Я не хотела умирать

Всевозможные роботы, лающие собачки, мяукающие котята приводили меня в немыслимый восторг. Я никогда еще не видела настолько живых игрушек.

Диме игрушки уже наскучили, а вот мои эмоции ему нравились, он улыбался, глядя, как я удивляюсь всем этим вещам.

У него была приставка Денди с целой кучей игровых картриджей. Он научил меня в нее играть. Мы смеялись, переключая джойстики, играли в какую-то стрелялку. Вдруг Дима услышал звук подъезжающей машины и строго сказал «тихо». Он превратился в один сплошной слух и, приоткрыв дверь своей комнаты, замер.

Входная дверь громко хлопнула, и внизу послышались голоса.

– Черт! – с досадой произнес он. – Сиди здесь! – приказав мне, Дима сбежал вниз по лестнице.

Я послушно осталась ждать, сквозь приоткрытую дверь до меня долетали мужской и женский голоса.

– Пожалуйста, не сердись.

– Не сердись? Я миллион раз просил не называть меня «Аркашей» при других людях, безмозглая ты сука! Как же я хочу проломить твою башку, которой ты ни хрена не соображаешь!

– Папа, – раздался голос Димы.

– Чего тебе? Не видишь, мы разговариваем? – раздраженно прокричал его отец.

– У нас гости, – спокойно ответил Дима.

Поняв, что они поднимаются, я заметалась по комнате. Диминого отца я не знала и, честно говоря, встречаться с ним мне не хотелось, поэтому я искала место, куда бы спрятаться, но не успела, дверь открылась, и я в ужасе замерла.

– Мама ее уже знает, а ты, папа, познакомься, это Юля, – представил меня Дима.

– Здравствуйте…– осипшим от волнения голосом произнесла я, вперив глаза в пол.

– Здравствуй, – сухо поздоровался его отец.

– Такая хорошенькая сладкая девчушка! – радостно воскликнула Димина мама, тиская меня за щечки.

– Мама, ей пять, а не два года, – строго сказал Дима, нахмурив брови.

Я с признательностью на него посмотрела, такие уси-пуси я терпеть не могла.

– Отстань от детей. Ждём вас на ужин через 20 минут. Не опаздывайте, – приказным тоном произнес отец Димы и удалился.

Мы ели, сидя за большим столом в столовой. В напряжённом молчании отчётливо был слышен раздраженный лязг столовых приборов в руках его отца. Я все еще не решалась на него посмотреть, я чувствовала, что он не рад моему присутствию, и мне было от этого неловко. Димина мама пыталась пару раз завязать разговор и весело что-то щебетала, но я была не в силах разговаривать из-за сковавшего меня волнения, а Дима был напряжен так же, как его отец.

***

– Это из-за меня твой папа такой сердитый? – спросила я у Димы после ужина.

Он отрицательно покачал головой.

– Он всегда такой. Знаешь, я очень рад, что ты ко мне приехала, когда у нас гости, ничего плохого не происходит.

Преисполненная гордости, я улыбнулась. Я чувствовала себя настоящим героем, спасшим Диму.

С тех пор я стала сама выбегать здороваться с его родителями и замечала, как, завидев меня, облегченно вздыхала его мама и как в гневе уходил к себе в кабинет его отец.

***

Дима стал приезжать ко мне в гости тоже. Интерес к его машине не спадал, а, наоборот, с каждым разом все увеличивался, слухи распространялись по поселку с молниеносной скоростью, и зевак, желающих посмотреть, становилось все больше. Диме, в отличие от меня, такое внимание нравилось, он вышагивал сквозь толпу, гордо задрав голову и довольно улыбаясь.

В первый раз он осматривал мою квартиру с не меньшим любопытством, с каким я осматривала его дом. Он признался, что тоже ни разу не был в таких жилищах.

– Как вам тут хватает места? – удивленно воскликнул он.

Я пожала плечами. Я не знала, что места может не хватать.

У меня было мало игрушек: пара кукол, небольшая коробка с коллекцией бегемотиков и пингвинов из Киндера, тетрис, сделанные папой кукольные дома и железные конструкторы. Но зато мне разрешалось держать дома воздушные шары, играть мячиком и рисовать на обоях.

