Страница 5 из 6
– Что ты задумала? – настороженно спросила Марина.
– Так, ничего страшного, – ответила подруга и отключилась.
Светлана снова открыла на страничке Ирины пост с той самой фотографией в её спальне и написала в комментарии: "Как тебе, сука, спалось в чужой постели? Запомни, тварь, я знаю о тебе всё!" После чего добавила ссылку на свою фотографию у того самого окна и нажала кнопку Опубликовать.
4
Маша уже привыкла быть следователем, но при этом не разучилась быть симпатичной девушкой, и первое, что делала, придя на работу, наводила красоту, которой не успевала заняться в положенное утреннее время.
– Кто-то сегодня явно не ночевал дома, – иронично произнёс капитан Санин, войдя в кабинет.
– Откуда такая проницательность, товарищ капитан?
– Это не проницательность, Машенька. Это дедукция, – он остановился у неё за спиной, нежно приобнял за талию и посмотрел в зеркало через плечо. – Вот скажите мне, мог ли вот этот, симпатичный во всех отношениях лейтенант, явиться в отдел в той самой блузке, в которой был вчера?
– Не вижу в этом ничего странного, – ответила Маша, продолжая подводить глазки.
– Это мы можем месяцами расхаживать в одном и том же, а дамам это не присуще. Ну, а выйти на улицу без макияжа…
– Марк Игоревич, отстаньте, я просто проспала. Не хотела опаздывать, вот и схватила, первое, что под руку попалось.
– Осталось только выяснить, где случилось это позднее пробуждение…
Маша резко развернулась и бросила на капитана обжигающий взгляд.
– Да, я не ночевала дома. Вам полегчало?
– Немного.
– У подруги я ночевала, Марк Игоревич. У подруги… Не ревнуйте только.
– Вот ещё, – смутился Санин, – ты мне в дочери годишься, вот и переживаю, как за дочь.
На самом деле врали оба – капитан, скрывая, что ему не всё равно, где девушка провела эту ночь, а она приплела какую-то подругу, коих у Маши отродясь не было. Санин, с того самого дня, как молоденькая сотрудница появилась в его отделе, душил в себе вспыхнувшую страсть. А разве могло быть иначе, ведь эта милая девочка младше на двадцать лет, да и он воспитан иначе, чем современные дядьки с большими деньгами и необъятными животами, решившие, что они достойны любви глупеньких малолеток. Отличался Марк Игоревич от них ещё и тем, что у него не было ни больших денег, ни большого живота, следовательно он не считал себя объектом достойным девичьего внимания. Но как бы не старался Санин быть равнодушным, получалось плохо, он краснел в присутствии Маши, нёс всякую высокопарную глупость и никогда не затрагивал скользкие тему, которые могли занести туда, откуда он бы уже никогда не смог выбраться. Но при этом капитан должен был оставаться мужиком, поэтому почти регулярно захаживал к соседке, приятной во всех отношениях даме его возраста. Её муж не смог вытерпеть климактеральные причуды своей жены, и сбежал, а когда гормональная буря стихла, в её объятиях и оказался бравый полицейский, живущий за стеной. Ну и представить Машу на месте Антонины Прокофьевны он даже не пытался. Было страшно и стыдно даже подумать об этом.
Санин не понимал, как он посмел прикоснуться к объекту своей тайной страсти, и не просто прикоснуться, а долго держать девушку за талию, прижавшись всем телом к её спине и вдыхать аромат её волос. А когда она повернулась и взглянула в его глаза, то он увидел в них, что-то такое, чего не замечал раньше – желание. А что? Маша взрослая и самодостаточная. Почему она не может желать любви? Знал бы он, каково было ей столько времени скрывать свою любовь. Ведь точно так же, как и он, Маша влюбилась с первого взгляда. Влюбилась в него! Но надуманные ограничения мешали сделать шаг навстречу, и она решила, что будет заглушать страсть дежурным сексом, не обязывающим ни к чему. Именно этим лейтенант Тюрина и занималась прошлой ночью, при этом ненавидя себя за слабость и презирая за нерешительность…
Неожиданно открылась дверь, и в кабинет заглянул дежурный:
– Собирайтесь. У нас труп.
