Страница 43 из 49
После того, как погибла мама, я не смогла стоять на ногах. Вокруг суетились и кричали люди, кажется, одна из женщин свалилась с ног, хватаясь пальцами за округлившийся живот. Но мне уже было всё равно, казалось, что теперь всё потеряло значение и мир просто катится в бездну вместе с чертовой высоткой.
- Носилки, быстро! – Крикнул кто-то из женщин, и на крыше появилось несколько широкоплечих санитаров с увесистыми переносками в руках.
Мне развязали руки и, кажется, попытались провести ко входу. Но, я дернулась, и одним рывком вцепилась в горло Вирджинии, которая шла по левую сторону от меня. Кажется, подобного от меня не ожидали.
Девушки закричали, а надсмотрщица издала рокочущий стон, и двинула меня локтём под рёбра. Удар вышел болезненным, но я готова была вытерпеть и ни такое. За маму, я была хотела перегрызть толстухе шею или свернуть её собственными руками, но увы – мне не хватило сил.
Один из санитаров ударил меня в солнечное сплетение и я, ощутив боль и нехватку воздуха, полетела кубарем вниз.
- В карцер, в карцер мерзавку, - Заорала раненная Вирджиния, и двое парней отволокли моё, болтавшееся в разные стороны, тело, вперёд по коридору, в комнату, что находилась в самом дальнем конце.
Дверь с протяжным скрипом захлопнулась, и я оказалась в небольшой и прохладной комнате, из которой можно было увидеть четыре деревянные двери, расположенные по правую сторону от входа. Это помещение больше напоминало склад, нежели карцер. По углам были разбросаны мешки со строительным мусором и какие-то колбы из грязного секла. Достав из пакета одну из них, я тут же бросила её обратно, и начисто вытерла руки о белый халат. «А вдруг, в них заразу какую-нибудь разводили… С профессора станется…»
На душе шевелилось что-то жуткое, страшное и тяжелое, а в голове всё ещё звучал хриплый голос: «Я люблю тебя, Настя».
Головою я понимала, что маму уже не вернуть, но до сих пор не могла поверить, что потеряла её навсегда. Прислонилась к стене и зажала рот дрожащей рукой. Наверное, всем плевать, но я не хочу, чтобы кто-то услышал мои вопли.
Вспомнила молодое, красивое лицо, шелк темных волос, которым я всегда восхищалась и будто снова расслышала слова, что мама шептала мне перед сном: «Спи малышка. Будь здоровой и сильной».
Сильной… Что бы она сказала, увидев меня сейчас?
Я встала, вытерла слёзы грязным рукавом и, сделала несколько глубоких, болезненно острых вздохов. Затем, поправила съехавший на бок халат и направилась к дверям, расположенным в один ряд.
Я не питала надежд, что одна из них выведет меня наружу, но, быть может, я найду что-то полезное для своей цели.
Первая дверь была заперта, вторая - вела в подсобку для хранения уборочного инвентаря, а за третьей, я обнаружила девушку, сидящую на стуле, среди груды старых мешков.
Она была красивой и при этом абсолютно голой. На нежную, светлую кожу падал луч от старенькой лампы, а большие голубые глаза уставились в пол и, казалось, не видели ничего, кроме груды старого мусора. Незнакомка молчала и от этого казалась мне большой фарфоровой куклой, а не живым человеком.
- Кто ты? – Спросила я, странную девушку.
- Я – Лара. – Ответила та беззвучным голосом.
- Почему ты здесь? Почему сидишь без одежды?
- Меня здесь оставил хозяин. Он приказал не выходить из комнаты.
От этих слов по телу пробежали мурашки, а от стеклянного взгляда девушки волнами накатывал ужас. Но главное – в её голосе не было ни одной нотки страха или протеста. Она словно была живой визуализацией «покорности» в худшем своём проявлении.
- Тебя наказали. Ты попыталась сбежать?
- Нельзя сбегать от хозяина, - Холодно произнесла девушка, будто пытаясь меня вразумить.
- Почему? Ты не хочешь на свободу?
- У меня нет желаний.
Этот ответ казался немыслимым, и я не знала, что думать и, поэтому, просто уточнила:
- Как это?
- Нет, нет, нет… Нет желаний. – Повторила девушка одни и те же слова, при этом глупо выворачивая шею, как сломанный робот.
Если бы я не видела собственными глазами, как она дышит, то, наверняка, в темноте, могла бы принять за говорящую куклу.
«Лара – подчинённая. Одна из тех, на кого установили ментальные блоки, те самые, о которых рассказывал Лесс», - Отчётливо поняла я. «Так вот, как они выглядят на самом деле». Мне стало нестерпимо жалко эту девушку, наверно, даже, больше, чем саму себя.
- Слушай, Лара, тебе нельзя сидеть без одежды, ты заболеешь, ты можешь простыть, понимаешь?
- Это не важно. Хозяин меня утилизирует. Я ему больше не нужна.
Может, мне почудилось, но на секунду показалась, что Лара сожалеет о том, что больше не сможет служить Стивенсону.
- Нельзя так, Лариса, - Почти крикнула я, хватая девушку за руку. – Как ты не понимаешь - мы должны выбраться, людей нельзя принуждать и удерживать взаперти.
И вдруг, за моею спиной раздался насмешливый голос Стивенсона:
- Так, так, так… Какая трогательная сцена – одна пленница, пытается спасти другую. Не трудитесь, Васнецова, в отличии от вас, Лариса понимает своё предназначение и она не уйдёт, не попытается бежать и никогда не поднимет руку на хозяина.
- Предназначение? – Спросила я, обернувшись.
- Да. Ваше предназначение, как и моё – спасать жизни.
- Красивые слова из уст убийцы, - Произнесла я, не мигая, и глядя в серые, равнодушные глаза мужчины.
- Красивые и, тем не менее, не лживые. Я вам ни разу не солгал. Я использую фелистерию в медицинских целях. К примеру, объемом жидкости, которую я получу из мозга Ларисы, можно будет излечить троих детей на последней стадии лейкемии. А, если учесть ещё и трансплантацию органов – количество спасённых достигнет десяти человек. Я не случайно построил больницу, неподалёку от бывшего здания спец.отдела. Вы до сих пор считаете меня абсолютным злом?
Я минуту молчала. Просто не знала, что ответить, но потом всё-таки произнесла: