Искусная ложь

Дверь снова в гневе. «Потому что я, блядь, хочу тебя», - кричит он. - И как только ты откроешь дверь, я приму тебя, Элеонора. Каждый гребаный кусочек тебя. Я не врываюсь внутрь. Ты впустишь меня, потому что ты так же сильно хочешь меня.

Я сглатываю, мои мускулы хватаются за дверь. Я не врываюсь внутрь. Бля. . .

«Впусти меня», - выдыхает он.

Впусти меня. Мое тело оживает, моя кровь поет в моих жилах. Он хочет, чтобы я впустил его. Ясность заставляет меня отпустить дверь и отступить, приглашая его войти, впустив, но он не падает через порог, как я ожидала. Дверь остается закрытой, я стою с одной стороны, Беккер - с другой. Мое дыхание сейчас повсюду, мое кожа влажная от пота, мои щеки вспыхнули, когда я смотрел на двери. Затем он толкает дверь, и она медленно открывается, и вот он. Мистер Меркуриал.

Растрепанный, но великолепный.

Злой, но великолепный.

Опасный, но великолепно.

Наши глаза встречаются, и мое сердце застревает у меня в горле, когда Беккер протягивает руку и снимает очки, засовывая их в карман. «Пригласи меня войти», - бормочет он, медленно моргая, его глаза ленивы и ангельские.

Мои губы приоткрываются, и я отступаю на несколько шагов.

«Я хочу это услышать, Элеонора. Я хочу услышать, как ты говоришь, что хочешь этого.

Боже мой, что я делаю? 'Я хочу это.'

Он быстро, захлопывает за собой дверь и направляется ко мне, цель просачивается из каждой его восхитительной части. Я не двигаюсь, но позволяю ему схватить меня и прижать к стене. Он прижимается ко мне повсюду, смотрит на меня, его рука лежит на моем затылке, чтобы удерживать меня на месте.

Он просовывает колено между моими бедрами, побуждая меня раздвинуть их. Что я делаю - без раздумий, без колебаний. Он приближает свои губы к моим, и мой взгляд скользит между ними и его горящими карими глазами. «Скажи это еще раз», - требует он.

Я глубоко вдыхаю воздух и поднимаю глаза от его рта, поднимая его идеальный нос к его потрясающим глазам. «Я хочу это», - повторяю я с легким вожделением.

Улыбка, которая медленно расползается на его лице, злобна и победительна. 'Скажи пожалуйста.'

Я сошла с ума. «Пожалуйста, - шепчу я.

Он нападает на меня изо всех сил, его рот прижимается к моему и мгновенно поглощает меня. Мои волосы грубо спутаны в его хватке, его язык глубоко погружается. Он неистово приближается к нему, грубый и дикий, его свободная рука находит мое бедро и сильно сжимает. В моем пропитанном желаниями разуме нет места колебаниям или сомнению. Прямо сейчас, под его требовательным вниманием, я могу делать то, что ему заблагорассудится. Я заблудилась. Мой разум покинул меня. Его губы сливаются с моими, его язык исследует мой рот, все это напоминает мне о поцелуе, который мы разделили сегодня на кухне в Убежище, только на этот раз я знаю несомненно, ничто его не остановит. Всепоглощающее накопившееся разочарование будет удовлетворено наилучшим образом. Мои внутренние мышцы уже сжимаются в ожидании. Я собираюсь подвергнуться насилию самым восхитительным образом, который только можно представить, и у меня не осталось ни силы воли, ни силы, чтобы бороться с этим.

Легкое хныканье удовольствия соскальзывает с моих губ, когда его прикосновение скользит выше по моему бедру и обнимает мои трусики. «Заткнись, Элеонора, - рычит он мне в рот, снова напоминая мне о нашей встрече на кухне. Его потенциал заставляет меня помалкивать,  то что должно произойти тяжело поражает меня , хотя я и не выразить свое беспокойство. Я все равно не могу, потому что его ладонь заменила его губы на моем рту, и серьезные глаза впились в меня. «Я только хочу услышать твое удовольствие, когда я так говорю. Поняла?'

Я не хочу соглашаться, но все равно киваю. Что, черт возьми, я только что позволил ему? Мы даже не голые, а я уже готова кричать от экстаза. Боже мой, это может быть мучительно. Затем его палец скользит по шву моих трусиков, и это может быть определенно захватывающе. Моя челюсть сжимается, я с трудом сглатываю, закрываю глаза и беззвучно молюсь Богу. Его горячее прикосновение дразнит мою плоть целую вечность, как будто он испытывает меня, пытаясь понять, смогу ли я выполнить свое обещание хранить молчание. Выглядит сомнительно, но я полон решимости попробовать.

