Страница 5 из 13
– Давай, действуй! Далеко не уйдешь. Обшоркаешся об стекла, тебя менты всю полосатую в кровище увидят – в кутузку загребут. Подумают, замочила кого по-пьяни.
Потом, поколебавшись, вынул из кармана ключ, положил на тумбочку и сказал ошалевшей Василисе.
– На всякий пожарный, мало ли что… Может, скорую придется… Но, если не по делу отопрешь ее, сразу выгоню.
– А если она будет проситься?
– Не реагируй! Пару-тройку дней под арестом – ей же на пользу.
И ушел. Едва дверь за ним захлопнулась, из спальни раздалось жалобно:
– Васенька, открой, пожалуйста!
– Не могу, тетя Таня! Вы же слышали!..
– Да он просто тебя пугает!
– Нет, не просите! Нельзя вам!
– Да с чего ты решила, что нельзя?
– Так дядя Коля же сказал!
– «Дядя Коля»! Дисциплинированная какая! А кто тебя в дом привел? Ну, тогда я тебя сама выгоню! Как только фашист на волю выпустит!
– Да я и сама уйду! Как дядя Коля вернется, так и уйду сразу. Нашли крайнюю! Разбирайтесь тут сами, – взъярилась Василиса.
– Васенька, прости, ради Бога! Я не то хотела сказать, не обижайся! Пожалей ты меня!
– Да не могу я! – чуть не плакала Василиса. – Дядя Коля вернется, а вас нет!
– Да я же только на часок… на полчасика! До магазина сбегаю, куплю бутылочку и вернусь. Он и не узнает!
Через час слезной мольбы, грубого шантажа и угрозы самоубийством Василиса сдалась. Татьяна Семеновна и правда управилась меньше чем за час. Вернулась заметно повеселевшая, раскрасневшаяся и с явственным алкогольным душком.
– Быстро я? Теперь запирай меня, и я баиньки лягу. И все путем. А фашист пусть радуется!
Фашист не обрадовался. К тому времени, как он вернулся с работы и вошел в камеру арестантки, жена лыка не вязала. Одной бутылочкой дело не обошлось, и, мало того, она умудрилась пронести в свою камеру еще две. Каким макаром, Вася ума не могла приложить: входила тетя Таня в свое узилище с пустыми руками.
Николай Яковлевич выудил из-под кровати две бутылки из-под водки. На дне одной оставалось жидкости пальца на три-четыре. Дядя Коля с укором взглянул на Василису, но не сказал ни слова. И не выгнал, как обещал, только крякнул.
На следующий день Николай Яковлевич, уяснивший, что психика Василисы не способна выдвинуть заслон гипнотическим и ораторским способностям его жены (проще говоря, что охранник из Василисы никакой), принес из сарая моток толстой стальной проволоки. Вместо навесного замка он, покряхтев, с помощью пассатижей соорудил хитрую проволочную конструкцию – не Василисиными слабыми руками было ее распутать!
Узница чутко прислушивалась к несколько непривычным звукам за дверью, но гордо молчала. Наконец, полюбовавшись своим морским узлом и удовлетворенно крякнув напоследок, Николай Яковлевич отбыл, хлопнув дверью. Все это время Василису игнорировал.
Едва звук его шагов затих, подала голос Татьяна Семеновна.
– Васенька, открой, пожалуйста!
– Ну уж нет, – сказала подло обманутая в лучших чувствах Василиса, – не дождетесь!
– Я больше не буду, клянусь! Просто вчера так совпало, подругу встретила.
– Где гарантия, что вы сегодня еще кого-нибудь не встретите?
– Нет гарантии, – честно призналась Татьяна Семеновна. – Но если ты меня сейчас не выпустишь, я же и умереть могу.
– С какой это стати? – злобно осведомилась Василиса.
– Так ведь если алкоголику не налить, когда ему плохо, он запросто может умереть, разве ты не знаешь? Об этом все знают, и даже врачи родственников предупреждают! И как ты будешь дальше с этим жить?
С медицинскими проблемами алкоголиков девушка была мало знакома. Точнее, совсем не знакома. Но ведь Николай Яковлевич говорил вчера про таблетки, про скорую… Наверно, были у него основания все это упоминать и опасаться? А конкретно про такие моменты ничего не сказал, змей!
– Я тогда вам скорую вызову!
– Дождешься твоей скорой, как же! И что ты им скажешь? Они к пьяной и не поедут. Ты просто отопри меня!
