Страница 22 из 25
Куда мы идем, я поняла не сразу — лестница, второй ярус, наше крыло, комната Данда. Старуха споро пропустила меня вперед, пихнув под бок, и заперла дверь. Мгновение или два она молча изучала меня черными глазами-бусинами, пытаясь отыскать что — то в моем лице.
— Любишь Дандика-то? — поинтересовалась она наконец.
Я проглотила смешок. Единственный человек во всей Империи, которому было позволено называть так Дандалиона. В некоторых жизнях ничего не меняется.
Прошла вперед и присела на тахту, расправив юбки, попрыгала, проверяя упругость кровати. Старуха следила за мной ревниво прищуренными глазами, но я не трогала личных вещей Данда — помнила, чем это черевато.
— Любишь? — повторила она с нажимом и немного подалась вперед.
Я подняла вверх правую руку.
— Да, — сила лениво облизала пальцы, вспыхнув темным облаком.
— Не должна, но любишь, — пробормотала она утвердительно, и заковыляла за ширму. Остановилась и недовольно поманила меня следом — эк, какая непонятливая.
Вещей в шкафу не было, полки были пустыми, только одинокий теплый плащ сиротливо притулился сверху. Походные сумки стояли внизу — полные, застегнутые наглухо.
— Вещи уже собрал. Сам, — добавила она гордо. — Чтобы возвратиться.
— Данд не верит, что пройдет ритуал, — протянула я тихо.
— Чего же верить-то? Кажись, не рады ему здесь.
Я поморщилась. Старуха много лет служила личной дуэньей, была превосходно образована, и эта манера подражать говору черни — раздражала.
— Сестра и та, последнего коня отобрать хочет… — цокнула она языком. — Что есть у мальчика? Конь только и есть, и что в сумках — вот… даже то, что на нем — дареное, чужое… не возьмет он чужого, нет, не возьмет…
— Говорите правильно.
Старуха осеклась и гневно сверкнула в мою сторону глазами. Не даром её за Хребтом за спиной зовут «Ведьма Хэсау». Я и не сомневалась, что Стефания не пропустит ничего, что связано с Дандом, но обсуждать Кис-Киса я не собиралась.
— Сир Дандалион стал плохо спать по ночам… юная госпожа.
— Не такой свежий воздух, как на побережье?
— Проверяет конюшни, юная госпожа, — добавила она язвительно.
— Значит, у сира были отвратительные Наставники, — припечатала я спокойно. — Если сейчас он думает исключительно о своем райхарце. Ваша задача направить его мысли в нужное русло, а не бороться с аларийками — кто будет убирать комнату.
Маги уже жаловалась, что старуха никого не подпускает к еде Данда, проверяет всё лично, и ни одна из алариек до сих пор не пересекала порог его комнаты. Молчаливое противостояние продолжалось уже третью декаду, и пока аларийки проигрывали старой Хэсау с разгромным счетом.
Старая Стефания бесцеремонно погрозила мне крючковатым пальцем.
— Вы и так забрали у него всё, всё, что его по праву. У моего мальчика больше ничего нет. Так или нет?
— Решала не я. Где жить и как. Что забрать и что дать, — выдохнула устало. Этот день был бесконечно длинным. — И примут в род или нет, тоже решаю не я… предки и алтарь…
— Примут, — произнесла старуха с какой-то болезненной уверенностью, черные глаза-бусины снова пытливо вгляделись в мои. — Примут, — повторила она увереннее, обойдя меня по кругу. — Помочь можешь… если захочешь… расскажу как.
Из комнаты Данда я выходила медленно. То, что сказала старуха требовало обдумывания, но времени не было совсем — Нэнс уже начала готовить купальни, чтобы подготовиться к ночи.
Рискнуть или нет? Какой смысл врать Стефании, если на кону будущая счастливая жизнь ее мальчика? Если только она не жаждет обратного… чтобы они вернулись к Хэсау.
Нет, я тряхнула головой.
В прошлой жизни старуха дралась до последнего, чтобы оставить брата здесь, причин не верить ей у меня нет, но… откуда простая дуэнья так подробно знает, как обычно проводятся ритуалы принятия в чужой Клан?
