Страница 2 из 3
Пантен тревожно оглянулся на капитана. Тот продолжал блаженно улыбаться в клубах конопляного дыма, и Пантен решил пока не прерывать певца.
Когда приближающийся крейсер дал сигнальный залп, капитан попытался подняться из лонгшеза и закричал матросам:
– Братцы, нас не обстреляют, не бойтесь: они просто не верят своим глазам.
– Капитан, – не выдержал Пантен, – нам следует ложиться в дрейф и немедленно! Военные не любят шутить.
– Они просто приветствуют нас! – улыбнулся капитан.
– Они подняли сигнал нам остановиться, – терпеливо пояснил Пантен и тихо добавил, – взгляните на флаг.
Капитан стал вглядываться вдаль, потом беспомощно оглянулся на помощника и громко скомандовал:
– Лечь в дрейф!
Пантен с облегчением скомандовал рулевому поворот на ветер, а матросам – по местам для уборки парусов. Шхуна легла в дрейф. Капитал снова безмятежно заснул.
Досмотровый катер пришвартовался к шхуне лагом. С обоих судов сбросили на борта кранцы, завели на «Секрет» кормовой и носовой, и перекинули трап. На борт шхуны резво поднялся офицер в белом двубортном кителе, белой фуражке с черным околышем и в белых перчатках. На золотых погонах у него было три звёздочки. Ремень оттягивала кобура с тяжелым револьвером. Следом за ним один за другим проследовали пятеро матросов в белой летней форме, с четырехлинейными винтовками с примкнутыми штыками. Матросы выстроились у борта в шеренгу в ожидании приказаний. Из-под черных бескозырок с золотыми буквами и георгиевскими лентами глядели суровые усатые лица. На черном ремне у каждого висела патронная сумка. У старшего на погоне желтели три лычки.
При ближайшем рассмотрении шхуна оказалась в образцовом порядке, если не считать странных парусов. Палуба надраена, блестели начищенные медяшки. Матросы, одетые в чистые белые штаны и новые робы, двигались проворно. Пантен, успевший натянуть свой белый китель, застегнул последнюю пуговицу, поправил на голове фуражку, подошел к офицеру и представился:
– Старший помощник капитана шхуны «Секрет» Иван Яковлевич Пантен.
Офицер коротко наклонил голову и, в свою очередь, тоже представился:
– Лейтенант Дегре, начальник досмотровой партии крейсера «Богатырь». А кто здесь капитан судна? Почему вы представляетесь вместо него?
Пантен чуть замялся:
– Капитан и владелец судна – господин Артур Грей. Он в настоящее время… не совсем здоров. Точнее, здоров, но… он отдыхает, – Пантен кивнул в сторону капитана, который блаженно спал в лонгшезе, – но я полагаю, что я смогу его для вас заменить.
Лейтенант удивленно посмотрел на капитана – улыбающегося во сне молодого человека лет двадцати с небольшим, с тонкими чертами лица и длинными темными волосами, выбивающимися из-под капитанской фуражки. Свисающая рука еще держала дымящуюся трубку. Лейтенант с сомнением переспросил:
– Вот тот юноша и есть ваш капитан?
– Точно так. Капитан, он же владелец судна, господин Артур Грей.
Лейтенант подозрительно взглянул на Пантена и кивнул:
– Добро, – и тут же он обратился к старшему из своих матросов, – боцманмат, командуйте!
Старший усач зычным голосом громко скомандовал:
– Нечипоренко – у трапа. Калинчук – на рулевой пост. Остальные – за мной.
Началась обычная процедура. Пантен приказал боцману Атвуду построить свою команду для досмотра, а сам протянул проверяющему офицеру заранее приготовленные судовые документы и доложил:
– Следуем в Лисс. На борту семнадцать членов экипажа, включая капитана и меня – старшего помощника – и пятнадцать матросов команды. А также двенадцать пассажиров. Из них семеро музыкантов и пятеро парусных артельщиков. Иностранных подданных нет. Груза на борту не имеем.
– Следуете в Лисс. А откуда?
– Тоже из Лисса. Заходили в устье Лилианы.
– С какой целью?
– Смена такелажа и парусов.
– С какой целью?
Пантен чуть смутился:
– По распоряжению капитана… В этом же нет ничего противозаконного.
– А это мы сейчас установим, – с угрозой в голосе произнес лейтенант и зашагал по палубе. Немного погодя он подозвал своего боцманмата:
– Дорошенко, докладывай!
