Страница 3 из 16
– Да как сказать… Вроде, все по-прежнему. Римляне действительно хозяйничают, как хотят, правда, новый наместник, пожалуй, лучше прежнего. Синедрион14 снова возглавляет Аннах, вернее, конечно, его сын, но все-то знают, кто настоящий хозяин. Саддукеи15, как всегда, спорят с фарисеями, а теперь еще новая напасть – зелоты16!
– А кто они? – оживился Иуда. – В своих странствиях я про них кое-что слышал, но очень смутно.
– Да кто ж разберет? Одни говорят – святые, борцы за свободу Израиля, за чистоту жизни старых времен, другие называют разбойниками, убийцами, фанатиками. По мне, так кучка безумцев. Говорят, они не пьют вина и не притрагиваются к женщинам. А хуже всего, везде, где могут, они устраивают беспорядки, подбивают людей к бунту, убивают римлян и даже евреев, преступивших Закон.
– Интересно! А ты их когда-нибудь встречал?
– Нет! – энергично затряс головой Симон. – И даст Бог, не придется! Мне своих забот хватает.
– Ах ты Силен17! Тебя послушать, так хоть новый потоп, лишь бы твоя харчевня оказалась в Ковчеге!
– А чем плохо? Я сам живу и другим не мешаю. Что такого?
– Да нет… ничего… Я так, о своем… Что там еще? – Иуда резко обернулся, привлеченный шумом за соседним столом.
Двое бродяг яростно рвали друг другу бороды, выкрикивая нечленораздельные ругательства и угрозы, остальные подначивали, столпившись вокруг.
– Это что еще такое? – возмущенно накинулся на них хозяин. – Заплатите и убирайтесь вон! На улице деритесь сколько угодно.
На него не обратили внимания, драчуны, бывшие уже изрядно во хмелю, принялись азартно мутузить друг друга, пока с грохотом не повалились на стол, разлетевшийся на куски вместе со всем, что на нем было. Компания дружно расхохоталась. Парочка так и осталась лежать среди костей, черепков и досок.
– Да что же это! Вы здесь все переломаете! А ну выметайтесь!
– Трухлявая бочка! Ты на кого поднял голос! – накинулся на Киренеянина самый огромный из бродяг, тот, кого они называли Абу.
– Я говорю, гоните монету и убирайтесь! У меня приличное заведение!
– Никуда мы не уйдем! Еще вина! – верзила тяжело обошел остатки стола и всей тушей облокотился на плечо Иуды, стараясь удержать равновесие.
– Этого еще не хватало! Прочь, мразь! – Иуда брезгливо оттолкнул оборванца.
Тот отлетел к стене, на мгновение опешил. Потом побагровел.
– Ты! – взревел он. – Молокосос! Да я от тебя мокрого места не оставлю!
Ринувшись на юношу, он хотел схватить его за горло, но Иуда оказался проворнее: отскочил, и, увернувшись от массивного кулака, так ловко сделал подсечку, что верзила грузно плюхнулся на пол, сильно ударившись затылком.
– Ах ты, щенок! – вскричали остальные.
Один из них бросился на Иуду, но тот снова увернулся и ударил нападавшего по лицу. Бродяга отлетел. Другой запустил в юношу куском доски, но промахнулся. Иуда накинулся на остальных. Ловким приемом сбив с ног ближайшего, он «пригладил» его деревяшкой, следующий получил удар в живот, от чего согнулся пополам и затих. Последний, видя, как оборачивается дело, решил, что связываться не стоит, и проворно проскользнул к выходу. Юноша начал отряхиваться, но тут предводитель шайки бросил в него нож. Иуда едва успел пригнуться. Его захлестнула ярость. Бросившись на бродягу, он одним могучим ударом сшиб его на землю и схватил за горло так, что у того глаза вылезли из орбит.
– Жалкое отродье! – он чуть ослабил хватку. – Благодари Бога, что я не хочу марать о тебя руки! Забирай свой сброд и убирайся! Чтобы больше тебя здесь не видели.
– Только пусть сначала заплатит! – выступил на авансцену Киренеянин, успевший за время потасовки привести на помощь Иуде нескольких молодцов.
– Верно! – проворно отцепив от пояса Абу кошель, юноша бросил его трактирщику. – Держи! – Он отпустил бродягу, поднялся. – Вставай и выметайся вместе со всей компанией.
Провожаемые ледяным взглядом Иуды и угрюмыми взорами молодцов из соседней столярной мастерской, оборванцы кое-как убрались вон, прошипев на пороге какую-то нечленораздельную угрозу.
– Как мне благодарить тебя? – бросился Симон к Иуде, едва они скрылись.
– Да, есть за что благодарить! – усмехнулся тот. – Посмотри, какой разгром.
– Это пустяки! Если бы не ты, было бы хуже, и они бы не заплатили.
– Сомневаюсь, что их жалкие медяки окупят этот бардак.
– Не важно! Главное, они сюда больше не сунутся. Они ведь трусы, а ты нагнал на них страха. Где это учат так драться?