В лаборатории царил полумрак. Одинокий светляк метался над головой, подсвечивая, пока я перебирала склянки.
Молчаливый и угрюмый Нарочный от Варго вручил мне посылку ещё днем, и отбыл, проверив оттиск личной печати — алхимик перестраховался.
Наставник был краток — две кандидатуры Учителя для Яо представлены дяде. Выбор достойный, обоих он учил лично ранее и сможет корректировать программу будущего мастера Ву.
Я хмыкнула. Яо не отвертеться от родовой участи. Два пузатых фиала, один поменьше — с полпальца высотой, и второй стандартного размера, я доставала из короба с трепетом. Покачала, взболтав на свету, проверила цвет, и… не решилась открыть. Это — на самый крайний случай.
Записка, сложенная трубочкой, без подписи и опознавательных знаков, была краткой — имя и адрес в пригороде Хали-бада. Если мне понадобиться — я найду нужное там.
Варго не задал мне ни одного вопроса — зачем, для кого, почему. Это радовало и настораживало одновременно. Единственный закон, который не менялся с Эпохи Исхода — это смертная казнь за проклятия. Вне зависимости от статуса. И никто из Высших, ни один сир, ни Наследник, ни Император не смог бы обойти его.
Это один из немногих наших законов, который действительно был един для всех.
Если Наставник Варго захочет подставить меня — это отличный шанс. Лучший из возможных.
— Доверие? — я осторожно убрала фиалы обратно в короб, щелкнув замком. — Доверие можно предать только один раз. Единожды…, — кольцо личного ученика Мастера алхимии матово светилась чернотой на пальце. — …не подведите меня, Наставник.
Мне нужно узнать, на что способен Варго, прежде чем привлекать его к работе с Акселем. По-поводу клятвы наставников у меня не было особых иллюзий — любую клятву можно обойти при желании, или отсрочить её действие. Весь вопрос в том, чем за это придется заплатить.
Предательство обычно стоит очень дорого.
В конюшне пахло свежим сеном, мыльным корнем и немного сыростью — слуги проводили уборку. Светляки под потолочными балками горели ровнее и ярче обычного — значит зарядили артефакты.
Фифа дремала, чуть всхрапывая, подергивая ухом, и встрепенулась, радостно переступив копытами, когда я сунула морковку ей под нос.
Хруст был смачным. Из соседнего стойла тоскливо заржали — морковки хотелось всем.
Кис-Кис стоял к проходу задом, демонстративно отвернувшись — сегодня у Данда было совсем мало времени для прогулок. Я подтянулась, перекинула юбки и привычно уселась на перекладину.
— Злишься? — черная мохнатая задница не ответила, только хвост с маленькой белой кисточкой на конце чуть мотнулся из стороны в сторону — раздраженно.
— Злишься, — констатировала я обреченно. — Я больше не приду.
Черный хвост дернулся ещё раз — вопросительно.
— Не приду. Может уберешь задницу и развернешься ко мне мордой?
Мгновения текли, Фифа смачно похрустывала морковкой, я смотрела на черный мохнатый зад и молчала.
— Знаешь, я продумала наш первый выезд до мелочей. Как это будет. Как мы делали с тобой обычно. Через поле, забирая левее, обогнуть старую башню, потом по маленькой тропинке в лесу и на нашу опушку.
Я зажмурилась.
— Оттуда видно кусочек Керна вдалеке. Я бы сидела, ты бы гонял мышей по поляне, потом мы всегда заворачивали к озеру на обратном пути… чтобы намочить ноги, если сезон, — закончила я тихо.
Черная задница молчала.
— Я покажу этот маршрут Данду. Он не знает, что это твое любимое место.
Хвост раздраженно мотнулся из стороны в сторону.
— Я не предаю тебя, просто…
Слова Стефании звенели в голове: «…отобрать единственно ценное, отобрать… вы ещё не всё у него отобрали…».
— Прости.
Старик позволил себе выдохнуть, только когда мисси спрыгнула и, подобрав юбки, вылетела из конюшни. Он перекладывал сено в дальнем стойле и просто не успел подать голос.
Райхарец мальчишки Хэсау, такой же упрямый, как и его хозяин, высунул морду в проход и прядал ушами.