Страница 4 из 113
Макс не договорил. Из-за барной стойки метнулась тень, шею взяли в плотный захват, приставив к ней холодное лезвие. Барменша оказалась куда более устойчивой к хлороформу, чем можно было предполагать. И куда более здоровой, чем можно было подумать, глядя на ее скромные габариты.
− Никому не двигаться! — она довольно грамотно заслонялась Максом от Кристо и Дары. — Ты, рыжий, опусти руки, или я ему глотку перережу! И-м-м… резких движений не делать!
Она до зуда в ногтях увлекалась полицейскими сериалами, и теперь изо рта у нее так и рвался набор назапашенных фраз. Алекс Ноук всю свою барменскую жизнь мечтала именно о таком случае. Мало того что возможность проявить себя — так ещё и спасение любимого места работы от поганых мразей-мужиков. Кстати, этот там что, уже паникует?
Макс как раз не паниковал. Возможно, эта дурочка ходила в пару секций, но захват у нее не профессиональный, пару движений в духе любимого сеншидо — и…
Но тут барменша резко оттолкнула его вперед, отшвырнула нож, и через секунду в спину Макса уперся уже его собственный пистолет. Хм, когда успела заметить?
− Не дергаться! Иначе стреляю!
Кристо сложил руки на груди и приготовился любоваться зрелищем.
− Только не один раз, − заявил он. — Этот гад жутко живучий. Контрольный в лобешник проводить будешь или в затылок?
Дара вообще заскучала и присела на столик, с любопытством рассматривая бокал из-под пива. К миру предметов она относилась с гораздо большим вниманием, чем к миру людей, а о Ковальски довольно редко думала как о человеке.
Барменша сделала пару шагов назад, продолжая держать под прицелом теперь уже их всех. До нее начало доходить, что хорошо было бы позвонить в полицию до того, как пытаться геройствовать. Через секунду до нее дошло еще и то, что она имеет дело с психами, а раз так, могут возникнуть очень большие осложнения.
В тот момент, когда она осознала эту истину, пистолет дёрнулся у неё из рук, развернулся в воздухе и направился уже в лицо Алекс. После чего ехидно покачал дулом туда-сюда — мол, ай-яй-яй, не смей так делать!
Такое поведение пушки было за пределами сериалов про полицию и относилось куда-то к области триллеров, которые барменша терпеть не могла. Тупо шагнув назад, она уселась на пол, глядя перед собой. Кристо подошел и наклонился так, чтобы оказаться в поле ее зрения.
− И если кому чего скажешь, − грозным шепотом, − мы твои мозги сожрем в маринованном виде, ясно?
Барменша, зрачки которой были расширены, как у жертвы наркомании, ответила мелкими кивками. Яснее было не надо. Макс двумя пальцами потянул пистолет на себя, как будто тот мог его укусить, но в его руках «беретта» перестала парить в воздухе и невинно повисла в ладони.
− На улицу, — велел Ковальски, быстро направляясь к черному входу. Артефакторы шагали за ним, причем Дара успела еще поймать на ладонь неприметного каменного жучка, которого потрясла над ухом со словами:
− Над искажалками еще работать надо. Лиц и имен никто не вспомнит, насчет остального я не уверена.
Барменша сидела на полу, не шевелясь, пока в зал «Меланиппы» не вошла несчастная полиция.
Она была несчастной по нескольким причинам. Во-первых, на пульт позвонило огромное количество граждан, орущих о явлениях откровенной чертовщины во вполне благопристойном районе. Сообщалось о ярких вспышках, потусторонних голосах, самооткрывающихся дверях и трех тенях, которые унеслись вдаль по улице. При этом половина говорящих сходилась на том, что у теней был арабский облик, сколько-то звонивших утверждали, что «это точно русские», а одна наблюдательная феминистка настаивала, что облик был мексиканский, зато углядела на поясе одного из привидений «пояс шахида». Во-вторых, как доказательство угрозы национальной безопасности полицейским продемонстрировали дверь с явно издевательским, террористическим «Sori». В-третьих, явившаяся полиция вся, как на подбор, была дискриминационно мужского пола, и все свидетельницы сходились во мнениях, что говори − не говори, а мужики не поймут.
