Шестое чувство судьбы

– Игорь Андреевич, простите, но ассистировать я вам не буду. И дело не в том, что вы так строги со мной, просто из меня на самом деле ужасная ассистентка! Я боюсь крови, боюсь операций. Ну куда вам с такой как я на операцию идти?! Вы швы вон какие накладываете, будто бабушкина вышивка на теле! А я что? Вы мне – зажим давай, а я в ужасе смотрю на рану. Я правда, больше так не могу! Это все бабушкина затея сделать из меня первоклассную медсестру, а я в театральный хочу пойти учиться. Этим летом поступать поеду. Поэтому, если можно, поддержите меня перед главврачом, пусть подпишет мое увольнение.

Мужчина поднял свои глаза от бумаг и посмотрел на меня. Затем поведя бровью отложил ручку в сторону и встав из-за стола подошел ко мне.

– Софья Алексеевна, я не поддержу вас по одной простой причине. Вы прекрасная медсестра. И хороший ассистент. Я проработал хирургом достаточно долго, чтобы понимать, у кого действительно отвращение к работе и напрочь отсутствуют способности, а кто просто грезит чем-то другим. Теперь, когда вы сказали, что хотите поступать в театральный, все стало на свои места. На самом деле вы просто отвергаете то, чем занимаетесь в данный момент, а коль вы отвергаете это головой, то и организм начинает искать выход из данной ситуации. В вашем случае это ваше состояние на операциях. Насмотрелся я на разных ассистентов, и на падающих в обморок, и на засыпающих на операции, так вот вы выделяетесь на фоне них тем, что вы можете делать то, что нужно, просто до ужаса не хотите. А знаете из чего я еще сделал такой вывод? Из того, как вы повели себя, когда в поле, где вы с подружками гуляли, трактористу Ивану Анатольевичу руку полоснуло так, что если бы не вы, то он кровью бы истек. Но вы ох как быстро среагировали, привели его к себе домой, обработали, заштопали и уже тогда отправили на телеге к нам сюда. И швы, я вам скажу, Софья Алексеевна, у вас не хуже моих оказались, – улыбаясь проговорил Игорь Андреевич.

– Но это было в экстренной ситуации! Я тогда в шоке была и понимала, что если ничего не сделаю, то мы его не довезем до больницы, – пожала плечами я.

– Ну вот в экстренной ситуации и проверяются люди. И чем вам не экстренная ситуация, когда человек лежит на хирургическом столе? И Иван Анатольевич тогда сказал, что вы совсем не были зеленого цвета, когда мастерски штопали его.

– Может вы и правы, но это все равно не мое, вы понимаете? – посмотрев из-подо лба на мужчину сказала я.

– Давайте так, Соня, – вздохнул Игорь Андреевич. – До лета еще несколько месяцев. Отработайте их в паре со мной. Это моя личная просьба. А летом поедете поступать. Навыки медсестры вам в жизни не будут лишними, вы сами это знаете, а уж тем более навыки ассистентки хирурга. Мало ли как с театральным у вас сложится. А здесь такие руки, как у вас, всегда на вес золота. Если вы согласитесь, то я вам помогу побороть ваше состояние. Не скажу, что буду делать это всегда гладя вас по шерстке, но тем не менее, бояться вы перестанете. Идет?

Глядя на этого высокого статного молодого мужчину с русыми волосами, пронзительным взглядом серых глаз из-под изогнутых густых бровей, и чарующей улыбкой красиво очерченных губ я согласилась, хотя была уже в паре шагов от того, чтобы вприпрыжку нестись к бабушке с вестью о том, что медсестра из меня никакая и кроме как поступать в театральный я ни на что не гожусь. Но этот молодой хирург переубедил меня и уже через каких-то пару месяцев его неусыпного контроля я вполне сносно чувствовала себя во время ассистирования. И еще через пару месяцев как-то Галка, моя подружка детства, с которой мы работали в больнице, сказала мне, облизывая свое мороженое сидя на лавке в парке:

– Ой, гляди, Сонька, полетит в тартарары твое поступление скоро.

– Ты чего такое несешь? – удивилась я.

– Почему несу? Правду говорю. Ох как скоро наш Игорь Андреевич ухаживать за тобой начнет, а там, глядишь, и замуж позовет, – хитро глядя на меня сказала подруга.

– Ты с ума сошла? – покачав головой ответила я.

