Девушки Сергея Пухова

─ Темнить не буду, ─ сказал Чёрт, заделывая себе второй, а потом и третий бородинский масляный бутерброд уже с толстым слоем масла. ─ Хрен меня знает, на фига. Пролетаю мимо балкона и вижу картину. Чертям тоже свойственно милосердие. Иногда.

Чёрт Тихон слопал бутерброды, выхлебал чай из обеих чашек и заводил когтями по краю чашек, отчего в комнате возник звенящий звук, а торшер мигнул и на улице завизжала сигнализация.

─ Что пишешь, это хорошо, а что себя потерял, то, конечно, плохо. Зря институт бросил. Душу требовать не буду, ваших душ у нас полно, не знаем куда трамбовать, весь Ад забит. А вообще, Серёга, скажу я тебе, хороший ты парень, но немного дурак. Преференция тебе оттого, что каждому Заслуженному Адскому Чёрту дозволено раз в год доброе дело. Шевельнулось во мне. Сделаю подарок и скажу всего три цифры, чтобы совсем не разбаловать. Комбинация такая: тройка, семёрка, туз. Дотумкаешь и будет тебе начальное счастье. В среду, всё предопределено. Спасибо за компанию. Не так страшен чёрт, как его малюют. Спи, Серёга, я дальше полетел. Крестник…

С этими последними словами Чёрт дотронулся до лба Пухова когтистой лапой и тот опрокинулся на диван как подкошенный, уснул крепким сном и спал без сновидений до утра, а утром проснувшись с головной болью, стал вспоминать: было ─ не было, не было, или было. Люстра на потолке, кусок верёвки на полу, во рту как кошки… едко ходили, запах в комнате перегарный, но в комнате чисто, никаких следов, кроме верёвки и чужих серебряных ложек на столике у кресел.

Пухов слез с дивана и пошёл на балкон, подышать. Сверху выводила фуги Баха маленькая девочка Люда. Тоска скрипучая. Из открытой двери половинки балкона соседей доносились голоса Верунчика и её мамаши, старой сколопендры. Не приведи господь такую тёщу. Раисина мамаша жила далеко, на краю страны у Тихого океана, в городе Находка, где Пухов и встретил Раю, отдавая Родине воинскую обязанность, служа в береговой охране. Береговая охрана… Солёный ветер, волны-брызги, Пухов на мостике у штурвала… Мечты, мечты. Склады на берегу всю службу охранял Пухов. Увольнение, Рая, любовь, самоволки, любовь… Пухов дембельнулся и увез Раю в родной город. Тёща не досаждала, путь долгий, билеты дорогие, Рая сама в Находку ездила раз в год со своих доходов, а тесть тогда и помер во время Пуховской службы опившись какой-то гадости. В порту работал кем-то, Пухов уже и не помнил кем, запойный был с молодости, Рая говорила. Раиса тоже выпить не дура, бывало в какой праздник, особенно когда гости, напринимается, напринимается, потом унитаз обнимает, как лучшего друга. Наследственность может. Да и сама по себе шебутная.

Веркина мамаша, Ксения Петровна, пучеглазая, костлявая, с шиньоном в волосах гнедого цвета, наседала на Верку с давно наболевшим.

─ … Николай?

─ Тюфяк и плешь на макушке.

─ Виктор из третьего подъезда?

─ Витька жирный.

─ Володя с заправки. При деньгах. Спортивный.

─ Вечно бензином воняет.

─ Ну, милочка, тебе не угодишь! Упустила одного, теперь перебираешь. Останешься в старых девах, Верунька. Слышала новость? Райка от Серёги ушла.

─ Откуда новость?

─ Лидия Степановна сказала.

─ Степановне верить… Но они вроде нормально жили?

─ Жаловалась Райка Лидии Степановне: тоска с ним беспросветная, денег не носит, сидит, что-то там корябает, вроде книжки пишет, никакого от него толку. Каличный после аварии и по-мужски слаб. Подаёт на развод. А Тимофеевна видела на днях, как Райка у дома в шикарную иномарку садилась, расфуфыренная, довольная, вся из себя, оглядывалась по сторонам, видел ли кто. Отхватила, видно, прынца.

─ Одиноких принцев, мама, днем с огнём не сыскать. Все при жёнах. Повезло Рае.

─ Никто не знает, кого она отхватила. Тут хоть паршивенький, да свой. Дура. Гуляла бы по-тихому.

─ Как я?

─ Ты догулялась, что муж бросил!

