Страница 9 из 20
Дина слушала эту яростную речь, раскрыв рот. Она не ожидала от легкомысленной и ветреной Ди-Ди таких слов. И ей было обидно, что она такая старая и слабая. И была гордость за то, как Ди-Ди сумела переломить свою судьбу и стать такой заводной и такой раскрепощенной.
Из глаз у Дины покатились огромные капли. Они падали с подбородка на грудь, но она даже не делала попытки их вытереть. И тогда Ди-Ди кинулась к ней с объятиями.
– Ну что, ты, сестренка, все хорошо, прости, прости… что же я тут наговорила…
– Хорошо, давай меняться. Я… я даже не подозревала, какая ты… я… добрая…
И они скинули пледы, скинули платья и туфли. Взялись за руки. И побежали, побежали по покрытой утренней росой траве к озеру. До него было гораздо дальше, чем из палатки, но они ни разу не остановились, с разбегу бросились в воду, сделали небольшой круг и выскочили на берег.
– Две идиотки… Ой, одна двойная идиотка, – задыхаясь от бега и счастья, крикнула Дина. – Но давай заглянем в нашу палатку, тут недалеко, вон за тем холмом, а то я простыну…
Палатка и вправду была совсем недалеко, в ней были и полотенца, и вещи, и туалетные принадлежности, так что две женщины вскоре вышли из нее причесанными и одетыми, а затем чинно отправились в свой домик, где их уже ожидал недоумевающий Крис:
– Засыпал, у меня было две жены, а проснулся – ни одной…
Весь следующий день две «сестрички» занимались подборкой и упаковкой всего-всего нужного – то, что было не предусмотрено в прошлый раз, то что заказали многочисленные друзья, лекарства и инструменты для лечебницы. Хоган маленький, всего не возьмешь, ну так хоть что-то…
За ужином Ди-Ди сказала:
– Совсем мало времени осталось, надо успеть до шести утра. А лучше, до пяти, чтобы не рисковать. Может быть отправишься прямо сейчас? Или подождешь утра?
Дину как ледяной водой окатило. Что? Уже? К чужим звездам? Н-е-е-е-т!
Крис и Ди-Ди пытались ее успокоить, развеселить, обнадежить.
– Представляешь, встретимся с тобой через три года, помолодевшие и поздоровевшие!
– Ох, ты даже не представляешь, как же тебя там хорошо встретят! Я же тебе уже обо-всех-обо всех рассказала! Неужели не хочешь увидеть наших врачей?
Врачей в поселке, где жила Ди-Ди было двое. Оба – молодые парни. Оба – как позитив и негатив. Один черный, кожа – словно из эбонита, волосы черные, до плеч. Второй – альбинос, белая кожа, белые волосы до плеч… Прибыли они на Кульбу уже два цикла назад, с разницей в пару недель. С тех пор ходят везде вместе. Забавно было видеть, как прибывали их прототипы – и тоже мгновенно сдружились. А недавно вернулись те, первоначальные, вот это была встреча! Они же нашли друг друга на Земле и там работали вместе, даже на Марс вместе слетали, на полтора года!
Работы по специальности в поселке у них практически не было. Так что они помогали Ди-Ди, на плечи которой легли не только птицы, но и животные, в том числе уже прирученные. «Неразлучники» и в море выходили с рыбаками, и лес валили, и помогали строить новые дома – население поселка за три года увеличилось с четырехсот с небольшим до пятисот сорока человек…
Дина пыталась улыбнуться, кивала, но внутри жил такой протест, такое сопротивление, что скрыть этого было нельзя, тем более от самых близких людей.
Когда ужин подошел к концу, прилетел бородатый доктор. Проведал своего пациента и предложил проводить дам на Визитницу – все же груз у них был немалый. Крис волновался, порывался сам сопроводить своих жен, но доктор был неумолим:
– Тебе, Крис, через неделю в Африку лететь. Силы нужны. Моя ответственность – чтобы ты до своего хогана добрался живым. А там сразу и силы, и здоровье вернутся. Так что нет, нет и нет. Спи!
Вкатил ему очередную дозу лекарства со снотворным, а затем помог дамам погрузить в свою авиетку вещи. Повела ее Ди-Ди, а Дина с бородачом подхватили оставшиеся пакеты и отправились пешком – идти-то было всего двадцать минут.