– Да как я вас отопру? Дядя Коля тут проволокой все закрутил!
– Ну, тогда сбегай в баню. Там в тазу, где бельишко грязное сложено, я бутылочку припрятала! Как станет мне совсем плохо, я рюмочку себе и налью. Честное пионерское, только когда плохо станет! У меня сила воли знаешь, какая? Только ты уж пошустрее, а то мне начинает плохеть!
И перепуганная Вася сбегала.
– А как я вам ее подам?
– А ты под дверь подсунь!
Щель под дверью была приличная, но бутылка не пролезала. Василиса, лежа на животе, пыхтела и вертела бутылку так и этак. Она была натурой увлекающейся, легко впадала в азарт, но любое начатое дело стремилась доводить до конца. Эти два взаимоисключающих свойства каким-то образом счастливо в ней уживались.
– Не лезет, зараза! – злилась впавшая в азарт Василиса.
За дверью тоже злилась тетя Таня.
– Осторожнее! Что ты по ней лупишь, как по классовому врагу? Разобьешь ненароком. Попробуй боком!
– Да я тогда вообще ее сейчас назад в баню отнесу! Или вообще выброшу. Или дяде Коле отдам. Поговорите мне еще тут!
– Подожди, Васенька, давай подумаем! – сбавила тон Татьяна Семеновна. – Вот все в нашей стране делается через назад! В Европе вон бутылки плоские делают, там, небось, люди так не мучаются!
– Вы-то откуда знаете?
– Да уж знаю! Довелось как-то импортного попробовать. Пойло! Но в красивой бутылке, в плоской!
Василису осенило.
– Вот что, тетя Таня, – воскликнула она с чувством некоторой даже гордости за свою смекалку, – я сейчас пластиковую бутылку поищу!. Есть же у вас в хозяйстве пустые пластиковые бутылки? Перелью в нее вино и слегка потопчусь по ней. Сплющу! Так-то она пролезет!
– Молодец, – одобрила Татьяна Семеновна. – Только я, как на грех, недавно все пустые бутылки отнесла на мусорку… Вот что! Ты в глубокую тарелку перелей водку и подсунь под дверь. Тарелка-то пролезет. А ты потом ее вымоешь. Ни запаха, ни доказательств! Пусть фашист голову ломает!
Решение было гениальным по своей простоте…
– Вот такая Чуча, – закончила Василиса. – Сразу сделала меня соучастницей!
– А потом? – спросила Зоя Васильевна. – Николай Яковлевич догадался?
– Заметил, конечно! Вечером позвонил на работу и взял отгулы на неделю, как обычно в таких случаях. На работе его ценят и идут навстречу. Знают его обстоятельства.
– И он ни о чем тебя не спросил?
– Он утратил в меня веру! А частности его не интересовали.
– А он никогда не уходил от жены? Они не разводились?
– Дом-то его, родительский, куда он уйдет? И трое детей, сыновей поднимать надо было. Но, я думаю, здесь не только это. Сдается мне, это любовь, как ни странно.
– А сыновья-то где же?
– Все женаты, живут семьями, только в разных местах, по области разъехались. Девять внуков. Внуки у них практически все лето, в любое время один-два обретаются. Тогда у тети Тани «великий пост». А проводят всех – она и «разговляется», начинается у нее расслабон после долгого воздержания.
– Значит, в руках себя может же держать?
– Ей сыновья сказали: будешь пить при детях, больше их не увидишь!
– Вот я всегда считала, что алкоголизм – это не болезнь, а распущенность и безнаказанность!
– Тут я ничего не могу вам сказать.
– Ну, а ты?
– Я вскоре нашла жилье. Бабушка одинокая живет, сын на Севере. Служил в Северодвинске, там и остался, семьей обзавелся. Денег она с меня за жилье не берет. За газ, за электричество плачу, ну, стирка-уборка на мне, естественно. Летом на мне огород. Прописала нас, Юлька в школу ходит. Нормальная бабулька. И город мне нравится, климат хороший… Меня все устраивает!
– Просто тебе везет на хороших людей!
– Да, пожалуй, – усмехнулась Василиса. – Ой, кажется, груздочек! – и девушка ринулась к старой березе с потемневшим снизу стволом.
Подуставшая Зоя Васильевна присела передохнуть на высохший ствол упавшего дерева. Дерево было выворочено с корнем, а рядом, у самого корня, выросла молодая береза. Под ней Зоя тоже углядела вспученный холмик. Наверняка груздь, да не один, груздочки обычно не растут поодиночке.