Мой Альфа

– Нет, мам! Вальтер сам дал её. За рыбу! – она не верит мне.

– Целую пачку? Рыба, конечно же, стоит целое состояние.

– Я не украла! – на глазах выступили слёзы.

– Значит так. Лечу я одна, – что?! А я? – Нахожу твоего отца, пусть помогает. Как-никак, он за всю жизнь ни копейки не платил за твое содержание. Забрать у меня он тебя не сможет. Ты совершеннолетняя. Нам нужна защита. Не смотри на меня так.

– Я против. Ни разу его не видела, и не хочу видеть! Он столько горя тебе принёс.

– Твоего мнения, не спрашиваю. Ты и так уже учудила. Маскировку не снимай, иди в участок и узнаешь всё. Я тебе буду звонить. Давай без твоих фокусов, что ты устроила сегодня. А то некого будет спасать.

– Хорошо, – легко сказать, если я столкнусь с Майклом, меня ничто не удержит.

– Ох, и вляпалась же ты, моя девочка.

Я проводила маму до вертолета, забрала сумку и отправилась домой.

Рыбачить мне не придётся, мама разделила деньги, между нами. Сейчас главное не высовываться.

Занесла вещи домой. Так пусто без мамы. Хоть бы всё обошлось. Мало ли, что взбредет в голову моему отцу. Хорошо если просто пошлёт её, а вдруг…

Даже не знаю, на что способен человек, у которого столько власти. Наверняка он не захочет меня признавать. Я могу испортить его политическую карьеру.

Принимаю душ. Эта тряпка, которой перевязываюсь, чтобы не было понятно, что я девушка, медленно убивает меня. На улице настоящее пекло.

У зеркала сушу волосы, приклеиваю бородавки, бровь, парик. Одеваю шорты и майку, солнцезащитные очки на пол лица.

Да полицейского участка добираюсь на автобусе. Сижу, ожидая следователя. Под потолком со звуком вертолёта, кружится вентилятор, но и он не справляется с такой жарой.

За стол садится дядечка, кресло под ним с жалостливым звуком прогибается. Он достает стакан, пьёт. Подскакиваю, когда он с грохотом кидает на стол папку.

– Итак, ваш паспорт. – протягиваю ему документы.

– Aмин Вульф? – он сверяет фотографию с моим лицом.

– Вам предъявлено обвинение в краже крупной суммы денег, в размере… – заглядывает в папку, глаза широко раскрываются, он удивлённо произносит, – сто тысяч долларов?!

– Я не знаю, почему вы завели на меня дело. Деньги я эти не украл, заработал.

– Что, интересно, такого вы делали, что заинтересовали господина Верде, – лыбится толстяк.

– Я не старался привлечь его внимание. Просто рыбу продавал. В чём претензия, господин следователь? Мы с мамой платим налоги. Захотел он столько заплатить, это его личное дело. Да вы у людей спросите, не один же я был на этом рынке. Когда они уезжали, весь рынок слышал.

– Мы спросили друзей господин Верде, – шавок, не друзей, – и они в один голос говорят, что заплатили тебе просто сто долларов. – Я соскочила со стула.

– Устройте мне встречу с этими мерзавцами, хочу посмотреть, как они будут врать мне в лицо.

– Я не буду отвлекать уважаемых людей по всяким пустякам. И не приближайся ко мне, так близко. Вряд ли они захотят увидеть такого урода ещё раз.

– Хорошо, – вздохнула. – Что со мной теперь будет?

– Задержание до выяснения обстоятельств. – Он что-то писал и не смотрел уже на меня. Ему всё равно, что у меня рушится жизнь.

– Как я, по-вашему, мог вытащить такую сумму?

– Не знаю, – он подал знак рукой и ко мне подошёл охранник.

– Пройдёмте, – он дернул меня за локоть и повел.

Мы шли по длинным коридорам вниз. Открыв камеру, затолкнул внутрь. С лязгом дверь захлопнулась за мной.

Я же так хотела остаться на родине. Вот блин, радуйся, Амелия, ты там, где хотела.

Затхлый запах, серые стены, маленькое окошко, под потолком.

Я так умаялась, ещё бы, не спать всю прошлую ночь. То плавала, то этот Альфа…

Упала на доски, что служили кроватью. Меня так сморил сон, что не было никакого дела до неприятностей, свалившихся на меня. Подумаю об этом завтра.