– Значит так, ваше благородие, – начал боцманмат, – пассажиры у них все как есть бесписьменные. В трюме у них – несколько ящиков с безакцизным вином. И еще целая бочка, запечатанная, тоже с безакцизным вином. В этом они сами признались. А самое главное, паруса все шелковые, а грузовых документов на шелк нет. Не иначе, как контрабанда, ваше благородие!
– Полный набор нарушений в сочетании с невменяемым капитаном. Что вы на это ответите? – провернулся лейтенант к Пантену. Тот в ответ грустно улыбнулся:
– Господин лейтенант, вы ведь не служите в таможне или в корпусе пограничной стражи?
– Боже упаси, – поморщился лейтенант, – как у нас говорят, никого нет гаже пограничной стражи. Кроме, разве что, таможни.
– В таком случае, что вам за дело до наших мелких нарушений. А поскольку вы не из полиции, то что вам до наших бесписьменных пассажиров? Хотя со своей стороны могу дать вам ручательство, что все они на самом деле никакие не бесписьменные, а мирные обыватели города Лисса, только по рассеянности и в силу крайней спешки они вышли с нами в море без документов. Каюсь, по той же причине я не внес их в реестр пассажиров.
– Господин Пантен, вы же сами понимаете, что я не могу отпустить ваше судно просто так без объяснений всех подозрительных странностей? Включая сюда также и явную невменяемость капитана.
Пантен обвел взглядом собравшихся вокруг матросов, внимательно прислушивающихся к разговору, и предложил:
– Господин лейтенант, я готов дать вам объяснения. Не угодно ли пройти в каюту капитана? Там нам будет удобнее.
Глава 2. Капитан Артур Грей
Каюта капитана оказалась убрана роскошными персидскими коврами и дорогой мебелью. На стене висели многочисленные гравюры с изображением парусных кораблей. Пантен усадил лейтенанта в мягкое кресло, сам сел напротив и повел свой рассказ:
– Господин лейтенант, я заранее прошу прощения за некоторую сумбурность и многословие своего рассказа, но я вынужден начать издалека, иначе вы не поймете всех обстоятельств. Все странности нашего корабля проистекают из личности нашего капитана. Он человек по-своему несчастный, но по-своему и счастливый, смотря с какой стороны посмотреть. И мы, со своей стороны, вынуждены мириться и считаться с его странностями. Он фактический владелец судна и, формально, имеет право назначить себя капитаном. У него есть капитанское свидетельство, подписанное другими уважаемыми капитанами. Согласно имеющимся бумагам, он прошел весь курс мореходных наук. Он безумно любит море. Но к большому сожалению, ключевое слово в этой фразе – «безумно». И как ни странно, море его до сих пор терпит. Как и все мы. Его зовут Артур Грей.
– У него английское имя. Он англичанин?
– И да, и нет. Родился он здесь. Его отцом был сумасшедший англичанин Лионель Грей. Мать его звали Лилиан Грей. Кто она и откуда, никто толком не знает, но, судя по имени, скорее всего, она из местных, с берегов реки Лилианы.
– А почему вы назвали его отца сумасшедшим?
– Англичане все сумасшедшие, – улыбнулся Пантен, – только у них на острове это не так заметно, как нам хорошо известно от могильщиков из «Гамлета». Вот судите сами. Лионель Грей был из семьи аристократов, которые возводят свой род не то к Вильгельму Завоевателю, не то к королю Артуру, не то к лошади Юлия Цезаря, на которой тот ездил во время римской высадки на Альбион. Замков и денег у таких семей, должно быть, как грязи. Вот они и сходят с ума, ибо уже не знают, чего и пожелать. Во время Восточной войны сей отпрыск гордых римлян, бриттов или норманнов воевал с нами в составе британского экспедиционного корпуса. И здесь его, видно, что-то крепко стукнуло по голове. Не иначе, как сверзнулся он с лошади под Балаклавой и крепко башкой приложился. Он так влюбился в места своей боевой славы, что после войны перебрался сюда со всеми чады и домочадцы, и даже с прежней английской челядью. Купил землю и выстроил себе здесь поместье – копию своего прежнего замка, с парком, с башнями и подземельем для пыток пленников, все как у них положено. Перевез много чего из прежнего убранства. Денег не пожалел. И назвал свое новое пристанище Парадизом. И надо сказать, с полным правом назвал!