Страница 5 из 9
– Спасибо, парень за мово сынка! Я у тебя в неоплатном долгу! – и громадный мужик, сосед недолюбливавший Пришлых, встал на колено к кровати Матвея и протянул ему свою лопатообразную ладонь…
Тот, тихо охнув, вытащил ушибленную руку и пожал совсем еще по-детски…Затем казак встал с колена и повернулся к соседу и негромко сказал, чтобы слышал только он – Сосед за Пришлого прости…вы с сыном – тепереча мои сродственники, самые близкие и родные! Прости, ежели что не так было… – и внезапно, встряхнувшись, глянул прямо в глаза Пантелея, твердо сказал, чтобы услышали все – Мой дом – твой дом! Мой Род – твой Род! Прости, Брат! – по медвежьи обнял оторопевшего казака…Пришлого!
А когда пришла пора выписывать через две недели парней из лазарета, за ними приехали оба отца, названные Браты! И весело гомоня, попрощались с персоналом лазарета, Сосед, как более справный казак (твердый середняк…), передал подарки всем нянечкам и доктору…
Когда приехали в станицу, уже Пришлые хотели, чтобы их подвезли к себе домой, но Сосед твердо и укоризненно сказал – Вы тепереча у себя дома, так ведь, Брат?
И с укором посмотрел на Пантелея…
– Валяй, Брат! – тому стало очень неудобно. Как так…вот ТАК?
И когда завернули в справную усадьбу Соседей, там их ожидало все большое семейство Соседей…И несмотря на то, что хозяйка все-таки их воспринимала, как Пришлых, по факту – изгоев станицы, Сосед шикнул и она изобразила на лице улыбку. Подала им свежевыпеченный каравай домашнего хлеба, с традиционной солонкой на верху…Тем было до жути неловко…сколько уже годов они тут живут, но с ними фактически никто не общается, даже пацанва Матвейку обижала порой, выталкивая из игр…
И спасал положение дед Ананий, фронтовик-орденоносец, частенько приезжавший в станицу посмотреть, как живут сын с внуком…И часто уезжал огорченный тем фактом, что нет в доме бабского тепла, хозяйки…Пусть и мачехи для пацана! И вот тогда именно и зародилась у него шальная мысль – с пеленок начинать учить втайне пацана скрытному воинскому делу, как сам умел и за что получил два Георгия на Второй Русско-Турецкой войне! Так и от шальных, нехороших мыслей отвлечет и от дел сердечных, первой и глупой любви убережет! А то порядки в этом отношении в казачьих станицах более чем строгие!
Потому и рос парень молчуном, сам себе на уме, что никогда не любится в любом коллективе, тем более – детском! И вот только происшествие на детских шермицах на пятнадцатом году его жизни внесло некоторые коррективы в отношении станицы к Пришлым! Почему?
А потому, что теперь его спасеныш следовал за ним по пятам, словно щенок и чуть – что, вставал между ним и обидчиками! А вдвоем они уже могли постоять за себе перед кем угодно! И потому часто им бросали в спину обидную кличку – Пришлаки!
Но когда оборачивались – никто не смотрел в глаза, все трусливо отводили их в сторону…Да вот несколько тропы их жизни разошлись, когда на шестнадцатом году Матвея сразила наповал названная сестра, Валюха…Расцвела рано девчонка, познала свою убойную силу красоты несравненную и стала она изводить парня своими подначками!
Бывало, уходила на танцульки местные в избе у кого-нибудь назначенные и походя поддевала – А что, Матвейка, не проводишь ли меня на посиделки или струсишь? – и ведь зараза, брала парня на слабо, а назавтра он светил очередным фингалом под глазом…Правда и пара-тройка станичных казачат тоже!
Но так не может длиться вечно, и в один из майских вечеров она конкретно достала парня! И не смотря на красавицу, он коротко бросил – А пастуший хлыст прихватить или коровы перестали на заутреннюю дойку приходить сами? – и не глядя на обалдевшую от такой наглости красавицу, попрощался с побратимом и пошел домой!
