Страница 2 из 3
Однако, почему-то Роберт ничуть на этом не разбогател и по-прежнему нуждался в деньгах.
Как- то во время посещения Апулии, он встретил земляка и своего дальнего родственника по имени Жирар. В хрониках сказано, что именно он первый назвал Роджера Гвискаром (Хитроумным).
“Эй, Гвискар, что ты мыкаешься?” – сказал он приятелю. “Послушай, женись на моей тетке, а я стану твоим рыцарем и пойду с тобой покорять Калабрию. Я приведу тебе двести всадников”.
Роберт решил, что это хорошая сделка и женился.
Звали барышню Альберада, и прославилась она тем, что произвела на свет знаменитого крестоносца, Боэмунда Антиохского.
Должно быть, замуж она вышла совсем юной, так как, согласно документам, после родов прожила еще семьдесят лет.
В результате этой сделки дела у Роберта Гвискара действительно улучшились.
Однажды в 1051 году, когда Дрого шел к мессе, человек по имени Рис выскочил из-за двери и пронзил его ножом.
Хоть Дрого поступил с юным братом несколько бессердечно, он был самым добродушным из троих старших сыновей Танкреда Отвиля.
Хамфри, принявший после него бразды правления, не был столь мягок. Чтобы «облегчить свое горе» он отрубил у убийцы брата руки и ноги, а все, что осталось, сжег заживо.
Смерть Дрого была результатом заговора и явным знаком недовольства населения. Ведь Роберт Гвискар был не единственным разбойником. Таких бандитов здесь были сотни. Рыцари с бандами головорезов сделали жизнь аборигенов невыносимой.
В 1053 году Папа Лев IX, в ответ на жалобные обращения, решил избавиться от норманнов и двинулся на юг с большой, но весьма недисциплинированной армией, укрепленной немецкой пехотой.
Норманны забеспокоились.
Не то, чтобы их страшно испугала военная мощь армии Его Святейшества, однако, они были католиками.
Как христианину поднять меч против Наместника Христа?
Тем не менее, в минуту опасности, Роберт Гвискар поспешил из Калабрии на помощь брату, прихватив с собой всех, кого удалось привлечь.
Папская армия переправилась через реку Форторе у северного входа в долину Капитаната и разбила лагерь возле города Сивита километрах в пятидесяти к северо-западу от Фоджи.
Пытаясь избежать сражения, братья направили к Папе делегацию: «Простите, мол, мы больше так не будем». Но до Папы посланцы, скорее всего, не добрались, так как подверглись оскорблениям со стороны папских наемников и страшно обиделись. Малорослые норманны были осмеяны светловолосыми гигантами из папского войска. Этого они снести не могли.
Хамфри и Роберт поняли, что сражение неизбежно и решили, что чем скорее его начать, тем лучше. Они знали: папа поджидает византийское подкрепление.
Сражение, которое затем последовало, превратилось в зверскую резню. Пешая папская армия не была в состоянии противостоять кавалерии норманнов. Лишь германская инфантерия оказала им сопротивление и погибла до последнего человека.
Лев IX наблюдал за уничтожением своей армии с крепостных стен Сивиты.
Администрация города Сивита, опасаясь мести норманнов, передала Папу Отвилям.
И тут произошло нечто странное.
Торжествующие норманны упали перед понтификом на колени и попросили прощения. Затем, в сопровождении почетного караула, проводили его к его городу Беневенто, «вдоволь обеспечив вином и хлебом».
Эта битва изменила статус норманнов и показала, что Роберт Гвискар может быть не только разбойником с большой дороги, но и неплохим военачальником.
Спустя четыре года Хамфри, умирая, назначил Роберта Гвискара своим наследником и опекуном младшего сына. Сын этот исчез из истории, хотя неизвестно, имел ли дядя отношение к его исчезновению.
Наконец Гвискару открылась дорога к славе и богатству. Он был уже не просто главарем головорезов, а вождем норманнов и защитником папства.
Вскоре он сделался герцогом Апулии и Калабрии, а его армия стала самой большой силой на юге Италии.
