Ангел на плече

Эльфийка поначалу прятала свою улыбку, слушая наш разговор, он был довольно оживленный и порой переходил в откровенную перепалку. Когда Никитка тупил с объяснениями, а я пытался разобраться в созданных им образах. Видя отсутствия внимания с нашей стороны, она перестала скромничать, и открыто улыбалась, пару раз даже позволила себе громко рассмеяться.

Так за разговорами мы преодолели возникший с обеих сторон дороги, край Туманного леса и когда на землю начали опускаться сумерки, выехали к Климовскому хутору. Что стоял на большой поляне окруженной редколесьем.

Несколько хозяйственных построек и три дома, один из которых был трехэтажным с двумя печными трубами на покатой, крытой глиняной черепицей, крышей. Большое подворье огорожено высоким забором из бревен, с двустворчатыми воротами, которые сейчас были открыты. На подворье стояло пару бревен коновязи, открытая кузня с потухшим горном, перекошенное строение напоминавшее амбар или склад, конюшня, длинная поилка для лошадей у ее стены, несколько сараев и баня. Из трубы, которой шел белый дым.

На крыльце большого дома дремал худосочный мужичок в линялой синей рубахе с надетой поверх нее выцветшей мышиного цвета безрукавке. Между редкими усиками, что едва прикрывали верхнюю губу и такой же жидкой бороденкой, черный провал приоткрытого рта с парой черных гнилых зубов. Откуда раздавался булькающий звук, который мог означать что угодно только не храп.

У коновязи стояла пара кобыл, я бы сказал жалкая пародия на тех животных, чьими представителями являлись два красавца. Мой Буцефал и эльфийский Ветерок, кличку своего коня сказала мне Аридэль. Даже пегая кобыла Никитки на фоне выше представленных кляч, могла смело претендовать на победу в любом конкурсе, где будет принимать участие это. У кузни стояла телега с какими-то коробами и набитыми мешками.

Когда мы спешились у коновязи паренек, привязав пегую, вызвался все организовать. И уже было двинулся к спящему на крыльце, как дверь одного из сараев отворилась с противным скрипом и на подворье вышла молодая ядрёная девица, про таких у нас на родине говорят кровь с молоком, в просторном сарафане и платком на голове, подвязанном на затылке. Под мышкой она держала громко кудахтающую курицу, что молотила лапами в воздухе и пыталась расправить крылья. Окинув нас взглядом, девица перехватила покрепче курицу, заставив при этом две своих дыни под сарафаном волнительно качнуться, чем вызвала легкий ступор у Никитки.

– Агапий! – зычно гаркнула она, будя булькающего мужика на крыльце. Тот вскочил от неожиданности, бессмысленно  озираясь. – Чего соплями то булькаешь, людям помоги. – Ударение в слове «людям» она сделала на «я», добавив к своему образу немножко простонародного шарма. – Вы на постой? С ужином или просто переночевать? В баньку сходите? – обрушила девица на нас град вопросов.

Ответить мы не успели, на крыльце появился высокий хорошо слаженный мужчина с короткими русыми волосами и окладистой бородой. Чистая красная косоворотка, подпоясанная толстым кожаным шнуром, темные штаны заправлены в высокие сапоги. Сломанный нос, кустистые брови, под ними глубоко посаженные черные глаза, длинный шрам на левой щеке. Он вытирал руки полотенцем.

– Вечер добрый путники, – закинув полотенце на плечо, поприветствовал нас мужчина. – На постой, аль просто поужинать?

– Здоров дядька Клим, – поздоровался в ответ Никита. – Переночуем, да и ужин бы не помешал. – Паренек повернулся к девице с курицей и нарочно сделал голос грубее, добавив в него хрипотцы, – Вечерка тебе доброго Фекла!

– Никитка! А ты подрос с прошлого года, – расплылась в улыбке, грудастая девка, голос у нее был под стать внешности, мощный и зычный. – Все части подросли то? А то может, заглянуть к тебе в баньку? Попарить тебя могу, да косточки размять. – И громко расхохоталась, видя как парень, заливается пунцовой краской.

– Цыц бесстыжая! – прикрикнул на нее Клим. – Марш на кухню сестре помоги. Люди уже полчаса ужин ждут.

