Принц Николас

Примерно в четыре часа наш папа выходит из своей комнаты. Его глаза уставшие и покрасневшие, но он в хорошем настроении. Мы играем несколько раундов в «Червы», игра, в которую мы играли, когда были маленькими, после этого он готовит для нас с Элли томатный суп и жареные сэндвичи с сыром. Это самый лучший ужин, который я ела за долгое время, может, потому, что кто-то приготовил его для меня. После того как солнце садится и я могу видеть свое отражение в окне, Элли проскальзывает в свои ботинки и надевает пальто поверх пижамы, чтобы пойти к другу из соседнего квартала. Вскоре после этого папа уходит в бар «посмотреть игру» с ребятами.

Я в своей кровати, одна, и рядом только свеча с запахом сандалового дерева и кокоса на тумбочке. Я чувствую себя мягкой, гладкой и красивой и занимаюсь тем, о чем фантазировала весь день.

Я гуглю Николаса Пембрука.

Я понятия не имею, является ли вся эта информация правдивой, но ее тонны. Все от его любимого цвета (черный) до того, какую марку нижнего белья он предпочитает («Кельвин Кляйн»). Конечно, у него имеется страничка в Википедии. У него есть официальный вебсайт, не говоря уже о тысячи фанатских. Его задница имеет свой аккаунт в Твиттере – @ isRoyalArse, и у него больше подписчиков, чем у члена Джона Хэмма и у бороды Криса Эванса, вместе взятых.

Сайты сплетен говорят о том, что он трахнул практически каждую женщину, с которой говорил, от Тейлор Свифт (она написала целый альбом о нем) до Бетти Уайт (лучшая ночь в ее жизни). Николас и его брат Генри близки, разделяют страсть к поло и благотворительности. Он одновременно обожает свою бабушку Королеву – красивую женщину, милую в том виде, какими могут быть маленькие, старые люди и в то же время считает дни до ее смерти.

После нескольких часов я чувствую себя сталкером и убеждена, что большинство этих статей просто дерьмо. Прежде чем закрыть окно, иконка видео в верхней части списка привлекает мое внимание, это новостной репортаж с похорон принца Томаса и принцессы Калисты.

Я нажимаю воспроизведение, и мне показывают два гроба, оба белые с золотой окантовкой, которые везет конный экипаж. Толпы плачущих зрителей выстроились в линию вдоль улицы, словно черный занавес. Камера постепенно отдаляется, показывая четырех людей, которые идут позади повозки. Королева и ее муж, принц Эдвард, по центру; маленький мальчик со светлыми кудрявыми волосами, принц Генри, идет по внешней стороне, а Николас одетый в такой же костюм угольного цвета, как и его брат, по другую сторону.

В четырнадцать Николас уже был высоким. Его скулы менее выражены, подбородок гладкий, плечи узкие, но он все тот же красивый мальчик. Голос диктора за кадром объясняет, что это традиция Весско для королевских особ и наследников идти за гробом члена королевской семьи, поскольку процессия проходит через весь город, а затем прибывает в собор для финальной службы.

Мили. Они должны были идти мили, чтобы похоронить своих родителей.

Внезапно Генри, ему здесь десять, останавливается, его колени чуть подкашиваются. Он закрывает лицо руками и рыдает.

И я чувствую вкус слез в горле, потому что он напоминает мне Элли в тот день, когда мы похоронили нашу маму. Как сильно она плакала, безутешно, и та же трагедия разворачивается на экране. Это продолжается несколько мучительных секунд, люди будто замерли. Никто не двигается; никто не пытается успокоить его. Вода, везде вода, но нет ни капли, чтобы выпить.

Он мог так и дальше стоять посередине улицы один.

А затем в три быстрых шага подходит Николас, потянув за собой своего младшего брата, он оборачивает руки вокруг его маленького тела, словно щит. Голова Генри достает только до живота Николаса, он прячет свое лицо, а брат гладит его по волосам. Затем он всматривается в толпу и камеры, бросая решительный взгляд, наполненный обидой и горем.

Через несколько мгновений Николас двигается в сторону лакея, и телеведущий, снимавший это событие, должно быть, нанял человека, который умеет читать по губам, потому что появляются субтитры.

– Отправьте вперед машину.

