Страница 17 из 114
Он разрывался между работой и тем, чтобы меня развлечь. Это было очень благородно с его стороны и мило. Он уставший, запаренный, а думал обо мне.
Я гадкая, развратная, испорченная, а он хороший у меня…
Кравцов напротив — продолжал ободрять: заверял, что я лучшая и умелая. Мне это было приятно слышать, но, увы, хотелось больше, чем слышать — мне до нетерпения хотелось ощутить себя самой-самой. Той, о ком он с таким пылом говорил. Той, на которую с таким голодом смотрел… Кирсанов.
Я хотела знать, что Макс меня любит.
Что он меня ЖЕЛАЕТ!
Не как невесту, которая ему оказалась полезна и удобна, а как девушку… которая вызывает бурю в душе и лаву в венах. И второе к моему развратному удивлению всё сильнее волновало особенно после столкновений с Романом Игоревичем. Я горела желанием убедиться, что чувства, которые он во мне рождал не такие, которые может разжечь Макс.
Знаю глупо, мы с ним давно… и я выучила даже последовательность нашего полового акта. В принципе всегда по одной схеме, но до последнего себя уверяла, что серость и унылость наших отношений — кризис, усталость.
И я виной этому! Я не предлагаю. Я не импровизирую…
Что если Макс в силу своего воспитания не лезет с играми и задумками? Я ведь даже никогда не намекала, что готова к экспериментам.
А сегодня, когда Роман Игоревич одним взглядом разжёг во мне пламя, едва не доведшее меня до истления, была готова на игры с Максом! Я хотела поговорить, предложить, учудить… да только Кравцов умудрился мой порыв прервать своим отсутствием.
— И что этот очаровашка? — задумчиво хохотнул Кравцов. — Прям вот так и заявился? — это после того, как я поведала о харизматичном Саймоне.
— Угу, — зубами о бокал клацнула пытаясь и глоток сделать, и ответить на вопрос. — Харизмы в нём хоть отбавляй…
— Но ему это не поможет, — глухо поржал в трубку Максим, — даже если он будет гением и удивит результатами.
— Почему? — недоумённо оторвалась от бокала.
— Кирсанов не терпит геев, — шарахнул новость жених.
— М-м-м, — замычала я. Уже весьма пьяная и тяжко соображающая. — У него личное? — запнулась на шальной мысли. — Или просто пунктик очередной? — наморщила нос, в ожидании ответа, который бы меня не шокировал.
— Нет, просто не приемлет однополой любви! — блеснул осведомлённостью жених.
— Хм, — дурашливо улыбнулась я, очередной идиотской мысли по нетрезвому, и к собственной изумлению радуясь, что насчёт ориентации Кирсанова не ошиблась. Он гетеросексуален! — Думаешь, это только на геев распространяется? — озвучила путанно, поэтому поправилась:
— Две лесбиянки бы его не привлекли?
И саму от фантазии на тему расплющило смехом. И ведь, главным героем бурного разврата был стол. Всё происходило на нём! Крепком, устойчивом, дубовом… так и не познавшим нашего с Кирсановым разврата!
— Малышка, ты пьяна! — как всегда был очень проразлив Максим. Не упрекал — любовно потешался.
— Угу, — мурлыкнула я. — Вот именно. Представь, — томно понизила голос. — Я одна. Пьяна. В хорошем настроении и даже с желанием поиграть, пошалить… — икнула, — а тебя нет, — деланно упрекнула и губы надула, запоздало пожалев, что Кравцов не видит, а стало быть, не оценит моего актёрского мастерства.
— Соблазнительно, — подхватил мой настрой Кравцов.
— Вот и я о чём. Если учесть, что я была не на высоте, а так… средничком держалась, думаю, меня бы наказать следовало, ошибочку указать… — несло куда-то в сторону разыгравшихся фантазий.
— Крис, — сглотнул Макс. — Ты точно только винцо пьёшь?
— Ага? — кивнула рьяно, осушив бокал и тотчас вылив в него остатки вина из бутылки. Ещё и потрясла, словно это могло ускорить “кап”. — Накажешь меня, если не стану секретаршей Кирсанова?
В эфире повисло напряжённое молчание. Мне почему-то ярко предстал образ недовольного Макса. Как поджал губы и упёр взгляд прямо, но в никуда. А у меня крик души.
— Может, ну его, — вяло протянула в трубку, прошлёпав с бокалом до ванны.
