Глаз

Двойная «л» меня ещё больше укрепила в «детской» версии появления в автомате этого «жетона». Судя по всему, он в дворовых ролевых войнах мог обозначать принадлежность играющего к расе троллей, а число говорило о внутригрупповой иерархии. После единицы ещё оставалось пустое место, а значит, сомнений быть не могло, что в руки мне попал «королевский жетон» – знак верховной власти вожака «троллей» из нашего квартала!

О том, что в городке нашем живут разновозрастные и разнополые «тролли», я догадывался уже давно. Для этого было достаточно посмотреть на поведение некоторых сограждан и их детей. Но какова же была судьба местного предводителя «горных духов»? Ведь попытка свести надпись на «жетоне» свидетельствовала о том, что его явно хотели низложить! Маловероятно, что это бы стали делать «свои», так как в этом случае они просто передали бы «жетон» более достойному кандидату. Скорее это походило на поведение «врагов». Например, обладателя «жетона» захватили в плен злобные «эльфы», которые подручными средствами попытались лишить его высокого игрового статуса. Такая вот Зарница-точка-NET! Но как бы там ни было, в какой-то момент детишкам наскучило играть в Средиземье, и ненужный более «жетон» смеха ради отправился в монетоприёмник разливного автомата.

Довольный собой и выстроенной логической конструкцией, я бахнул ещё кофейка. Сразу захотелось позвонить Вальке и поделиться с ней этой историей. Но я знал, что будить её сейчас – себе дороже, да и телефон она наверняка отключила. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как идти за пылесосом.

Во время уборки я всегда испытываю лёгкое раздражение, но зато по её окончании, когда под ногами перестаёт похрустывать и с пола исчезают мутные разводы и пятна, меня наполняет чувство заслуженной удовлетворённости! После махания тряпкой я ещё немного посидел на диване, обозревая окружающую меня чистоту, а потом побрёл на кухню. Надо было что-то соображать насчёт обеда, но заниматься сегодня ещё и готовкой мне было совершенно лень. К счастью, в морозилке нашёлся початый пакет с картофельными варениками, и я скоренько поставил воду на огонь.

Вареники готовятся быстрее, чем пельмени, и я даже толком не успел проголодаться. Чуток обжигаясь начинкой, ещё я прямо ложкой закидывал холодную сметану в рот и таким манером отлично насытился! Параллельно и без особого интереса я перелистывал бесплатную еженедельную газету с рекламными объявлениями, где бесконечные окна, двери и грузоперевозки постоянно сменяли друг друга, только раз уступив место скорбному развороту с ритуальными услугами. Я рассеянно смотрел на разноформатные прямоугольники объявлений, как на пёструю некрасивую мозаику, пока не ощутил, что пропустил что-то знакомое и важное.

Я отмотал пару листов назад и внимательно прошёлся по ним ещё раз. И точно: адресок одной из небогатых (если судить по размерам рекламы) контор находился на улице Барклая-де-Толли! Это была короткая, до десяти домов, и старая, ещё дореволюционная, улочка в историческом центре города. Позднее, когда при советах построили текстильный комбинат, деловая и культурная жизнь ушла из этого места и больше, увы, не вернулась.

На Барклая-де-Толли я не был уже лет сто, но помнил, что шла она кривым аппендиксом, разделяя два небольших оврага. Дома на ней, под стать самой улице, были старые, редко где выше одного этажа. В обиходе горожане никогда не произносили её название целиком, а говорили: «На Толика», – добавляя после номер дома. На карте города она несколько диссонировала с правильной геометрией кварталов, но, учитывая её переулочный масштаб, общей картины испортить не могла. Вот такой была эта улочка, носившая имя русского генерала, в котором не было ни капли русской крови.

И похоже, именно адрес дома, с которого эта улица начиналась, и был нацарапан на «жетоне»: Барклая-де-Толли, дом 1! Посмеиваясь над собой, что пора завязывать с фэнтези, я полез в интернет для пробива адреска. И, как только вышла информация по запросу, так смех мой куда-то сразу улетучился. Я перешёл по нескольким выпавшим ссылкам, но никакой ошибки не было: в этом доме находился главный и единственный офис Общества с ограниченной ответственностью «Вода», которому принадлежали все городские киоски по розливу питьевой воды!