Фекла, подобрав свободной рукой подол, быстро перебежала двор, сверкая голыми крупными коленками и на удивление ловко юркнув мимо отца, скрылась за дверью. Подол она задрала исключительно для парня, заставив того стыдливо отвести в сторону глаза. Мы с эльфийкой улыбнулись, наблюдая эту картину, и невольно переглянулись между собой. Аридэль поймав мой взгляд, стала серьезной и начала наматывать уздечку на коновязь.

– У, стервь, – цыкнул Клим на скрывшуюся в дверях дочку. Затем вновь обратился к нам, – Никита лошадей то в конюшню ведите, там и вещи в сундуках оставите. Да, что я тебе говорю, сам все знаешь.

– Знаю, дядька Клим, – отвязав свою пегую, Никита махнул нам головой и повел свою кобылку к воротам конюшни.

– Ты чего стоишь как истукан, – рыкнул на Агапия хозяин хутора, – помоги гостям.

Худосочный как-то странно осклабился, показав гнилые пеньки и часто кивая, мелкими шашками, направился в нашу сторону. Вид у него был неприятный, да и взгляд водянистых глаз блуждал ни на ком и ни на чем, не задерживаясь надолго. Странный тип.

– Пшел прочь! – жестом руки Аридэль остановила, подходящего к ней Агапия, грозно сведя брови. Я заметил, что длинные кончики ее ушей чуть прижались к голове и отошли назад. Может, показалось, движение было едва заметным, но я точно его видел.

Никитка положил руку на костлявое плечо Климовского работника и отправил его восвояси, объяснив, что они сами справятся. Полусонный мужичок, вновь опустил свой тощий зад на крыльцо и закрыл свои рыбьи глаза.

Стойла для лошадей в конюшне оказались довольно чистыми и ухоженными. Расседлав животных, мы сложили оружие и сумки в сундуки, у каждого стойла стоял большой вместительный сундук с замком и ключом в нем. Затем оставили Никитку, чтобы он дал корма и напоил коней. Сами с Аридэль направились в дом, пройдя по крыльцу на котором продолжал булькать с разинутым ртом, задрав голову вверх, странный Агапий. Я обратил внимание на его грязные не стриженные пожелтевшие ногти. Надеюсь, его не подпускают к еде.

Пока занимались с лошадьми, я поинтересовался у паренька насчет этого странного слуги. На что Никитка лишь пожал плечами в ответ, сказав, что сам его в первый раз видит. Но он и на хуторе не был больше полугода, надо у дядьки Клима спросить, что это за Агапий и откуда он здесь взялся.

Помещение, что шло сразу за «сенями» являлось обеденным залом, и было довольно таки просторным. В дальнем от входа углу был сложен каменный очаг, с креплениями для большого вертела, в самом зале стояло пять широких столов с лавками с двух сторон. За каждым могло, разместится, около десятка крепких мужчин при этом, не мешая друг другу. Стены, сложенные из бревен, были завешаны шкурами различных животных с хорошо обработанными головами. Неплохой у них здесь таксидермист, разглядывая шкуры, отметил про себя отличную выделку. С высокого потолка свисали две лампы в виде колес со стоящими по окружности свечами. Напротив входа стояла неширокая узкая стойка, за которой был проход на кухню, откуда сейчас доносился ароматный запах готовящейся еды.

Мы с эльфийкой присели за дальний стол, что стоял рядом с очагом и у высокого окна. Столешница была отполирована множеством локтей посетителей, останавливавшихся в свое время у Клима, ее дерево было темным и теплым на ощупь. В плохо освещенном углу возле стойки, я заметил лестницу ведущую наверх. Там на втором этаже были комнаты для постояльцев.

К нам подошла стройная, немного угловая девушка с заплетенными в две косички рыжими волосами, в синем переднике и светлом деревенском платье.

– На ужин у нас сегодня жареная оленина и курица, сыр, запеченные овощи и пиво, – тоненьким голоском пропела девушка, опасливо косясь на эльфийку. Аридэль нахмурилась и смотрела из подлобья на нее, после того как были озвучены мясные блюда. – Простите меня госпожа, – после непродолжительного молчания добавила она еле слышно, извиняясь перед эльфийкой.

– Свежих овощей и просто воды, – через плотно сжатые губы прошипела моя спутница.