Тут он решил, что заслуживает более благородной и эффектной герцогини, чем Альберада.
Он немедленно обнаружил фатальный недостаток в их союзе – кровные узы, и расстался с ней, преподнеся на прощание богатые дары. Альберада забрала с собой их единственного сына, Боэмунда, в то время маленького мальчика.
Роберт женился на сестре ломбардского князя Салерно Сигельгаите.
Как и многие женщины того времени, она любила носить мужское платье, у нее даже имелось воинское облачение, изготовленное по ее фигуре.
Современники писали, что вид ее внушал страх.
В воображении невольно возникает облик оперной Брунгильды, но Сигельгаита была намного опаснее.
Она выросла в Салерно, славившемся своей медицинской школой. Говорят, она была большой любительницей отравлений. Правда, те времена любую неожиданную смерть приписывали отравлению.
Поговаривали, что она пыталась и своего пасынка Боэмунда отравить, для чего поила его зельем собственного приготовления. Однако, Гвискар, сообразив, что происходит, пригрозил ей самой смертью, если мальчик умрет. Почему-то после этого Боэмунд немедленно стал поправляться, хотя, как отмечали, до конца своей жизни был очень бледен.
Какие бы слухи ни ходили, Роберт Гвискар и Сигельгаита оказались прекрасной парой. С первого дня их брака и в последующие двадцать семь лет, до кончины Роберта, они редко расставались. Сигельгаита сопровождала супруга во все горячие точки. Она скакала подле мужа, с копьем в руке и ухаживала за ним на смертном одре.
После кончины графа Хамфри и еще до того, как Роберт Гвискар сделался герцогом Апулии, в страну стали приезжать другие Отвили. Среди них был тот, кому было назначено судьбой оставить в тени даже Роберта Гвискара.
Это был младший сын от второго брака их отца – Роджер, родной брат Роберта. Тогда ему было около двадцати шести лет, а его знаменитому брату – сорок два.
Между ними завязались точно такие же отношения, как в свое время между самим Робертом Гвискаром и его старшим братом Дрого.
Старший брат делал все, чтобы помешать младшему. Они часто ссорились. Однажды Роджер во время ссоры метнул меч в Гвискара, а тот пригрозил ему темницей.
Они осаждали друг друга в городах и замках, но, когда приходила настоящая опасность, объединялись.
Молодому Роджеру Отвилю очевидно нравилось дразнить своего властного старшего брата.
Похоже, что, прежде чем уехать из Нормандии, Роджер влюбился в молодую женщину по имени Юдит. Она была близкой родственницей Вильгельма Завоевателя – явно не ровня бедному юному Отвилю. Однако, барышня так не считала и рванула вслед за любимым.
Юдит прибыла в Италию со своим опекуном.
Роджер немедленно на ней женился и увез в свой замок, в Милето, на северо-западе Калабрии.
Роджер и Юдит были счастливы.
По крайней мере, известно, что для нее стало трагедией то, что он оставил ее в Милето, отправившись в одно из своих первых сицилийских приключений. Впоследствии Роджер всегда брал жену с собой.
Во время очередной операции против сарацин они перебрались через Мессинский пролив и захватили город Троину.
Здесь войско Роджера несколько зимних месяцев выдерживало осаду. Вспоминая впоследствии об этих событиях, Роджер говорил, что у него и у Юдит был только один плащ, который они, стараясь согреться, носили по очереди. Как и полагается хорошей норманнской жене, Юдит исполняла обязанности караульного и обходила сторожевые посты на крепостных стенах. Они питались кониной и всем тем, что могли украсть во время ночных вылазок.
Изо всех врагов, противостоявших норманнам, сарацины были самыми опасными и организованными. Интересно, например, что в бой они ходили с корзинами, в которых сидели домашние голуби (птиц кормили зерном и медом). Голуби должны были приносить в штаб новости.
После победы Роджер, захвативший и вражеских голубей, окунул бумагу в кровь сарацин и отправил птиц домой с этим мрачным посланием.
Предоставив Сицилию Роджеру, Роберт Гвискар посвятил себя завоеванию Бари, последнего византийского оплота в Италии.