– А поподробнее, – попытался разузнать детали капитан.
– Девчонка какая-то погибла. Предполагают суицид.
– Не понимаю я этих экзальтированных девиц, – задумчиво произнёс Санин, – сначала влюбляются до беспамятства, а потом из окон прыгают…
– А может не сама, а помог кто-то, – предположила Маша.
– Ну что, товарищ лейтенант, вы готовы предстать во всей красе на месте возможного преступления?
– Готова, – бодро ответила Маша, как саблю в ножны воткнув щёточку в контейнер от брасматика.
На крыше трансформаторной будки уже работали криминалисты и эксперты. И увиденное снизу, не внушало оптимизма.
– Как вы там оказались? – задрав голову, крикнул Санин.
– С обратной стороны лестница, дворник принёс. Только осторожно взбирайтесь, ступеньки хлипкие.
Капитан залез наверх первым и подал руку Маше. Её каблуки тут же погрузились в расплавившийся на солнце битум, которым была щедро залита крыша подстанции.
– Ну вот, ещё одна жертва, – угрюмо пробурчала себе под нос девушка, разглядывая испорченные туфли.
Санин сделал вид, что не заметил случившегося, и обратился к эксперту:
– Что скажешь?
– На теле никаких следов, ни ножевых ран, ни огнестрельных, даже синяков нет. Скорее всего смерть наступила от удара о парапет.
– Это заметно, – угрюмо произнёс капитан, разглядывая то, что осталось от головы пострадавшей.
– Соседи говорят, что по одежде она очень похожа на девушку с двенадцатого этажа, – вступил в разговор участковый, стоящий чуть в стороне и старающийся не смотреть в ту сторону, где лежал труп. – Ирой звали, но нужно проверить… Так не узнать, сами видите.
– А что за тряпка у неё в руке? – спросила Маша.
– Штора, – ответил эксперт, пощупав рукой ткань. – Видимо, схватилась, когда падала.
Маша взглянула вверх. Изо всех окон выглядывали любопытные соседи и только на двенадцатом этаже никого не было и окно было закрыто.
– Тебе тоже это показалось странным? Хотя, может просто сквозняк захлопнул створку, – произнёс Санин. Он поднял голову и, прищурившись, приложил ладонь ко лбу, после чего повернулся к участковому. – Вызывай-ка, лейтенант слесаря, будем смотреть эту плохую квартиру.
Тем временем, санитары уложили тело на носилки и начали обдумывать, как аккуратно спустить его вниз. Маша, не обращая внимание на туфли, застряющие в битуме, подошла ближе, и присела рядом, разглядывая изувеченное лицо, вернее то, что от него осталось. Её внимание привлёк едва заметный шрам за правым ухом, он по какой-то случайности не было залит кровью.
– Вы видели это? – обратилась она к эксперту.
– Нет. Не заметил, – заинтересованно ответил тот и присмотрелся. – Шрам от скальпеля. Совсем свежий. Скорее всего подтяжку недавно делала.
– Она же девочка совсем, – вмешался капитан Санин. – Какие подтяжки в её возрасте?
– Это модно сейчас, Марк Игоревич. Отстаёте от жизни, – вставая, произнесла Маша.
– Заходите завтра в лабораторию, я как раз посмотрю всё внимательно. Потом будем делать выводы, – сказал эксперт.
– И снимочки не забудьте сделать.
– Обижаете, товарищ капитан.
Участковый отогнал любопытствующих мальчишек из соседних квартир, что галдели на площадке, подготовив фронт работ для ещё не похмелившегося слесаря. Несмотря на нестабильное состояние, мужик ловко поддел дверь гвоздодёром и та, хрустнув, открылась во внутрь. Квартирка оказалось совсем маленькой, поэтому много времени для осмотра не понадобилось, ведь всё было на виду. Первое, что бросилось в глаза – это разбитое зеркало, какие-то бинты, валяющиеся на полу и огромное количество фотографий разных форм и форматов, и на всех была изображена одна и та же девушка.
– А она симпатичная, – не скрывая своего восторга, произнёс Санин, вертя головой. – Я бы мимо такой не прошёл. Что скажете, товарищ лейтенант?