– А чего это я с ума сошла? – повернувшись ко мне тихо проговорила Галка. – Я слышала, как он сегодня утром разговаривал с Павлом Петровичем и расспрашивал о тебе, нет ли у тебя кого, не встречаешься ли с кем. Почву прощупывает, видишь как.

– Да ну, глядя на него так и не скажешь, что я нравлюсь ему, – удивилась я.

– Это ты не скажешь, дуреха, – хлопнула меня по лбу Галка. – Закопалась в своих книжках. «Я вам пишу, чего же боле, что я могу еще сказать…» – прокривлялась она, цитируя строки из «Евгения Онегина». – А он с тебя глаз не сводит, уже все в больнице об этом знают.

– Ой, ну тебя, Галка, мне не до любви сейчас. Я мечту осуществить хочу, – отмахнулась я от подруги.

– Ну и дура. Такой мужик к тебе клинья подбивает! – закрыв мечтательно глаза проговорила подруга. – Красивый, высокий, умный. Он, когда по коридору идет, то все наши девки головы сворачивают, взглядом его провожают. А как он операции делает! Быстро, точно, аккуратно! Ну не мужчина, а мечта! Вот эту мечту осуществлять надо, а то гонишься не пойми за чем. В Москву она надумала! Да на кой она тебе сдалась, эта Москва? Там пройдохи одни к вершинам славы пробиваются! Поскачешь верхом на режиссере каком-то и будет тебе лавровый венок, не поскачешь-пойдешь полы в гримерке мыть у какой-нибудь…наездницы, – строго отчитала меня подруга, которая всегда пыталась спустить меня с неба на землю в моем стремлении.

– Не говори глупости, – надув губы ответила я.

– И не глупости это, не глупости! Вот посмотришь! Актриса она! А там таких актрис пруд пруди! А в жизни синицу в руках надо держать, а не за журавлем в небе нестись!

– А мне не нужна синица! – психанула я. – Вот нужна тебе синица и иди давай, окручивай хирурга своего, а я замуж не собираюсь, – развернувшись я оставила Галку одну в парке, а сама вернулась в больницу.

С того самого дня и я поняла, что действительно нравлюсь этому мужчине. Спустя какое-то время он сделал мне предложение ухаживать за мной, но я тактично попросила его подождать и не спешить с завязыванием отношений. Игорь скорее всего расстроился, это я поняла по его прищуренным серым глазам и сдержанному ответу, когда он сказал, что будет надеяться на то, что я передумаю. Но я не передумала и спустя какое-то время подала документы на поступление и вот, шла по дороге на вокзал, с надеждой смотря в завтрашний день. Усевшись на перроне на скамейку в ожидании поезда, я с наслаждением подставила лицо под ласковые лучи солнца и закрыла глаза. Я не знала, что ждало меня в столице, но непередаваемое ощущение независимости и того, что я наконец-то смогла пойти по тому пути, по которому сама хотела, не слушая ничьих наставлений и указаний, придавало моему поступку такую желанную эйфорию. Спустя несколько минут кто-то загородил солнце, и я испуганно открыла глаза. Передо мной стоял Игорь Андреевич с букетом моих любимых белых роз.

– Бабушка сказала? – усмехнулась я.

– Да, вчера еще, – проговорил он, протягивая мне цветы.

– Вредная она у меня, – зарывшись носом в душистые бутоны ответила я. – Спасибо за цветы.

– Соня…, – начал было говорить мужчина, строго нахмурив брови, поскольку явно было, что он совершенно не был любителем обивания порогов в том доме, в котором ему не спешили открывать входную дверь.

– Игорь Андреевич, – перебила я его, встав со скамьи и положив цветы на лавку. – Вы мне очень нравитесь, правда. Но есть в жизни еще что-то, что важно для меня помимо отношений. Вы состоялись в жизни как прекрасный хирург. Я же тоже хочу найти себя. И помните, я не сказала вам нет. Я просто хочу попытать счастья, понимаете меня? – обвив шею мужчины руками проговорила я и легонько коснулась губами его губ.

Мужчина ответил на поцелуй и погладил меня по щеке, тепло смотря в глаза. Затем поцеловал мою руку и не выпуская ее из своей крепкой ладони ответил:

– Ты не сказала нет, но и не сказала да.

– А вот когда я разберусь в себе, то и ответ будет, – усмехнулась я. – Если вы, конечно, немножко подождете и не начнете вить гнездо с какой-нибудь другой птицей.