– Дина, голубушка, знаешь как я тебя понимаю, – говорил доктор по дороге. – У меня уже несколько пациентов вот так, на старости лет, в первый раз решили в хоган шагнуть. И все, все без исключения волновались. И все благополучно отбыли, а потом вернулись. Здоровыми и молодыми. Так что волнуйся себе на здоровье, а через три года встретимся – и будем вспоминать вот эту нашу прогулку под Луной, и это вот твое волнение. Уверяю, тогда уже все эти страхи будешь воспринимать разве что с веселым недоумением…
Дина шла, кивала, и думала про себя, что ничего этот мудрый доктор не понимает. Причем здесь страх оказаться на чужой планете? Она боится потерять Криса. Это главное. Он забудет ее за три года. Или, скорее влюбится в молодую и веселую Ди-Ди. И возвращаться ей будет просто некуда… не к кому… Так было. Было уже четыре раза. Все они уходили, бросали ее. Нет, первого она бросила сама, надоело, что он лишь пользуется ею. А трое ушли. Сбежали, не продержавшись и пары лет. И она всегда оставалась одна. Так было всегда. Лишь Крис остался с нею. Остался вопреки всему. Не стал омолаживаться, поменявшись со своим двойником, в результате теперь вот разболелся. Бедняжка, мужчины вообще очень тяжело переносят болезни… Но ведь он сделал это ради нее… Нет, она не сможет предать его любовь. Никогда. Да, четверо отдалились. Но Крис остался. И она останется с ним!
Дина шла, уже не слушая доктора, автоматически переставляя ноги, так же механически забежала в пункт проката, потом в два приема таскали все втроем вещи к хогану, потом укладывали в него вместе с Ди-Ди сумки, пакеты, коробки…
…Как ей это удалось, она и сама потом не могла понять, но главное, что удалось. Попросила «сестренку» подвинуть сумки внутри хогана. Втолкнула туда последнюю коробку: «наверх ее куда-нибудь»…
А потом сделала Ди-Ди подсечку. Пнула ногой под коленку и толкнула рукой в плечо. Ди-Ди не удержалась, начала падать, цепляясь за вещи. И угодила все-таки в центральный круг.
Последнее, что услышала Дина было:
– Что ж ты делаешь-то, надо же было шишку, шишку…
Мягко и плавно Дину вытолкнуло из хогана. Проем закрылся. Все. Ди-Ди отправилась на небеса, а она осталась.
Дина осела на холодную траву, обхватив голову руками. И сидела, мерно раскачиваясь, не замечая, что ее трясет бородатый врач, как вместе с подоспевшим следопытом он тащит ее через всю Визитницу в приемный павильон. Осознавать окружающее начала лишь опрокинув в себя полную рюмку коньяка, услужливо подсунутую доктором.
– Она… улетела? Я… осталась?
Губы у нее тряслись, руки дрожали. Доктор подхватил из ее разжавшихся пальцев рюмку. И протянул стакан. Теперь уже с простой водой.
– Да, Дина. Она уже на своей планете, со своими друзьями. А ты здесь – пожилая больная женщина. Тебе придется тщательно следить за своим здоровьем. Потому что через три года ты сможешь все же пройти через хоган. Но до этого еще надо дожить.
Но Дина не слушала его. Она вдруг словно расцвела, помолодела без всякого хогана.
– Милый мой доктор, ты ни-че-го, совсем ни-че-го не понимаешь! Я теперь останусь с Крисом. Он остался ради любви ко мне. Ко мне, старой и больной. И он теперь старый и больной. И ему нужна моя защита, моя поддержка, моя любовь. Моя, а не той вертихвостки…
Мужчины смотрели на нее с жалостью. Неужели она не понимает, что все это ее счастье закончится через неделю?
Неделю спустя Дина, поддерживая все еще слабого, сильно осунувшегося и до сих пор не выздоровевшего Криса, вышла из флаера рядом со входом в его Визитницу. Снова набежали дети. Снова их отогнал следопыт. Все было как и три года назад, разве что без возни с вещами. Палило немилосердное солнце, пальмы внутри Визитницы лениво шевелили своими тонкими листьями, а вдаль, до самого горизонта уходили барханы серо-оранжевого песка.
– Метка уже краснеет, надо торопиться, – сказал Крис.
Они поспешили войти на территорию Визитницы. Там сразу стало легче дышать. Почти тропическая зелень, пальмы над головой, зной куда-то делся. Крис не пошел по аллее, а сразу свернул на боковую дорожку и уже через двадцать метров она впервые увидела его хоган. Издали он казался серым. Но подойдя ближе, она поняла, что серый цвет – это лишь сочетание тоненьких, от одного до трех миллиметров шириной, ярких разноцветных полосок всех цветов радуги. Полог откинулся и из хогана шагнул… Нет, не Крис. Не тот Крис, которого она знала. Другой, гораздо более молодой, как на старых его фотографиях. На вид ему было меньше сорока лет. Солидный и уверенный в себе мужчина. В странном ярко-желтом одеянии – широких шароварах, стянутых внизу лентой и просторном балахоне.