История охоты

Вик терпеливо ждал меня у ворот школы, как и договаривались. Я подцепила его под локоть и быстро потянула прочь от здания школы. 

При всех наших разногласиях с «проклятием» мы оба обожали Келли. Рыжика вообще трудно было не любить. А Майку он приходился еще и дальней родней. Мне стоило поторопиться и разузнать что к чему.

– И как поговорили? Все живы? Или там теперь руины на пепелище? — Вик все-таки проявил любопытство. Я невольно фыркнула. 

– Он кузена потерял, тот на сообщения не отвечает, вот и просил узнать, может, случилось что.

– Тебя просил? — искренне изумился Виктор.

– К нашему обоюдному сожалению, больше некого. 

– Вы так хорошо знакомы?

Я невольно улыбнулась.

– Мы знаем друг друга с самого детства. 

– Какой кошмар, — искренне посочувствовал Вик. 

Я не выдержала и рассмеялась.

– А вот это ты зря! Наш Келли — полная противоположность этого наглого типа. Мы когда маленькие были, он меня всегда защищал. Рыжик (он рыжий-рыжий с синими такими, как вода в речке, глазами) с самого детства был серьезный, важный и очень-очень надежный, — я невольно улыбнулась, чувствуя, как теплеет в груди от воспоминаний о друге. – Нас было четверо, как мушкетеров. Я, Келли, Мик и Анита. 

Виктор улыбнулся. 

– Предположу, что Майк был… Миледи?

Я согнулась от смеха.

– Ты прав, на Рошфора он не тянет. Майк частенько приезжал на лето, пока мы маленькие были. Я с ним дралась постоянно. Наши мамы были просто в шоке. Я его за глаза именую фамильным «проклятием», но это секрет.

– Ему идет, — расхохотался одноклассник. 

Вик невзлюбил Майка с самой первой встречи — и я прекрасно его понимала. Характер у «проклятия» всегда был прескверный: задирист, упрям, излишне язвителен, он не терпел ни малейшей критики в свой адрес. Наша же с ним ситуация осложнялась еще и тем, что родители просто обожали проводить субботние вечера вместе. Не исключаю, что это делалось специально для того, чтобы мы могли «получше узнать друг друга».  «Проклятие» считалось завидной партией, а династийные браки в нашем с ним мире были прозой жизни, а не архаичным пережитком. 

Мои родители были достаточно демократичны, чтобы не принуждать меня к замужеству в будущем, но такие вот реверансы в сторону традиций вполне допускали. 

В итоге мы с Майком вынуждены были долгие часы изображать приятное времяпровождение. Тихие подначки за вечер накаляли атмосферу настолько, что на следующий день в школе случались бои без правил с привлечением кучи действующих лиц.

– Имена у вас такие странные, это прозвища? — полюбопытствовал Вик, выдергивая меня из неприятных размышлений.

– Ага, как у мушкетеров! — мгновенно отозвалась я. 

Наши имена и впрямь отличались некоторой своеобразностью. Мы живем долго, так долго, что приходится раз в десять-двадцать лет переезжать с места на место и писать в паспорте различные эквиваленты имени, приемлемые для той или иной страны. Я еще маленькая, так что документы меняла лишь однажды, чтобы начать учиться в девятом классе здесь, в новой школе. Но отзываться предпочитаю на сокращение от настоящего имени, чтобы не путаться...

Как-то незаметно мы оказались у моего подъезда. 

– До завтра, — я помахала на прощание, забираясь на первую ступеньку.

– Лона! — окликнул меня Вик.

– Что? — я недоуменно обернулась.

–  «Кирпич» забрать не хочешь?

– Ой, давай сюда, совсем забыла, – я смущенно хихикнула, принимая добытую с таким трудом энциклопедию.

Неодобрительно покачав головой, одноклассник отправился восвояси.

И все-таки Вик – это нечто. Когда я его впервые увидела, решила, что он наш. Но чутье безошибочно указывало – человек. Хотя внешне: узкое лицо, темно-русые волосы, высокий, стройный, сильный, – вылитый Волк. Порой мне даже казалось, что я вижу, как  наливаются янтарным блеском и яростью эти спокойные серые глаза.