Проснулась ночью и жутко испугалась, кругом была непроглядная темнота. Через какое-то время глаза привыкли. Эти линзы меня добивают. Мой режим «ночного видения» не работает в них.

Подошла к окну, выпустила когти, забралась по стене. Да я грёбаный человек-паук!

Сидела на подоконнике, смотрела на улицу. Вид был так себе: на мусорку, на захламленный двор, кругом забор. Но зато было видно ночное небо и звёзды. Стекла не было, просто решётка. Интересно, если я разогнул ее и пролезу в окно? Ага, что дальше? С острова не сбежать. Только на вертолёте, на лодке далеко не уплывешь, морская полиция шерстит, и ловит дезертиров.

Сейчас я поняла, да этот остров – грёбаная тюрьма! Раньше это меня не волновало, хоть я и думала сбежать, но это на уровне несбыточной мечты. Детали не продумала, да и запрета на выезд не было.

Без дела время тянется, как расплавленная карамель, медленно, тягуче. И когда над серым забором показалось солнце, по моим ощущениям я здесь год провела.

Главное, чтобы меня к медикам не отправили, а то они быстро поймут, что я не та, за кого себя выдаю, стоит только раздеться.

Раньше мама решала все эти вопросы с осмотром, платила деньги и всё. Оборотни на здоровье не жалуется, всё заживает, как на собаке. Мне всего один раз было плохо.

В детстве натолкнулась на чудесные цветы. Удивляло то, что эти красивые цветы росли прямо в скале и были высокими. Ну, естественно, я их сорвала, ещё и венок из них сделала. Это уж потом, от мамы, узнала, что это Аконит, Боец или Волчий цветок, как его еще называют.

А тогда я потеряла сознание и пришла в себя спустя два дня. Мама сидела возле моей кровати и молилась. Не знаю, как она меня выходила. Зато выслушала историю о цветке. Один из мифов о происхождении цветка, связан с легендой о Геракле. При его двенадцатом подвиге, герой вывел из царства Аида трехголового стража преисподней, цербера. Оказавшееся на поверхности чудовище ослепил яркий свет, и из его пасти потекла ядовитая слюна, залившая землю. Там, куда она попадала, поднимались высокий ядовитые растения.

Этот цветок опасен как для людей, так и для оборотней. Угораздило же меня натолкнуться именно на него, еле выкарабкалась.

За стеной послышались шаги, соскочила с подоконника. В камеру вошёл охранник.

– Амин Вульф, пройдемте со мной. – кивнув пошла за ним.

Мы зашли в какую-то темную комнату, без окон, где светом служила лампа под самым потолком. Но её света хватало только, чтобы осветилось середину, а дальше кромешная темнота.

Я чувствовала, что в этой комнате не одна, был какой-то знакомый запах, но я не могла вспомнить, чей он.

Хотелось снять линзы, осмотреться. Но тогда меня вмиг рассекретят.

Вышла на свет, смотрела туда, откуда запах был наиболее сильным.

– Кто вы? Что вы хотите от меня?

– Не бойся, малыш, – чёрт! Вальтер! Я хотела с ним встретиться, но не здесь, где мы один на один.

– Выйди, хочу посмотреть в твои лживые глаза, – скрестила руки на груди.

Сначала показались дорогие ботинки, ноги в лёгких брюках, мощный торс, обтянутый белой майкой. Он был огромным, накачанным, но Майкл всё равно лучше. Как бы ни был хорош бета, в моём сердце навсегда остался мой Альфа.

– Ты хотел видеть меня? Соскучился, малыш? – выхухоль самодовольный!

– Нет, просто хотел посмотреть в твои лживые глазки.

– И как, нравится? – улыбнулся он.

– Нет, кому это вообще может нравиться? – жёстко сказала я. – Забери заявление.

– Даже не подумаю, малыш.

– Прекрати меня так называть, извращенец! – он не обиделся, только улыбнулся шире. – Ты сам дал мне эти деньги! Я их не украл! Ты знаешь это.

– Знаю.

– Тогда к чему этот цирк? – я в растерянности. Что нужно этому снобу?

– Ты околдовал меня. Неужели ты думаешь, что столько стоит твоя вонючая рыба?

– Нет, конечно. И она не вонючая.

– Тогда верни, – что? Блин, я же маме половину отдала.

– Я могу вернуть половину, – шепотом сказала ему.

– Нет, всё! Вычти из этого сто баксов.

– Но у меня их нет!