Пребывающая в стрессе Алекс Ноук увеличила число бед полиции еще на одну. Она уверенно заявила, что имела дело с паранормальными явлениями, причем, с тремя, долго вспоминала лица явлений, но припомнила только, что одно было рыжим, а у другого был странный нос. Под конец попыталась припомнить имена, но над ее памятью поработал искажающий артефакт, поэтому вышло, что на нее напали Калисто, O`Хара и Маркс. Эрудированный офицер, который допрашивал потерпевшую, побледнел на последнем имени.
− Несомненно, секта, − заявил он. − Вызывайте федералов!
Но в тот момент, когда решили вызывать всех подряд, с диванчика вспрыгнула реанимированная полицейскими медиками Танедра. В провокационно расстегнутой одежде, которую никто и не подумал застегнуть, неистовая амазонка сиганула в объятия полицейского офицера с сентиментальным: «Я всю жизнь ждала такого мужчину!»
Психологи-аналитики на этой неделе были завалены работой по горло.
[1] Кулак в зеркале Венеры — традиционный символ феминизма.
[2] «Извените, мы сиводня ни роботаим» (англ.)
Глава 2. Работа — папочка
− Не сметь заклинать мои вещи!
Макс мобилизовал резервы терпения и дал этой фразе вырваться только когда они перешагнули порог их временной базы. База находилась в настолько злачном районе, что машину в нем нельзя было оставить на десять минут. И самому из машины выходить на десять минут тоже было опасно. Если, конечно, вы не были вооружены как минимум битой или не обладали знанием сеншидо и ледяными глазами Макса Ковальски.
А, да, если вы маг, жить в таком районе тоже было терпимо.
Дара с усталым вздохом сгрузила свою походную сумку на потертое и полинялое кресло, обивка которого хранила следы от пуль. При съеме квартиры хозяин несколько поспешно пояснил, что предыдущий жилец много упражнялся в стрельбе. Неотмытые потеки крови, которые Кристо обнаружил за переставленным шкафом, подтвердили эту теорию.
− Я ничего не заклинаю. Я — артемаг, а внутреннее поле предмета, изменяемое при артефакции…
− Мне не нужны прописные истины! — Макс в два широких шага пересек комнату и тряхнул у нее под носом своей «береттой». — Что со стволом?
Дара вяло посмотрела сквозь него.
− Я всего лишь создала между тобой и пистолетом индивидуальную связь. Если кто-то другой наводит его на тебя, пистолет… ну, он должен был немного по-другому реагировать…
− Нифига! — влез Кристо. — А если б я в шутку навел на него его же пистолет…
− Тогда нас осталось бы двое, − с печалью сказала Дара в потолок, по которому маршировала вереница раскормленных американских тараканов.
− И я бы не дожил до Целестии! — рявкнул Макс, взмахивая «береттой». — Какую часть фразы из «не смей заклинать мои вещи» мне повторить?
− Я ничего не заклинаю…
− То есть то, что я чуть не протаранил макушкой потолок на прошлой неделе — загадочная случайность и не более?
− Я собиралась тебя предупредить. И вообще, откуда я могла знать, что ты наденешь именно эти кроссовки…
− Потому что они единственные? — предположил Макс, уничижительно взглядывая вниз, на кроссовки. Потом перевел взгляд на физиономию Кристо: тот с любопытством наклонил голову, будто прикидывая точку кипения.
Стоп. Вдох-выдох, Макс Ковальски. Волноваться вредно. Вот ведь факт: его хладнокровие всю жизнь доводило окружающих до белого каления, а двое юнцов за двести дней его самого довели почти до состояния истеричной девочки. Осталось сесть на пол, потереть щечки ручками и громко зареветь, требуя конфетной компенсации за стресс.
Ирония вернула его в чувство, он спрятал пистолет и опустился во второе в комнате кресло, далеко вытянув ноги, чтобы удобнее было держать баланс. Это кресло было славно тем, что при неправильной посадке просто взбрыкивало, как норовистый жеребец, и ты оказывался на полу.
− Моя кружка три дня назад. Мои часы в прошлом месяце. Мой брючный ремень… − он слегка покраснел, а Кристо весело ыгыгыкнул, припомнив историю. — Прекрати эксперименты надо мной и моими вещами.