Заказ

Рабочая неделя началась с того, что заболел Семенищев. В конторе, которая располагалась в первом этаже жилого дома, нас трудилось четверо: Палыч – босс, мы с Семенищевым – рядовые пчёлки, а также водитель Дима, племянник Палыча. Мы оказывали населению услуги по ремонту мелкой бытовой техники: электрочайников, утюгов, микроволновок и прочих незаменимых в хозяйстве помощников из числа тех, что подключаются к розетке. Могли мы работать и по крупногабаритным устройствам: стиралкам, посудомойкам и кондиционерам, но только в том случае, когда доставка производилась силами заказчика, так как Димкина малолитражка для этих целей совсем не годилась. Впрочем, таких клиентов было мало, потому что основная их масса предпочитала обращаться в сервисные центры непосредственно при магазинах.

Но нам хватало и нашей мелочёвки. Палыч, который сам был ремонтником от бога, половину от стоимости заказа за вычетом налогов отдавал нам. Аренду он платил муниципалитету копеечную, и дорогостоящего оборудования этот бизнес также не требовал. В городе Палыча знали и уважали, и база наших постоянных клиентов была тоже через него. Правда, заказчики эти в основном были возрастными, как и сам наш босс, да и техника их, как правило, тоже давно пережила срок эксплуатации, отмеренный производителем.

Палыч, не смотря на мелкобуржуазный статус, в душе, похоже, до сих пор оставался коммунистом. В лучшем конторском углу, который был между двух окон, стоял гипсовый бюст Ленина. Семенищев как-то раз неудачно оступился рядом с ним и, поскольку в руке его была чашка с кофе, пролил часть её содержимого Ильичу прямо на макушку. Полностью убрать тёмное пятно не удалось, и верхняя часть бюста приобрела черты сходства с другим советским вождём – последним в их ряду. Этого уже Палыч потерпеть никак не мог. Он заставил виновника покрасить бюст белой краской. Семенищев взялся за дело, как всегда, рьяно, но ещё на уровне бровей стало понятно, что краски точно не хватит. В итоге была выкрашена только половина головы, и в яркий солнечный день казалось, что на Ильиче надета то ли каска, то ли шапочка для купания. С Лениным мы здоровались по утрам и прощались по вечерам, и это стало традиционным ритуалом в нашем маленьком коллективе.

В общем, работать было можно. Мы не гнались за планом любой ценой, не было у нас ежедневных совещаний, тимбилдинга и шаманских заклинаний про ценности и миссию – этого всего я с лихвой «наелся» на предыдущем месте работы, когда трудился в местном филиале одной федеральной компании. И без этой корпоративной мишуры мы прекрасно понимали, что насколько наработаешь, то столько и получишь. Нам не требовался контролёр ни в виде начальника, ни в виде регламентов и инструкций. Необходимость работы в выходные или возможность в будний день уйти пораньше определяли тоже мы сами. Главное, чтобы оставались на связи, а Палыч всегда был в курсе по исполнению срочных заказов. Пожалуй, вернее всего работу нашей конторы можно было охарактеризовать лозунгом советских времён: «Отсутствие жалоб со стороны населения – лучшая награда за наш труд!»

Конечно, на ремонте мелкой бытовой техники не озолотишься, но на жизнь мне хватало. Благо от родителей досталась квартира, и мне не пришлось связываться с ипотекой, в отличие от того же Семенищева. Вот тот крутился как мог, даже брал частные заказы на дом. Об этом, кстати, знали все, в том числе и Палыч, но последний проявил в данном вопросе гуманность, граничащую с мудростью. Одного Палыч простить не мог: небрежного отношения к своей работе. Если после нашего ремонта вещь снова быстро выходила из строя и не по вине клиента, то Палыч удерживал с нас в двойном размере от стоимости заказа. Пару-тройку раз мы попали под эту меру дисциплинарного воздействия. И нам хватило, правда, было не столько жаль денег, сколько стыдно перед боссом.