Мужчина выглядит неуверенным и начинает поворачиваться к королеве, но резкие слова Николаса заставляют его остановиться.

– Не смотри на нее. Я твой принц, ты будешь делать то, что тебе скажу я, и ты сделаешь это сейчас же.

И в эту секунду Николас не выглядит как мальчик четырнадцати лет; он вообще не выглядит как мальчик. Он выглядит, как король.

Мужчина сглатывает и кланяется, и несколько минут спустя черный «Роллс-Ройс» медленно проползает сквозь море людей. Николас подводит своего брата к заднему сиденью. Пока дверь все еще открыта, он наклоняется и вытирает лицо Генри платком, который достал из кармана.

– Мама будет так разочарована во мне, – говорит Генри, икая.

Николас качает головой.

– Нет, Генри, никогда.

Он зачесывает назад блондинистые кудрявые волосы брата.

– Я пройду этот путь за нас обоих. Мы встретимся у собора, – он держит его за подбородок, пытаясь улыбнуться. – Мы будем в порядке, ты и я. Да?

Генри сопит и упорно пытается кивнуть своему брату. Когда Николас возвращается на свое место рядом с Королевой, процессия продолжает свой ход.

Когда я закрываю ноутбук, мое сердце чувствуется таким тяжелым в груди, я переживаю за них. Генри просто маленький мальчик, а Николас, несмотря на деньги и власть, он другой. Не сильно отличается от меня. Просто ребенок, который пытается изо всех сил сохранить семью, чтобы она не развалилась.

На следующий день светит солнце, но воздух еще холодный, что означает, что снежные сугробы снаружи растают не скоро. После утреней гонки я нахожусь за кассой, открывая новую пачку четвертаков, когда низкий голос произносит заказ:

– Большой кофе, пожалуйста. С молоком, но без сахара.

Мои глаза поднимаются и встречаются с серо-зеленым взглядом. И мою кожу мгновенно и неудержимо начинает покалывать.

– Ты вернулся.

– В отличие от кое-каких странных, но очень милых людей, я люблю кофе.

На нем джинсы, свободные и с потертостями, с рядом пуговиц вместо ширинки. А бейсбольная кепка низко надвинута на лоб. По некоторым причинам кепка смотрится на нем смешно. Ну и вид, и смех пробивается в мои слова.

– Классная кепка.

Он поднимает кулак.

– Вперед, Янки[14].

– Ты действительно думаешь, что эта маскировка сработает?

Он удивлен вопросом. Оглядывает комнату, только два посетителя сидят за столами, и никто, кажется, его не замечает. Он пожимает плечами.

– Очки всегда срабатывали с Кларком Кентом.

Сегодня к двум мужчинам, которые тенью следовали за Николасом той ночью, присоединился третий. Они сидят за столом у двери, неброско и небрежно одеты, но зорко следят.

– Кто сказал тебе? Ты сама поняла или, – он показывает пальцами на то место, где вчера Элли станцевала свою праздничную джигу, – это была та вишневая бомба, фонатка Губки Боба?

– Моя сестра Элли, да, она проболталась.

Я думала, что буду чувствовать себя по-другому, увидев его снова и узнав, кто он. Но это не так. Помимо смущения, что сразу же его не узнала, я чувствую то же, что и вчера, притяжение, привлекательное очарование, но не потому, что он принц, а потому, что Николас – это Николас. Великолепный, сексуальный, манящий.

Николас достает деньги из кожаного кошелька и платит, когда я передаю ему кофе.

– Ты, должно быть, думаешь, что я совершенно невежественна.

– Совсем нет.

– Я должна сделать реверанс или что-то такое?

– Пожалуйста, не надо, – и затем появляются ямочки. – Конечно, если у тебя есть желание сделать его голой, тогда, конечно…

Он флиртует со мной. Это милый, дразнящий эпизод и самый веселый из всех, что я помню.

– Ты не выглядишь, как… – мой голос понижается до шепота, – принц.

Он тоже шепчет.

– Это самое приятное, что когда-либо мне говорили, – он кладет руку на прилавок, наклоняясь. – Сейчас, когда ты все знаешь, пересмотришь ли ты мое предложение насчет ужина?

14

Я́нки (англ. yankee) – прозвище жителей Новой Англии; позднее северных штатов, в более широком смысле – жителей США в целом.