Страница 38 из 308
День не задался с самого утра. Аманда напустилась на меня за медлительность: то я слишком долго чистила зубы, то ещё дольше шнуровала кроссовки, в которых посмела усесться на диван… Даже какао я размешивала не так, как того хотела она. Последней каплей стало моё не такое расчесывание волос. Аманда растягивала в стороны широкую кофту, а потом ни с того ни с сего подлетела ко мне и, вырвав из рук расчёску, швырнула в угол. Я так и осталась стоять с поднятой к голове рукой и согнутыми пальцами.
– Только посмотри, как выпирает живот! Вчера такого не было!
Я видела в зеркале её лицо с плотно сжатыми от злости губами. Она повернулась боком. Бугорок действительно стал заметен, но ничем не отличался от того, который я видела вечером, когда мы мерили живот лентой для волос, потому что не купили портновский метр. Мы приложили ленту к лобку и подняли к солнечному сплетению, где заканчивался живот, а потом измерили длину ленты на нашей длинной чертёжной линейке. Намерили ровно двадцать один дюйм, как и следовало быть матке к двадцать первой неделе. Живот действительно теперь выглядел беременным, особенно с боку. Чётко видно, что он поднимается над лобком и округляется выше к груди, которая пока ещё значительно выдавалась вперёд. С боков он пока не выпирал, хотя талия Аманды заметно расплылась, явно вобрав в округление пару-тройку фунтов, набранных из-за булок. Свободные футболки прекрасно скрывали беременность, и та, которую Аманда сейчас надела, не являлась исключением.
– Ничего не видно, – я повернулась от зеркала ко всё ещё злому лицу, поэтому пыталась говорить как можно веселее. – А в чём твоя проблема, даже если и видно? Ты же постоянно наглаживаешь живот, оттягивая ткань, чтобы он был лучше заметен…
– Так это же дома! – оборвала меня Аманда. – Или когда никто не видит, но не в школе, да ещё перед экзаменом!
Она съехала по стене на пол и запустила руки в волосы, безжалостно растормошив шевелюру. Я села рядом, скрестив ноги в позу лотоса, и сомкнула пальцы в замок, но молчала, потому что не понимала причину нынешнего приступа ярости и не желала довести Аманду до слёз очередным неправильным действием. Я вообще уже ничего не понимала в её поведении после того невероятного поцелуя. На обратном пути Аманда спросила, понравилось ли мне? В ответ я покраснела, что было видно даже в темноте машины. Аманда, как хищница, почувствовала мой страх.
– В тебе говорят комплексы, – сказала она совершенно бесстрастно. – Мужские и женские рецепторы ничем не отличаются друг от друга, поэтому без разницы, чьи руки и губы касаются твоих эрогенных зон. Главное, знать, что и как делать. У нас, женщин, всё сложнее мужчин, потому что мы любим головой. То есть, если тебя тошнит от одной только мысли о близости с женщиной, ты ничего не почувствуешь, но если ты позволишь своему мозгу отключиться от стереотипов, то, закрыв глаза, даже не будешь знать, кто с тобой.
– А ты пробовала это с женщиной? – спросила я и тут же испугалась, что она обидится, но мне необходимо было найти хоть какое-то объяснение её поведению.
– Я из Рино, самого большого из самых маленьких городков, – ответила Аманда и включила музыку.
Что она хотела этим сказать, я не поняла, но в ту ночь спала на самом краю дивана. Впрочем, Аманда обзавелась подушкой для беременных и больше не нуждалась в моей спине. Эта мягкая сарделька полностью скрывала от меня её тело. Я видела лишь голову и щиколотки, которые Аманда скрещивала поверх подушки. Наверное, подушка лучше меня поддерживала спину и давала необходимый беременному телу отдых, потому что Аманда перестала демонстративно постанывать. А вот я почти не спала, списывая бессонницу на нервы, потому что зубрила историю искусств перед экзаменом и не могла ничего запомнить, хотя на самом деле… На самом деле я боялась признаться, что мне не хватает тепла Аманды – мне вдруг захотелось прижаться к плюшевому мишке Фуззи, который до сих пор лежал на моей кровати в Салинасе. Пусть между мной и Амандой была лишь тонкая подушка, я чувствовала себя жутко одинокой.
Жаль, что хозяева не разрешают держать в квартире животных, я бы с удовольствием завела кошку и спала с ней в обнимку. Я вытаскивала из-под головы подушку, сминала, прижимала к груди и плакала, потому что третью ночь подряд мне снилась мама. Утром я бежала за Лесси и зарывалась лицом в её мягкую длинную шерсть, крепко смыкая руки на холке, а она довольно тыкалась мокрым носом мне в лицо и даже слизывала ночные слезы тёплым языком.
– Ты не понимаешь, – цедила Аманда, стиснув пальцы на расставленных, чтобы не прижать живот, коленках. – Они обе станут думать о моём животе, а не о моих рисунках и картинах. Они не будут бесстрастны, потому что они бабы, а бабы всегда осуждают других баб – так было и так будет. Собственные неудачи они будут проецировать на кого-то слабого, кто сейчас в их власти. Ненавижу просмотры! Ненавижу, когда не могу доказать, что я права. Вот возьми наш вчерашний тест – машине плевать, беременна я или нет, она будет считывать только правильно заштрихованные коды…
– Да никто не будет смотреть на твой живот. Они давно оценили наше портфолио, а сегодня просто выскажут свою критику – никто не полезет переправлять твои оценки… Да и вообще, с чего ты взяла, что твой живот на что-то там повлияет?