Страница 7 из 113
Ну, правда, за месяцы работы с ним и Дарой Макс научился орать, и даже здорово. Когда понял, что другие способы не срабатывают. Но вот чтобы прямо так с разговора взбеситься…
− Жухляцкая задачка, − доверительным тоном сообщил Кристо напарнице.
− Ничего, у тебя получится.
− Это почему это?
− Он тебя терпеть не может, — просто сказала Дара.
И это чувство было обоюдным. С тех пор как Кристо чуть не придушил Макса, он искренне полагал, что хорошее дело доделать никогда не поздно. Макс столь же искренне раскаивался, что спас Кристо жизнь. Романтичный Экстер Мечтатель был склонен считать, что эти двое не ухлопали друг друга только благодаря высокому профессионализму и понятию, что дело — прежде всего. Дара была уверена, что до трупов не дошло только из-за того, что каждый раз она разруливала ситуацию.
− Вы ведь похожи, − добавила она, пожимая плечами и выпихивая напарничка в соседнюю комнату.
Что она хотела этим сказать — для Кристо так и осталось загадкой. И еще для него осталось загадкой, вытащит ли его Дара из «эпицентра», если что. Он был магом, это верно, но опытность Ковальски никто не отменял, как и умения пользоваться чуть ли не любым предметом в качестве оружия. Если вместо «любого предмета» оказывалась любимая «беретта», то это могло послужить аргументом и не только для Кристо.
В комнате Макса не оказалось, зато на кухне гремели посудой. Кристо получил дополнительную минуту на обдумывание стратегии.
Дара как-то поясняла, что в споре есть свои правила. И будто по ним ругаться чтобы — ни-ни, и колдовать тоже не приветствуется, а доводить вроде как следует только с помощью языка и разных поганых ужимок на лице, но зато уж и довести можно так, что твой противник сразу семь радуг увидит, а восьмую в ушах почувствует.
Дара еще говорила: надо бить в больные точки.
Опробовать это на Максе? Так Ковальски сам мастер на такое: Бестия с ним побеседует минуту, и готово, хватается за боевой серп. А где у него самого-то болевые точки? У него ж глаза такие, будто он из танка выглядывает!
Но в данный момент глаза Макса не смотрели на Кристо. Они были заняты пристальной оценкой содержимого холодильника. На дворе была ночь, но ни глаза, ни самого Макса это особенно не смущало. Ковальски никогда не числился в сторонниках регулярного питания, а все вылазки на рейды вместе с юными артефакторами пробуждали в нем чувство раздражения и голода. Первое чувство унять не удавалось никогда, и Макс отыгрывался на голоде.
− Проблемы? — недовольно спросил он, щедро намазывая тост вишневым джемом. Кухня была личной территорией Макса, и он недолюбливал, когда на нее вторгались, к тому же, когда он священнодействовал, как сейчас. Одиночка по природе, Макс так и не смирился с тем, что приходится делить пространство с двумя подростками. Кристо это играло на руку.
− Что ж, и пожрать нельзя?
Макс посторонился и кивнул на холодильник.
− И вообще, хватит капитанствовать, понял? Если тебя считают Оплотом Одонара, это не значит, что ты нам можешь указывать, − он посмотрел на баночку джема в руке Макса и тухло договорил: − во всем.
Глупейший наезд, на который разве что какой теорик купится. Эх, вот решить бы проблемы с помощью силового потока, вырубить Ковальски часа на три, да только нет уверенности, что Дара не вырубит потом его самого.
− Капитанствовать? — переспросил Ковальски, ненадолго отрываясь от тоста. — Позволь напомнить тебе, что Мечтатель не просто так включил меня в ваше… как можно выразиться? Звено.
− Ты просто гид по внешнему миру, понятно?
− Именно об этом я и говорю. Без меня вы перепутали бы Испанию с Исландией… Чего стоила эскапада в Брюсселе!
Ну, Светлоликие, подумал Кристо с облегчением в небеса. Спасибочки. Уважили. Похоже, Ковальски и так достаточно раздражен, а если надо его еще больше довести — то тут существует очень простой способ.
Нужно просто быть самим собой.
− Чего-чего там с Брюсселем? Нормальная операция…
Нож с куском масла в руках Ковальски со свистом прорезал воздух.
