Страница 296 из 308
— Стив звонил. Хочет навестить тебя, — сказала я, решив, что в таком состоянии Аманда откажет ему, не раздумывая. Пусть встречаются на нейтральной территории в Рино, а не в наполовину моей квартире. Когда же, когда меня перестанет колотить от одной только мысли о нём?!
— Пусть приезжает, — выдала Аманда полным белой пены ртом и лишь потом сплюнула пасту. — Знаешь же, что не отстанет…
Последовавший тяжёлый вздох явно относился не к принятому решению. Внутри всё сжалось от злости за её согласие и немного от жалости. И последняя пересилила.
— Может, косметику смоешь? — предложила я, но Аманда тут же замотала головой:
— Хочу уснуть, пока не так больно.
— Сходить за таблеткой?
Она вновь молча отказалась.
— Лучше новую прокладку дай. Сколько же во мне крови! А если вся вытечет? — спросила Аманда почти что серьёзно, но моей серьёзности было недостаточно, чтобы умно пошутить. Пришлось молча исполнить просьбу и вернуть Аманду в постель.
— А я открытку для тебя сделала из моей феечки, — сказала я, пока не забыла о ней напрочь, а я почти это сделала. — Хочешь посмотреть? — спросила я, надеясь отвлечь Аманду от боли, но та с ещё большим ожесточением, чем в ванной комнате, замотала головой.
— Я хочу спать!
Хорошо не закричала: мне не нравится твой рисунок и твои идеи! А могла… И я испугалась и попятилась к креслу: вдруг ей действительно не нравится моя легкокрылая красотка… Отличные мысли для сна в неразобранном кресле! Впрочем, сон не испугался отсутствия подушки. Я даже проспала ночной обход, если он был, и открыла глаза, когда медсестра уже заканчивала измерять Аманде давление. Тогда проснулась и Патриша. Неужели тоже спала всю ночь? Не могла же Аманда вставать к ней сама, да и мне не проспать детскую сирену… Впрочем, временной отрезок «вся ночь» мог оказаться коротким, ведь стрелки только подкрадывались к цифре семь.
— Выбери обед, — остановила Аманду медсестра, когда та потянулась к ребёнку.
Да, я сама не заметила, как оказалась возле пеленального столика с Патришей в руках. Патриша даже на мгновение перестала плакать, когда я сильнее прижала её к груди. Правда, пару раз ткнувшись носом в мою футболку, разревелась пуще прежнего, досадуя на обман.
— Обед тебе положен даже при утренней выписке, — продолжала медсестра абсолютно спокойно, протягивая Аманде лист и карандаш. — Я сделаю пометку, чтобы тебе подали его в полдень.
Наконец Патриша дождалась завтрака и, в последний раз всхлипнув, впилась в материнскую грудь.
— Я не могу и трёх капель выцедить, — выдохнула Аманда, сморщившись. — Чем она там наедается…
Это не был вопрос. Это был лишь глубокий вздох. Но во мне сработал студенческий механизм. В голове, словно на экране кинотеатра, встала лекция Ванды о грудном вскармливании. Паниковать нельзя — малыши чайной ложкой наедаются! И то верно, иначе бы не спали столько и не писали. Только пересказывать лекцию я не стала, меня не просили — её Аманда никак не могла забыть.
— Дай крем, — Аманда махнула рукой в сторону трубочки, и я тут же протянула ей тюбик.
Патриша откинулась на руку мамы и спала, не думая о надкусанном соске, а на нём действительно горело покраснение.
— Я неправильно снимала её с груди, — проследила Аманда за моим взглядом. — Надо было не просто вставлять мизинец в уголок рта, но и дожидаться, когда Патриша сама отпустит его, а я вытягивала сосок из стиснутых дёсен.
Я кивнула, благодаря за разъяснения, хотя ни о чём не спрашивала. Я просто не могла оторвать взгляда от соска, который впервые увидела при свете. Он вытянулся раза в два, не меньше, будто закрученная макаронина и напоминал цветом обветрившееся мясо. Меня аж передёрнуло от такого сравнения. Хорошо, Аманда не заметила моей реакции, потому что в это время осторожно наносила на сосок заживляющую мазь.
— Унести?
Спросила я про ребёнка, а Аманда протянула мне тюбик. Я убрала крем и уставилась на спящую Патришу.
— Унести? — повторила я вопрос.
Аманда отказалась. Хотела чувствовать дочь, но я всеми доступными мне словами пыталась убедить её перенести ребёнка в люльку сейчас, а не когда принесут завтрак — вдруг проснётся, но Аманда осталась непреклонной. Как всегда, у меня не хватило аргументов. Даже на то, чтобы она наконец посмотрела мою открытку. Неужели она о ней забыла, а я старалась. Старалась, как всегда, напрасно. Лучше бы уроки сделала. Вот сейчас возьму и усядусь перед ней с наушниками в ушах! Но нет, не успела.
Теперь Аманде потребовалось, чтобы я принесла автокресло. Я о нём забыла, а могла бы захватить из машины ещё вечером. Пришлось зашнуровывать ботинки и спускаться вниз, а когда я вернулась назад с оттянутой от тяжести кресла рукой, Патриша уже лежала в люльке, а Аманда спокойно уплетала завтрак. Мне опять досталась овсянка, но на этот раз без шоколада, который Аманда умяла сама.
— А переодевать ребёнка сложно? — вдруг спросила она, даже не прожевав кекс.
Аманда ещё ни разу не меняла подгузник и не вставала с кровати с ребёнком на руках. Сейчас Патришу перенесла в люльку явно медсестра, которая принесла завтрак. Хотелось ответить грубо. Сказать, что очень легко, раз даже у меня получается. Но я не хотела превращать глупый вопрос в бурю. К тому же, во мне теплилась надежда, что Аманда вспомнит о моей открытке. И она действительно вспомнила, ответив:
— Наверное, проще рисовать феечек.
Если фраза задумывалась шуткой, то я ей не рассмеялась За этот год мне вдруг всё стало делать сложно, если то не было механическим выполнением приказов Аманды. Но я заставила себя достать ноутбук и поставить открытым на прикрытые одеялом ноги Аманды.