А та проплакала весь вечер дома, потом пожаловалась матери, что он, черт пришлый, посмел её обозвать коровой…Но мамка ведь слышала их неоднократные перепалки и сделав свои выводы о том, что до греха по молодости её дочи остался всего лишь манюсенький шажок, взяла быка за рога, ну то есть, мужа своего…. Поставила ультиматум ему – Или они или мы? Выбирай!…
И был вынужден Сосед прийти вечерне к побратиму, теперь, увы, бывшему и сказать – Не взыщи, Брат! Да только похоже моя Наська сохнуть будет по твоему огольцу! И маманя поедом ест меня, спасу нет! Прости, если что не так…
И потоптавшись у порога, развернулся, в отчаянии махнув рукой с зажатой в ней фуражкой, вышел…Вот так и закончилось нежданное братовство, как и началось! Вот только сосед своего сына не стал ругать, когда он отпрашивался у отца уйти в ночное вместе с соседским Матвеем, пасти коней…И пришла беда, откуда её не ждали! Однажды, удушливой ночью, перед самой грозой на Ильин День, вместо Михалыча прибежала сама раскрасневшаяся Настасья соседская, первейшая станичная красавица…
И что там случилось, знает лишь иволга, где на сеновале в заимке около Марьиной горы пришла ошеломительная Первая любовь к парню…После чего к осени, надумал было Пришлый посвататься к бывшему побратиму, но…К нему пришел сам станичный атаман, Пантелей Горячий и перекрестившись у порога, сел за стол, положил на него фуражку, нагайку – символ атаманской власти и велел позвать Матвейшу!
И заходя издалека, сказал – Заутренне, поедешь Матвейша в Албазинскую с обозом! Этоть тебе первое боевое задание! Поняли? – и выразительно посмотрел на отца…
Понял старый казак, что так атаман хочет избежать смертоубийства. Ибо о ранней связи Матвея с Настей начинает шептаться вся станица! И потому старики соседи решили немедля выдать замуж девку в другую станицу, пока брюхо не вылезло наружу…
А Пришлым отныне был наложен негласный запрет на посещение любых мероприятий…Исключение составил сам соседский спасеныш, Михалыч, который досконально знал подоплеку отношений побратима и сестры! И конечно, по своей пацанской горячности, принял сторону Матвея…Убегая даже под угрозой нагайки, в ночное, когда приходила время дежурства Пришлых за табуном станичным…
А когда Матвей приехал из Албазинской через четыре дня, было уже поздно! В Албазинской сыграли свадьбу на скору руку с тамошним казаком – Фролом Петренко…И от горя он умчался на ту самую заимку, где впервые его скрутила между ног истома Первой Любви с первой красавицей станицы, Настенькой…И там, проплакав почти три часа по полудни, встал и в его голове ожил голос недавно упокоенного деда Анания – Не плачь казак, Атаманом станешь! Поверь мне, внучек, я всегда взаправду говорил…А чтобы сердце не лопнуло от первой Боли любви нечаянной, займись-ка лучше скрытным боем, УБЕЙ своего Дракона в себе!…
И отпустило парня, уже почти мужика…какие сейчас мужики? Да тамошний казачонок о пятнадцати лет запросто соплей перешибет нынешнего выпусника вуза, на раз-два! И вышел он на середину поляны, покрытой мелкой, свежескошенной травой, что не стала пока, как самая настоящая стерня, жесткой и колючей…
Затем, разделся Матвей до порток и стал сначала медленно, как учил его дед Ананий, а потом – все быстрее и быстрее, крутить восьмерки и круги шашкой! Поначалу одной, а потом – и двумя руками! И потом все быстрее и быстрее! А это – очень редкое среди конных воинов умение…
– Значит ОН – обоерукий! – заворожено прошептал побратим, украдкой подглядывая за Матвеем и его скрытным боем, как иногда втайне рассказывал тот в ночном. Но никогда до этого не показывавший никому, что он умеет!
И вот так, на далекой лесной поляне в предгорье хребта Хамар-Дабан стали побратимы вместе учиться друг у друга скрытному воинскому бою и немало преуспели до совершеннолетия, когда за три недели до их дня рождения, грянула война!…Так и ушли в армию, вдвоем…Но потом их раскидало по разным частям…А Матвею перед отправкой, прислал станичный атаман Албазинской бумажку, сведения о просьбе наградить парня, выдвигая его от своей станицы в пластуны, самую элитную часть войска казачьего!
И согласно распоряжения Кругового атамана, в Карымской, зачислили Матвея Бутурлина в пластуны на испытательный срок, в качестве исключения, так как ему на этот момент не исполнилось полных семнадцати лет! (а было-то всего шестнатик!)…