− Не знаю, кто учил тебя языкам, но смысл слова «операция» совершенно иной. При «операции» никому не приходится четыре часа объясняться с местной полицией по поводу парковки автомобиля на вертикальной стене! При «операциях» не приходится ограждаться искажалками от местной прессы и разыгрывать из себя русского мафиози в переговорах с местными структурами, потому что нужный артефакт, видите ли, успели перепродать какому-то…
− Американскому мафиози, каким был ты, так, что ли? Ха, можно подумать, мы сами не провели бы переговоров…
Кристо до сих пор сожалел, что тогда не пришлось как следует подраться. Брюссельские оказались больше позерами, насмотревшимися фильмов о мафии, так что пара щитов и веерных силовых ударов — и дело было бы в шляпе.
− Прекрасно, − отозвался Макс, доставая кофе. — Так мы договорились? Я отказываюсь от почетной обязанности вашего опекуна, вы возвращаетесь в Целестию в виде трупов…
− Держи карман!
− Извини, ошибся. Дара вернется залитой кровью, но живой. И принесет в носовом платке всё, что осталось от тебя, если, конечно, что-нибудь останется.
Холдоновы портянки… вот ведь чувствовала печень Кристо, что Ковальски упрется в эту тему. Желание продолжать разговор уменьшалось с каждой секундой, желание тупо вломить магией — увеличивалось.
− Это что, наезд?
− Констатация факта. Куда там пошел поток, когда ты в последний раз хотел воздвигнуть дистантный щит?
Кристо побагровел, припомнив внезапное желание потренироваться — и дыру в стене ванной позади себя. А потом долгие объяснения с пораженными соседями.
− Я того… пива местного попробовал, ясно?
− Разумеется. Будь ты трезвым — ты бы снес к чертям всю квартиру… Ты в курсе, что в Одонаре царит полное недоумение, когда мы возвращаемся втроем, а не вдвоем? И я бы так сказал, что к недоумению примешивается разочарование. Горькое.
Голос у Кристо невольно полез вверх по октаве. Ну да, его в Одонаре, мягко говоря, не любили и не ждали назад, и он этого не мог не замечать, и нельзя сказать, чтобы его такое радовало…
− Не дождутся. Могут разочаровываться хоть до посинения, а я…
− А ты как-нибудь выпьешь три или четыре банки пива перед операцией — и в артефакторий вместо троих вернутся двое, − Макс, хладнокровно следя за закипевшим чайником, подумал секунду и добавил: − Счастливый день для Бестии, да и для Одонара вообще.
− А ты, можно подумать, кому-то нужен! — вспылил Кристо, чувствуя, что уже совсем запищал, а еще секунду — и магию начнет использовать. — А-а, ну да, я забыл, у тебя ж есть твоя богиня, да? Так на фиг ты ей сдался, она просто думает, что ты Оплот Одонара, то есть, ее избавитель. Поэтому и бегает за тобой! А если ты думал…
И тут его саданули под дых, да таким сокрушительным макаром, что Кристо согнулся, вытаращил глаза и вспомнил имена своих прадеда и прабабки, а в Целестии такого сроду не помнили. От мелькания разноцветных мушек в глазах он не сразу понял, что рядом с ним стоит Дара, и глаза у нее угрожающе полыхают колдовским зеленым пламенем.
Потом он увидел окаменевшее лицо Макса и понял, что немыслимым образом ударил в единственную болевую точку Ковальски. И что лучше б отмотать время назад и откусить себе язык, потому что именно в эту точку бить не следовало.
Макс налил в кружку кипятку и принялся ритмично забрасывать в нее кофе.
− Значит, и ты знала.
Дара выдохнула через нос — длинно, чтобы успокоиться.
− Знала. В некоторых легендах об Оплоте Одонара упоминается такое — конечно, не напрямую, но в нескольких источниках… Скриптор отыскал их.
− Значит, и он в курсе.
− Да, но он… никому не сказал. Это точно.
Макс перестал засыпать кофе, размешал, уселся за кухонный стол и сделал первый глоток. Потом поинтересовался как ни в чем не бывало:
− Кто-нибудь еще?
− Мы тоже никому не говорили, − с нажимом и вызовом отозвалась артемагиня. — Может быть Экстер, не знаю.