У меня было много картинок, нарисованных мамой, и вырезок из разных журналов. Я любила вклеивать картинки и статьи в пустые тетради, писала там слова, и у меня получалась своя книга. Дима внимательно все это рассматривал, ему такое понравилось, он хвалил и говорил, что у меня талант к писательству.

Мы строили с ним штабики из одеял и стульев, собирали целые города из всевозможных деталей, обводили монетки карандашом, делали переводки, много разговаривали и смеялись.

Вот только моего отца присутствие гостей в доме не останавливало.

Мы с Димой оба научились слушать и многое замечать. Он определял настроение своего отца по хлопку двери, а я по запаху перегара, раздававшегося еще далеко за дверью.

Отец вваливался в квартиру своей пьяной походкой, сшибая вещи в прихожей и матерясь.

– Опять этот щенок здесь? – каждый раз недовольно произносил он, завидев Диму. – Ты смотри, Юльку мою обидишь, я тебя порву, понял?

Мне было так стыдно за него, что хотелось провалиться сквозь землю. Дима смотрел на моего отца со злостью и брезгливостью, я видела, как сжимаются его кулаки, и всегда опасалась, что они начнут драться. Поэтому, только заслышав папу на лестничных пролетах, мы сразу убегали гулять.

Я познакомила Диму с совершенно неизвестной ему дворовой жизнью: научила лазать по деревьям, прыгать по заброшенным плитам стройки, лепить из лопухов и грязи котлетки, прятать секретики и находить лягушек.

Мой двор был оживленным местом, где всегда обитала куча детворы. Почти все ребята были уже школьниками, малышей одних гулять не отпускали, поэтому из маленьких там была только я и шестилетний Ваня с четырехлетней сестрой Лизой, воспитываемые бабушкой. Старшие дети нас сторонились и запрещали участвовать в их играх, и мы с завистью наблюдали за ними издалека.

Все изменилось с приездом Димы. Он стал настоящим королем двора.

Дима благосклонно катал детей на своей машине вокруг дома, давал надевать свою кожанку и джинсовую кепку, угощал жвачками с наклейками.

Я его ревновала. Хмурилась, глядя, как легко Дима находит со всеми общий язык, по нему сходили с ума девчонки, а мальчишки смотрели со слепым обожанием, безоговорочно признавая своим лидером.

На улице мы играли в вышибалы, обжору, горячую картошку, казаки-разбойники и многие другие уличные игры. Дима не знал этих игр до меня, но быстро втянулся и постоянно лидировал, и каждый мечтал оказаться с ним в команде. Его выбирали капитаном, и он решал, кого возьмет к себе, первой Дима всегда называл меня.

Мне все завидовали и, когда Дима уезжал, донимали вопросами о том, как скоро он вернется. Старшие ребята теперь наперебой хотели со мной общаться, сначала мне это нравилось, а потом я поняла, они дружат со мной лишь потому, что хотят быть поближе к Диме. И их внимание стало мне досаждать.

Дружбу с Ваней и Лизой к тому моменту я потеряла.

Сначала я просила Диму взять их в наши игры, но он ответил категоричным отказом, назвал их неудачниками и сказал, что им с нами не место. И предоставил мне выбор, с кем играть: с ним и другими ребятами или с этими двумя. Я закусила губу и выбрала Диму. Я всегда его выбирала.

Ваня обиделся на меня тогда, я пыталась играть с ним в отсутствие Димы, извинялась, но он лишь отмахивался рукой. Больше друзей у меня не было.

Однажды папы поселка объединились и сделали футбольное поле. И самой популярной игрой двора стал футбол. По вечерам поле занимали взрослые, днем подростки, а утро было нашим временем.

Дима был капитаном футбольной команды в своей школе, стал и нашим. Он ловко вел мяч и набивал дольше всех. Дима набрал свою команду, начав, как обычно, с меня.

– Юля, иди на ворота, – скомандовал он.

– Нет, – опустив глаза, тихо произнесла я. – Я боюсь. Можно я буду защитником?

– Нет, ты будешь вратарем, встань на ворота, – твердо повторил он.

– Нет.

– Аня, подойди, – громко крикнул Дима. – Будешь нашим новым вратарем. А ты, Юля, уходи с поля, ты больше не в команде.

Я хотела было что-то возразить, но ребята, которым не терпелось начать игру, вытолкали меня с поля. Почувствовав, как к моим глазам начинают подкатывать слезы, я убежала.