило, что он действовал столь неосознанно, когда ему нужно было защищать свою Королеву, быть начеку каждую секунду. Он также был удивлен, что Тройи хранил молчание, не вмешиваясь с непрошеными советами. Ему хотелось верить, что Тройи просто старался держаться подальше от воды. Будь он добродушнее, то подумал бы, что Тройи хотел дать ему время побыть с Мойрой наедине, чтобы укрепить их Связь. Он не хотел даже мысль допускать о том, что Тройи было больно смотреть на Мойру с Крану, как было больно Крану, когда Мойра намеренно прижалась к губам Тройи у него на глазах, но он не знал, почему эта мысль так сильно его беспокоила.

Крану выбросил эти подозрения из головы. Тройи сам принимал решения. Теперь они были семьей, так что лучше всего им сохранять мир.

Глава 38

Тройи и Крану последовали за Мойрой обратно через лес к поляне. Не то чтобы она собиралась куда-то конкретно, просто знала, что у пруда им больше делать нечего. На первый взгляд она действовала согласно своему плану — помочь Крану оправиться. Придерживалась надежного, безопасного, безотлагательного плана. Она накормила его и искупала, но не знала, что делать дальше. Он ведь не собака. Она не могла уложить его спать или поиграть с ним в мячик. Тихий голосок в ее голове предложил ей затащить его в постель и поиграть с ним в другие игры, но она быстро его утихомирила, потому что это не входило в ее планы.

Хотя план был ей нужен, поскольку он бы помог избавиться от нервозного осознания того, что они натворили. Она выкрала его у Грилы. Может, и не со столь драматическим эффектом, но факт оставался фактом. Больше никто не удерживал его на привязи. К тому же она поцеловала его в пруду. А он заурчал так же, как Тройи, и сосредоточил на ней свой одурманенный взгляд, из которого успела исчезнуть угроза расправы. Больше сбежать не удастся, поскольку теперь он крепко держал ее в своих объятиях.

Тройи видел, как она целовала Крану, но никак не отреагировал. Он не казался рассерженным. Между ними не разгорелась ожесточенная борьба за лидерство. Похоже, они не возражали против того, что происходило. Как и говорила Рут, используя Грилу в качестве примера, женщины здесь имели не одного возлюбленного.

Судя по всему, она только что обзавелась двумя парнями.

Мойра вспомнила, как размышляла о том, что у нее мог быть не один мужчина, и это до сих пор было правдой. Она не могла выбрать одного и отказаться от другого. Она не могла так поступить с тем, кто проиграет. Она должна быть и с тем, и с другим.