Страница 50 из 53
- Кое-что из того, о чем я собираюсь рассказать, вы можете проверить, - я посмотрел на государственного секретаря. - В частности, обстоятельства гибели Фила. - Я видел, что он удивлен, но продолжал, не давая ему возможности вставить слово: - Однако большую часть проверить невозможно. Я буду придерживаться правды - или настолько близко к правде, насколько смогу. А уж поверить ли в это, полностью или хотя бы частично, или нет решать вам...
Теперь, когда я уже начал, продолжать оказалось легче. Я представлял себе, что нахожусь не в президентском кабинете, а в студии, и по окончании рассказа просто встану и уйду.
Они сидели и спокойно слушали, хотя время от времени кто-то и начинал тревожно ерзать, словно собираясь прервать мою речь. Но всякий раз Президент жестом призывал их к молчанию, предлагая мне продолжать. Я не следил за временем, однако полагаю, что занял не больше пятнадцати минут. Я излагал лишь самую суть, отбросив все, кроме основного.
Когда я закончил, на протяжении какого-то времени никто не проронил ни слова; я тоже молча сидел, поглядывая на них.
Наконец зашевелился директор ФБР.
- Очень интересно, - сказал он.
- Да уж! - едко поддержал его генерал.
- Как я понял, - проговорил министр торговли, - ваш друг возражает против того, что мы вносим в этот мифический мир слишком много разнородных элементов, которые обрезают крылья любым попыткам образовать порядочное правительство.
- Не правительство, - быстро возразил я, поражаясь, как можно в политических терминах говорить об описанном мною мире. - Культуру. Или, может быть, это стоит назвать образом жизни. Или целью - хотя в этом мире, кажется, не существует единой цели. Каждый следует собственным веселым и сумасбродным путем. Не существует никакого общего направления. Конечно, я провел там всего несколько часов и, как вы понимаете...
Министр финансов бросил испуганный взгляд на министра торговли.
- Неужто вы хотите сказать... - он почти кричал, - что хоть чуть-чуть верите... в эти сказки... эти...
- Не знаю, верю ли, - ответил министр торговли. - Но перед нами достойный доверия очевидец, который, я уверен, лжесвидетельствовать не станет.
- Его одурачили! - возопил министр финансов.
- Или он валяет дурака перед публикой, - заявил минзос.
- Если позволите, джентльмены, - проговорил госсекретарь, - хочу заметить, что меня поразило одно из утверждений. Согласно заключению коронера, Филип Фримен скончался от сердечного приступа. Однако ходили упорные толки о том, что он был убит стрелой, выпущенной человеком, одетым на манер древнего лучника. Никто, разумеется, в это не поверил. Слишком невероятно. Однако история, которую мы только что выслушали, также невероятна и...
- А вы в нее верите? - спросил минзос.
- Поверить трудно, - ответил госсекретарь, - но я бы не советовал просто отбрасывать ее, запихивать под ковер, не взглянув вторично. По крайней мере, ее стоит обсудить.
- Возможно, нам стоит поинтересоваться, что думают на этот счет наши достопочтенные ученые, - предложил генерал; повернувшись на стуле, он кивнул в сторону людей, сидевших вдоль стены.
Один из них медленно встал. Это был нервный, худой старик, седой и на свой странный лад довольно внушительный. Он говорил осторожно, сопровождая слова легкими жестами рук, изрисованных синими прожилками вен.
- Я не могу выступать от имени всех своих коллег, и я оставляю каждому из них возможность поправить меня, если я ошибаюсь. Но с моей - и тщательно обдуманной - точки зрения, обрисованная нам ситуация представляется, должен прямо сказать, нарушающей все известные научные принципы. Я бы сказал, что такое невозможно.
И он сел - так же осторожно, как вставал, предварительно крепко ухватившись за подлокотники.
В кабинете повисло молчание. Некоторые из ученых выразили согласие легкими кивками, остальные не шевельнулись.
- Эти тупицы и ничтожества не верят ни единому слову, - обращаясь ко мне, сказал Дьявол.
Он произнес это достаточно громко, чтобы в наступившей тишине его услышали все; можно предположить, что и раньше кому-нибудь случалось охарактеризовать их подобным образом, однако вот так, прямо в лицо им заявили об этом, скорее всего, впервые в жизни.
Я кивнул Дьяволу, упрекая за выбор слов, но соглашаясь с их существом. Я понимал, что они не отважатся поверить; ведь всякий поверивший рисковал превратиться во всеобщее посмешище.
Вскочив на ноги, Дьявол грохнул по столу массивным, волосатым кулаком. Из ушей у него взвились тоненькие струйки дыма.
- Вы сотворили нас! - завопил он. - Своими грязными, злобными умишками; своими прекрасными, расплывчатыми умами; своими мямлящими, неопределенными, томящимися, боязливыми умами - вы сотворили нас и мир, в который нас поместили. Вы сделали это, не ведая, что творите, и вас нельзя за это винить, хотя можно было бы предположить, что люди, столь сведущие в физике и химии, смогли бы разобраться и в этих невозможных вещах, которые, как утверждают ваши ученые, происходить не могут. Но теперь, когда вы знаете, когда знание это навязано вам насильно, - теперь вы морально обязаны предложить средства для исправления тех плачевных условий, в которых вы обрекли нас существовать. Вы можете...
Президент тоже вскочил на ноги и, подобно Дьяволу, также хватил по столу кулаком - хотя общий эффект был заметно меньшим, поскольку дым у него из ушей не повалил.
- Месье Дьявол, - воскликнул он. - Я требую, чтобы вы ответили на ряд вопросов. Если верить вашим словам, это вы остановили машины, прекратили работу радио и...
- Вы чертовски правы, их остановил я, - взревел Дьявол. - Я остановил их по всему миру, но это лишь предупреждение, наглядно демонстрирующее, что может произойти. Я поступил гуманно. Машины остановились плавно, ни единая живая душа не пострадала. Я позволил самолетам приземлиться, прежде чем их двигатели заглохли. Я позволил работать заводам, чтобы сохранились рабочие места, заработки, чтобы производилась продукция...
- Но мы погибнем без транспорта! - воскликнул министр сельского хозяйства, до сих пор хранивший молчание. - Если нельзя перевозить продовольствие, начнется голод! Если положение не улучшится, бизнес зайдет в тупик!