Юноша брезгливо отряхнулся, подобрал нож, внимательно осмотрел.
– Гляди-ка, хороший клинок. Украл где-нибудь. Возьми – пригодится. А драться я научился у греков. Они жуткие забияки, обучают этому искусству в специальных школах18.
– Тьфу! Нечисть! – благочестиво выругались присутствующие.
Иуда расхохотался.
– Конечно, нечисть. Но, как видите, такое умение может пригодиться.
– Да уж!.. Но я надеюсь, ты невредим?
– Совершенно. А ты вовремя струсил и привел подмогу.
– Да видишь ли, мой господин…
– Ладно, я не в укор. Дай воды, и я пойду.
Симон поднес юноше полную чашу, тот жадно выпил, отцепил от пояса кошель и протянул трактирщику.
– Держи.
– Куда так много?
– За разгром.
– Убери. Я не могу взять. Я и так в долгу у тебя.
– Оставь. Вино и мясо у тебя превосходны, так что заработал. Бери, не серди меня.
– Ладно, как прикажешь, господин, – промямлил Киренеянин, робко принимая кошель.
Иуда направился к выходу.
– Прощай, Певец вина! Благослови тебя Бог.
– И тебя, господин, – почтительно поклонился хозяин. – Заходи, я буду счастлив.
– Еще бы, старый хитрец! – рассмеялся юноша.
– Нет! Не потому, что так щедро платишь. Придешь без денег – голодным не останешься, клянусь.
– Ловлю на слове, Симон. Смотри! – с порога махнув рукой трактирщику, Иуда скрылся в шумной сутолоке улиц.
2
Жаркое утро превратилось в раскаленный полдень. Иерусалим бурлил. Люди бежали по улице, шарахаясь от легионеров и храмовой стражи. В знойном воздухе стоял немолчный шум от топота ног, криков, лязга оружия. Солдаты усердствовали. Взбешенные потасовкой на площади, они хватали всех без разбора и особенно не церемонились.
Иуда неторопливо шел по улице, не обращая внимания на всеобщую суету. Надменно-уверенный вид, которому он научился в странствиях, степенная походка, богатая одежда и ледяное спокойствие служили юноше надежным щитом. Его не трогали, беспрепятственно пропуская через все посты. Сначала он собирался домой, но представил причитания испуганной матери, ворчание отца и свернул к Яффским воротам.
Симон увидел его издали, радостно вышел навстречу.
– Приветствую тебя, господин! Как славно, что ты решил заглянуть ко мне! – воскликнул он, распахивая перед Иудой дверь.
– Здравствуй, Симон! – улыбнулся юноша. – Ты опять за свое? Мы же договорились, чтоб ты не называл меня господином.
– Прости, мой почтенный друг! Но у тебя столь надменный вид сегодня, язык сам собою повернулся.
– Это для солдат, чтоб не лезли. В странствиях я усвоил: чем уверенней держишься, тем меньше тебя трогают.
– Это точно! Но проходи же! Пить хочешь?
– А ты как думаешь?
– Несколько мгновений с твоего позволения!
– Не суетись, Симон! Я не тороплюсь.
Хозяин исчез. Иуда прошел во внутреннюю комнату, сорвал с головы тюрбан, пригладил взмокшие волосы. Возник хозяин, поставил перед ним кувшин, положил лепешки и тихо удалился. Иуда налил себе чашу и стал медленно пить мелкими глотками, прислушиваясь к шуму на улице. Появился Симон.
14
В Иудее высшее религиозное учреждение, а также высший судебный орган в каждом городе, состоявший из 70 человек. Иерусалимский синедрион, естественно, был выше всех остальных.
15
Название одной из трёх древнееврейских религиозно-философских школ, возникших в эпоху расцвета династии Маккавеев (около 150 г. до н. э.). Эти три направления – саддукеи, фарисеи и ессеи – в основных чертах выросли на почве Закона Моисея и представляли лишь продукт различного отношения к способу применения его в жизни. Иосиф Флавий в «Иудейских древностях», с целью сделать понимание еврейских сект доступным для нееврейских читателей, сравнивает, на основании некоторого внешнего сходства, саддукеев с эпикурейцами, фарисеев – со стоиками, ессеев – с пифагорейцами.
16
Социально-политическое и религиозно-эсхатологическое течение в Иудее, возникшее в эпоху Маккавеев во 2-й половине I века до н. э. и оформившееся окончательно в середине I века н.э. Основной целью зелотов было упразднение эллинистического влияния и свержение римского владычества. Для достижения этой цели считались пригодными любые средства.
17
В древнегреческой мифологии демон, сатир, сын Гермеса и нимфы, воспитатель, наставник и спутник Диониса. Обычно изображался в виде толстого добродушного старика верхом на осле.
18
Иуда говорит о палестрах и гимнасиях – древнегреческих школах, в которых общеобразовательная программа сочеталась с интенсивным курсом физической подготовки. Палестрами также назывались площадки для занятий спортом.