Страница 4 из 13
Как там Маша? Томительно тянется время. Нет известий из дворца.
И вот мы дошли.
Макарий трижды крестообразно назнаменовав кадилом затворенные церковные двери, возглашает:
— Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице, всегда, ныне и присно, и во веки веков!
Крещусь вместе со всеми. И Ники тоже. Впрочем, у Николая есть все поводы истово молиться. Как и мне. И у него жена вот-вот родит и у меня. Тяжелые прямо скажем беременности у обеих. Но моя-то Маша молодая, хоть и первородящая, а вот Аликс совсем сдала, все время возят ее в инвалидном кресле. Но упорна в своем стремлении родить здорового мальчика, и еще более упорна в своем безумном стремлении вернуть трон «законному наследнику».
И не смущает ее, что Ники и его наследники не имеют отношения ни к трону Ромеи, ни к трону Единства. Считает российский Престол главным и не могу сказать, что она так уж и не права. А значит, если действительно родится мальчик, то снова начнутся интриги и заговоры. Сколько раз уже больного гемофилией Алексея пытались посадить на трон вместо меня, а уж если родится здоровый мальчик, то соблазн будет еще большим. Ибо не нравлюсь я тут многим.
Открываются двери храма. Людской поток медленно втекает в храм. Вокруг меня поют:
— Христос воскресе из мертвых,
смертию смерть поправ,
и сущим во гробех
живот даровав.
Шла праздничная литургия, но мысли у меня были далеко.
Как там Маша? Все ли там хорошо? Она так тяжело перенесла последние месяцы беременности и очень ослабла. Лейб-акушеры выражают беспокойство и не скрывают этого.
Остается ждать. Надеяться. И молиться.
— О плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их. Господу помолимся. О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды, Господу помолимся. Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию. Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим.
Крещусь вместе со всем храмом. Да, это актуально для меня сейчас. Как никогда.
Хочется все бросить и бежать во дворец. Но государственные дела и протокол требуют моего присутствия здесь. Еще хотя бы два часа, если других известий раньше не случится.
Литургия шла своим чередом. Наконец патриарх возгласил:
— Христос Воскресе!
— Воистину Воскресе!
Вместе с тысячами присутствующих в храме отвечаю на приветствие Вселенского патриарха Макария и осеняю себя крестным знамением.
Вот и все, наступило 5 мая 1918 года. Пасха Христова.
— Государь!
Оборачиваюсь. Рядом со мной возник мой камердинер.
— Христос Воскресе, Евстафий! Что случилось?
— Воистину Воскресе, Государь! Пожалуйте срочно во дворец! У Государыни отошли воды…
На фото: Михаил Александрович Романов
Глава 2. Багрянородные
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. СОБОР СВЯТОЙ СОФИИ. 5 мая 1918 года.
Николай крестился вместе со всеми. Что чувствовал сейчас бывший Император?
Горечь. От того, что не справился и смалодушничал. Что не исполнил возложенную на него Господом Богом миссию. Что уступил. Что двадцать три года его правления едва не закончились революцией. Да, права Аликс — они вынудили его уйти, отречься от Богом данного родительского Престола. Слишком он многое всем позволял, слишком был терпелив. Его тогда предали буквально все. Всюду была измена, трусость и обман. В штабах, в столицах, в высшем свете. Предали союзники и плели заговоры по его свержению. Ближайшие родственники ополчились против него и Аликс.
После убийства Распутина он вдруг со всей ясностью понял, что все против него и он ничего с этим уже сделать не сможет. Аликс требовала от него повелеть расстрелять участников убийства «нашего Друга», но Николай знал, что стоит только отдать такой приказ, как против него ополчатся буквально все — весь высший свет и вся Императорская Фамилия. Скорый переворот стал бы неминуем. И это в условиях войны! И он тогда промолчал, ограничившись сугубо символическими карами — ссылкой в имение и на фронт. Причем члены Императорской Фамилии вынудили его выбрать такой участок фронта, где «несчастному Дмитрию Павловичу» ничего бы не угрожало. Пришлось отправить его с глаз долой на Кавказский фронт, где его тут же взяли в оборот британские союзнички.
А, впрочем, переворот был неминуем в любом случае. Ибо его все равно, как оказалось, предали все. Хотя внешне соблюдали лояльность и демонстрировали верноподданнические чувства. Но, по крайней мере, в своей армии и своих генералах Император был уверен. И ситуация вовсе не выглядела такой уж катастрофической. В последние месяцы своего царствования он больше опасался именно дворцового переворота, мятежа небольшой группы военных и сановников или какого-нибудь гвардейского полка. Толп на улицах он не боялся, будучи уверенным в том, что армия вполне с ними справится. Справились же 1905–1907 годах. Правда тогда не было войны, но ведь в Петрограде находился сташестидесятитысячный гарнизон, а генералы Беляев и Хабалов уверяли, что войска безусловно верны и вся ситуация под контролем.
Разумеется, о заговорах, об изменнических разговорах в салонах высшего света, о консультациях различных групп заговорщиков, проходивших по всей столице, в том числе и в доме председателя Госдумы Родзянко, Николаю Второму докладывали регулярно. Министр внутренних дел настаивал на принятии мер, но бывший Самодержец тогда лишь отмахивался, считая вольницу Госдумы лишь сборищем опасных болтунов, за которыми нет реальной силы, а за ним, Царем, была армия. В ней он был уверен. К тому же шла война и устраивать политические потрясения в тылу, особенно в столице, Николай Второй считал опасным, предпочитая оставить разбирательство на послевоенное время.
И когда в тот злополучный вечер, свалился с неба словно снег на голову, родной брат Михаил, прилетевший на «Илье Муромце» из самой Гатчины в Могилев, и начавший убеждать его в том, что заговор не только среди депутатов Госдумы, но и в армии, более того, в самой Ставке Верховного Главнокомандующего, он ему, конечно, не поверил. А как можно было в это поверить, если сам Михаил был активным участником великокняжеской фронды и всячески пытался добиться от Царя уступок и каких-то немыслимых и богопротивных реформ? Хватит, Николай уже пошел на уступки, учредив Госдуму и разрешив партии. Что хорошего из этого получилось? К тому же, Министр внутренних дел докладывал, что заговорщики именно Михаила и планируют посадить на Престол!
— Помяни Господи Благовернаго и Христолюбивого Государя нашего Михаила Александровича, Императора всея Единства России и Ромеи, всея ромейского мира Самодержца, Его же оправдал еси царствовати на земли, оружием Истины, оружием благоволения венчай Его, осени над главою его в день брани, укрепи его мышцу, возвыси его десницу, удержави его Царство, покори Ему вся варварския языки брани хотящыя: даруй Ему глубокий и неотъемлемый мир, возглаголи в сердце его благая о Церкви Твоей, и всех людех Твоих, да в тишине его тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте.
Разумеется, Николай брату не поверил, прекрасно зная его характер, его слабоволие и то, как легко он попадает под чужое влияние. Ведь он явно говорил то, что невидимые кукловоды вложили ему в уста. Они, устами Михаила, хотели, чтобы Царь остался в Могилеве, дабы держать его подальше от Петрограда, чтобы он не вмешался в их гнусные делишки. К тому же в Царском Селе Николая ждали болеющие дети, как он мог остаться?