— Ты же помнишь, как мне это нужно? — напомнил тихо Макс.
— Угу, — воду включила, пены налила. — Но мне как-то не комильфо там, — призналась как на духу. — Я не смогу там работать… — села на край ванны в ожидании, когда она наберётся, и медленно потягивала вино.
— Ты же в курсе, как мне нужно, чтобы ты туда устроилась, — лёгкость из голоса Кравцова слизало.
— Боюсь, если он меня возьмёт, мы не сработаемся, — выкручивалась точно уж на солнцепёке. — Он сложный… Мне с ним трудно. Всё время кажется, что я глупая, нелепая и ни к месту!.. — в памяти ярко слова Романа Игоревича всплыли.
— Ты у меня и правда особенная, — буря прошла, не начавшись. Максим опять перевёл разговор в мягкое русло. — Мне с тобой бывает сложно, но ничего — уживаемся и вроде очень даже, — бальзамом на душу полил. — Если выгорит дело, я бы… — Кравцов значительно умолк. — Мы бы тогда смогли… — Я затаилась его молчание расслушивая. Была уверена, что не договорил специально. Знал, как не любила подвешенные фразы, особенно, когда окончание маячило настолько личное и судьбоносное. А то, что судьбоносное — точно! Он о предложении умолчал!
Моё сердечко забилось сильнее, улыбка на губах расползлась.
— Так что, не волнуйся, — продолжил на своей волне Макс. — Мне и не нужно, чтобы ты там работала, — успокоил категорично. — Меня волнуют только кое-какие доки и пару мелочей, с которыми сориентируемся на месте.
— Ты скучаешь по мне? — сама опешила от своей смелости.
— Конечно, — после секундной заминки отозвался жених.
— Нет, не так… ты скучаешь по мне, как по… женщине? — не могла точно сформулировать мысль, но в пьяной голове более лучшего и чёткого не отыскалось.
— Не понимаю о чём ты… — проворчал Кравцов.
— Я тебя удо… влетво… ряю? — путалась в буквах, по обычаю смущаясь собственной отважности.
— Что? — брякнул Макс.
— Тебе со мной хорошо? — переиначила на выдохе.
— Да! — вот теперь не мешкал.
— И тебя всё устраивает? — продолжала странный разговор.
— Да! — очередное уверенное заявление. — К чему этот разговор?
— К тому, что мы с тобой столько лет… — жевала слова, — у нас всё… ну… шаблонно, что ли… — самой было стыдно в подобно признаваться.
— Шаблонно? — вторил глухо Макс. — Ты о чём?
— О том, что сегодня я дико хотела с тобой придаться незапланированной любви! — горячо выпалила. Во мне вино говорило, по трезвому бы я вряд ли осмелилась на подобное. А так… разболталась, да к тому же уже в ванную забралась, прорезая пенное облако.
— Ого, — присвистнул жених. — Детка, да ты горишь? — интимно понизил голос.
— А то, — икнула, поднеся бокал к губам и сделав осторожный глоток. — И трусики влажные, — и плевать, что их на мне уже нет. — Жаль тебя нет… — Я отсалютовала бокалом подёрнутому паром отражению в зеркале, с тоской понимая, что правда хотела бы Макса тут, рядом. И не из-за вина, не из-за неудачного дня или одиночества. Просто хотела, и всё тут.
— А если бы я приехал?
— А ты можешь?
— Нет.
— Тогда пошёл к чёрту! — буркнула я, и мы оба знали, что это значит.
— Ты нарываешься? — хохотнул Макс.
— Тебя тут нет, ты ничего мне не сделаешь! — шутила я, а сама жутко досадовала на то, что Макс не из тех, кто сорвётся и приедет, как рыцарь. Как озабоченный рыцарь, желающий немедля наказать зарвавшуюся принцессу. Вызволить из плена одиночества и наказывать… наказывать всю ночь, а можно и день напролёт!
Увы, не рыцарь! А я так каждый раз надеялась, довести нашу вот такую игру до конца. Раззадорить его, чтобы сел в машину и примчался, распахнул дверь, ворвался в квартиру и…
— Но если бы был, — зазвучал подчёркнуто игриво, — непременно бы…
— Наказал? — обронила мысль, с надеждой мечтая услышать “Да! С особым пристрастием! И так, чтобы ты молила тебя отпустить! Молила закончить пытку… Наказание… чтобы сжалился…”