«Хорошая девочка», - шепчет он, его дыхание щекочет мое ухо, когда он приближается к нему, его палец слегка болезненно медленно охватывает мой клитор. Мои руки болят из-за того, что я крепко сжимаю его плечи, от ощущения тощей мускулатуры под острыми воспоминаниями о его груди. «Тебе хорошо, принцесса. Так чертовски хорошо. Он вытаскивает палец из моих трусиков, его слова и действия заставляют меня открываться. До сих пор есть свидетельства той непристойной ухмылки, когда он поднимает палец и убирает ладонь с моего рта. 'Открой.'

Мои губы приоткрываются, и он скользит пальцем по моему рту, приподнимая брови в безмолвной инструкции, которую я сразу улавливаю. Но он все равно высказывает свое желание.

«Соси».

Я закрываю рот и делаю то, что мне приказывают, наслаждаясь чувственным желанием в его глазах, когда он концентрируется на моем языке, медленно прижимаясь к его пальцу. Его голова задумчиво наклоняется, затем он медленно переводит его взгляд на мои, лениво убирая палец. - По шкале от одного до десяти, - тихо и хрипло бормочет он, нежно покусывая и покусывая мою нижнюю губу, - как ты сейчас возбужден, принцесса?

Я упираюсь затылком в стену, удивляясь его вопросу, даже если на него очень легко ответить. '10.' Я не поглаживаю его эго. Я пульсирую повсюду, готова пожертвовать всем, чтобы сохранить это чувство экстаза. Я не ошеломлена своим признанием. Я знаю, что Беккер Хант - плохие новости, но сейчас он заставляет меня чувствовать себя слишком хорошо, чтобы сомневаться в том, во что я ввязываюсь.

Появляется дьявольская ухмылка, которая делает его мужскую внешность более мальчишеской, и его рука касается моей щеки, его голова слегка трясется. «Поверь мне, принцесса». Он целомудренно целует мои губы, потом кладет свой лоб на мой. «Ты еще даже не на шкале удовольствий».

Теперь я ошеломлен, и мои широко раскрытые глаза это показывают. 'Что?' Один? Шкала удовольствия? Нет, я в десятке. В этом он должен мне доверять.

«Я собираюсь доставить тебе удовольствие, как будто вы никогда раньше не получали удовольствия». Он отрывает меня от стены и поднимает вверх своим телом, мои ноги автоматически раздвигаются и обвиваются вокруг его талии. Он смотрит на меня, его карие глаза темнеют, когда он начинает нести меня по лестнице.

«Самоуверенный». Я должна удержаться от смеха над его высокомерием. Однако я не могу предотвратить сжимание бедер. Его тщеславие не должно быть привлекательным, но, поскольку я ожидаю, что его заявление будет на 100 процентов правдивым, трудно не быть полностью очарованной им.

«Но это правда», - добавляет он, останавливаясь у моей входной двери. 'Вниз.' Он отталкивает мои ноги от своего тела и забирает у меня сумочку, помогая себе взять ключи в моих руках. Я бросаю их охотно, замираю, когда он входит, толкаясь передо мной. Он открывает дверь через мое плечо, прикладывает рот к моему уху и мягко дует. 'Иди внутрь.' Каждое нервное окончание взрывается, и я качаюсь на пятках.

Я не могу пошевелиться. Моя ситуация только что сильно ударила по мне, и я не могу понять, почему я не останавливаюсь. Он современный Казанова - я видел доказательство, и это подтвердили его дорогой старый дедушка и миссис Поттс. Он сводит меня с ума, и не всегда лучшим образом. Он проходит терапию из-за того, что громко кричал, и, возможно, меня тоже направят на терапию. Он в истерике уничтожил мой гребаный телефон . У него нездоровые отношения с женщинами, нездоровые способы справиться со смертью родителей. Он собирается изнасиловать меня. Ничего более. Нет чувств. Никакой привязанности. Я собираюсь стать еще одним завоеванием, другой женщиной, которую он заколдовал в постели. Я потеряла чувство собственного достоинства. Так почему мои ноги двигаются, возвращаясь в мою крошечную квартирку, мне непонятно. Я сошла с ума.