Вера из «пятьдесят третьей» была ничего. Молодая, тоже под тридцать, хамовата, звала его «Серый», он не обижался, что есть, то есть, он, в отместку, называл ее «Верунчик», полновата, по Пуховским мужским предпочтениям, остра на язык, не в последнюю очередь ─ миловидна, глаза, правда, узкие, что с полным лицом шло вразрез, носик картошечкой, но всё равно нормальная баба. Зад, конечно, округлый при таком строении, носит короткие платья и юбки, ляжки аппетитные, опять же грудь, не до пупа, но очень приличная. Волосы в узел, блондинистая, Пухов блондинок любил. Их все любят. При столкновениях во дворе или лестничной площадке улыбалась приветливо, заметно строила глазки, всегда немного болтали за жизнь по-соседски. Ничего серьёзного, так, хи-хи, да ха-ха. Но Пухова теперь не обмануть никогда. Наелся Раей. Хотя мыслишка была подкатить. Чувствовал ─ не откажет. Муж Веркин, Саня, тихий, добрый, не пьющий, поймал Верунчика однажды на деле, с мужиком на супружеском ложе, и тут же ушёл обратно к маме. Хорошо, что есть куда пойти. Пухову повезло хоть в этом, квартира двухкомнатная в тихом районе досталась ему от родителей, а родители уже на погосте ─ проклятый Чернобыль. Будь эта квартира Раи, давно вылетел пробкой и жил бы с иноверцами на стройке в вагончике.

Пухов не стал дальше слушать, обидевшись на «паршивенького», вернулся в комнату и, прихватив чужие ложки, пошёл на кухню готовить завтрак, яичницу на подсолнечном масле из четырех последних яиц. Тройка, семёрка, туз, ─ «Пиковая Дама», это Пухов помнил. Но причём тут эта чёрная дама… Дотумкаешь. Начальное счастье. Что жёлтый Чёрт имел в виду? В среду, предопределено, тройка, семёрка… Туз это одиннадцать. Нет, не дотумкать. Пухов бросил думать о цифрах и сел к окошку завтракать, и пока ел, вертел серебряные ложки. Ложки чайные, новые, с позолотой по черенку. Ложки красивые. Пухов закончил с завтраком, поглазел в окно, поставил сковородку в мойку, послонялся по квартире и, открыв шкаф в прихожей, полазил в карманах, хотя знал ─ бесполезно, Рая всегда проверяла одежду и выгребала всё до копейки. Денег в обрез, в заначке ровно семьсот рублей, сегодня среда, до получки семь дней, придется сосать лапу Серёже. Может квартиру продать? Пухов вспомнил ночное лечение, селёдку с луком, чёртову докторскую колбаску, вздохнул и улёгся на диван думать о цифрах. Лотерея? Номер квартиры, день рождения, день недели, год, число? Сегодня среда… Предопределено. Среда, комбинация… Из трех цифр… Тройка, семёрка, одиннадцать… Непрерывно мелькающие в голове цифровые комбинации расслабили, и он незаметно уснул. Сон повторил вчерашний трагедийный вечер, но в конце этого сна они с Чёртом сидели на диване обнявшись, и жёлтый Тихон, постукивая Пухову волосатой лапой по темечку, ласково бубнил заветные цифры: «… тройка, семёрка, туз, тройка, семёрка, туз, так просто, Серёга…». Тут Серёга проснулся. Всё сложилось и Пухов побежал бриться. Костюм выходной бежевый, рубашка любимая голубая, галстук бардовый, последние не рваные носки и туфли замшевые светлые, четыре раза надёванные.

─ Вера, срочно нужны деньги, ─ сказал Пухов в открывшуюся дверь.

Верунчик вышла в коротком синем халате, некрашеная, что-то жующая, и измерила Пухова глубоким взглядом от замшевых туфлей до галстучного узла.

─ Зачем?

─ Нужно.

─ Нет у меня!

─ Вера!..

─ Ты не отдашь.

─ Вот те крест, отдам! ─ сказал Пухов, быстро-быстро осеняя себя знамением. ─ Прости, господи… Через неделю! Хочешь, на колени стану?

─ Сколько?

─ Пять.

─ Хрена себе! ─ сказала Верунчик.

─ Вера! По гроб!..

Верунчик хлопнула дверью и через минуту вернулась с тремя зелёными бумажками.

─ Три! Через неделю!

Пухов схватил мятые деньги и двинулся к лестнице.

─ Серый!? ─ позвала его Верунчик.

─ А…

─ Это правда, что Рая ушла…

─ Правда. Свободен.

─ … и у тебя не стоит?

─ А ты проверь, ─ сказал Пухов и побежал вниз.

Одиннадцать рублей он занял у Павлова, бывшего коллеги по охранному делу. Шпроты из салаки, два нарезных батона, ветчина, сыр, копчёная грудинка, копчёные окорочка, колбаска сырокопчёная, два апельсина, бутылка коньяка за полторы штуки, ровно на 3711 рубликов. Без копеек. Комбинация. Пухов ещё раз пересчитал цифры на ценниках и покатился к кассам.