Страница 7 из 17
Он прислушался. В тишине послышались шаги на лестнице. Дверь открылась. «Я вернулась, чтобы забрать вещи. Я ухожу от тебя», – сказала она с гневом. Он молчал. «Ты ударил меня. Как ты посмел это сделать!» – снова сказала она. Ему показалось, её взгляд полон ненависти. Он продолжал молчать. Потом не спеша приблизился к ней и изо всех сил ударил кулаком в это красивое, любимое лицо.
«Ублюдок!» – услышал он её голос. В голове зашумело. Он больше не сдерживал себя. Он не прятал ярость. Он с каким-то отчаянным счастьем шёл на последнее, заветное. Сейчас он убьёт её, и все его муки прекратятся. Никто не будет больше терзать его. С её смертью исчезнет то, что мучило эти годы. Он больше не будет думать о том, что кто-то другой сможет целовать её. Он освободится от этого страшного ожидания её неизбежного ухода от него.
«Неблагодарная тварь!» – он кричал. Он рычал и выл. Он терзал её тело. Кидал о стену, поднимал с пола, и снова кидал. Когда она затихла, он понадеялся, это конец. Но она ещё дышала. Она без сознания, догадался он. Пора кончать. Он взял ружьё и стал стрелять ей в голову.
…Что он знал точно, так это то, что каждый день и каждый час он может изменить самому себе, перечеркнуть то, во что верил вчера, и только Наполеон был в его жизни незыблем и постоянен. Вот то, на что он молился. Его настроения и размышления колебались и изменялись, в одну минуту он мог перемениться в настроении, накричать, оскорбить, и тут же успокоиться, и если требуется, отвергнуть сказанное, обратить в шутку. Его напор, экстравагантность пугали, удивляли, поражали, иные в этом видели подтверждение гениальности. Гению всё можно, говорили поклонники и всё ему прощали. Нахамил? Наорал? Обозвал? Он – гений. Он над нами.
Он пришёл к убеждению, жизненным идеалом на этой земле может быть только Наполеон. Он искал ответ на вопрос: как приблизиться к своему идеалу, чтобы ощущать его присутствие, дух, мощь? Погружением в историю. Но этого было мало. Тогда он надевал мундир Бонапарта, махал саблей, искажался в лице, кричал диким голосом французские слова, за ним маршировали с фанатичными лицами ряженые бонапартисты. Они тоже кричали, бежали по его команде в бой, сражались в клубах порохового дыма. Ему было странно, что он родился и живёт не во Франции, а в России. Ему было странно, что помимо России и Франции есть и другие страны. Зачем всё это. Ничего не нужно, а нужна только Франция. Ведь Франция – это Наполеон. Наполеон – это всё! И ничего другого не надо. Впрочем, Франция тоже не нужна. Потому что Наполеон – это уже не Франция, это больше. Весь мир в руке Наполеона. Поэтому какая разница, где жить. Наполеон – всюду. Он жив. И живёт он не только в воспоминаниях, он живёт в Андрее Михайловиче Ястребове.
Ястребова тяготило современное время – автомобили, самолёты, поезда, весь этот дух суеты, мельтешения, скорость, метро, телефоны, смартфоны, интернеты. Это было чуждо ему, потому что этого не знал Наполеон. Но в глазах общества подобное восприятие современности покажется смешным. Поэтому никаких откровений ни с кем. Этот мир в одно мгновение может превратиться во врага, стоит лишь открыть свою душу. Нет, душу он не открывал никому. Это слишком опасно. И лишь когда он облачался в мундир Бонапарта, когда хватался за саблю, он чувствовал себя тем, кем он был. Наполеоном. Властелином. Вершителем судеб. Человеком, оказывающим влияние на мировое устройство.
Блистательная наполеоновская эпоха – это прообраз будущего мирового устройства. Именно тогда под гениальным началом Наполеона и была заложена основа будущей цивилизации. То, что намеревался сделать Наполеон, когда строил планы объединить европейские государства под своим руководством, это и есть сегодняшний Евросоюз. Великая наполеоновская армия – это прообраз НАТО. Всюду, всегда и везде, был убеждён профессор Ястребов, незримо присутствует гений Наполеона. Понятие нации сложилось именно в ту самую наполеоновскую эпоху.
Энергия переполняла Ястребова. Ему казалось, одним своим взглядом он способен убить. Он хотел и мог быть в глазах других исключительно опасным и сильным. Он так много написал о французской истории, что его старания заметили, и президент чужой страны вручил ему награду.
Он каждый день шёл к Наполеону, входил и входил в образ, и уже понимал – он не чувствует себя русским. Он тяготился тем, что надо говорить на русском, и переходил на французский. В конце концов он вдруг понял, что уже давно презирает русское. В своих исторических исследованиях той эпохи он доказывал: Бородинское сражение, как и в целом войну с французами, русские проиграли. Втайне Ястребов полагал, распад Советского Союза это есть отдалённое последствие и подтверждение того, что один раз оставив Москву и отдав её Наполеону, русские оставили Москву навсегда. Дважды войти в реку невозможно. Проиграв Наполеону, уйдя из Москвы, русские на все будущие века на метафизическом уровне поставили на себе крест. Сакральным образом участь этой страны решена. Крушение империи будет повторяться по кругу из века в век. И тому подтверждением перевороты как семнадцатого, так и девяносто первого. Россия обречена на вакханалию. Осколки империи – вот удел России, отведённый ей твёрдой рукой Наполеона Бонапарта. В этом было глубокое убеждение профессора Ястребова.
Он размышлял о СССР и удивлялся, как мог минувшие десятилетия собственной жизни находиться в этой стране, учиться, работать, соблюдать её законы. СССР и он, Ястребов, это две несовместимые величины. Он, Ястребов, не менее великий, чем Наполеон. Он по большому счёту и есть Наполеон. И рядом – обречённый по воле Наполеона на неизбежный распад Советский Союз. Ястребов радовался, его идея получила, наконец, подтверждение, когда в девяносто первом произошло давно предчувствуемое и предсказанное им согласно его личной наполеоновской теории событие – развал советской империи.
В огне революций, войн, репрессий, катаклизмов ему чудилось озарённое сполохами света гневное лицо Наполеона. Всюду перст гениального полководца. «Он наложил на Россию руку в 1812 году, и сакральная власть его так и осталась витать над этой землёй. Наполеон не ушёл отсюда. Он здесь!» – записывал в личном дневнике свои полумистические умозаключения историк Ястребов.
Надо не только приблизиться к Наполеону, но и стать им, он искал пути к этому. Как? Он понял, как. Это было, по его мнению, открытие глобальной важности, и говорить о нём он не собирался никому. Если в мире рождаются близнецы, значит, думал он, в этом есть какой-то свой секрет. Природа посылает нам знак. Но что она хочет этим сказать? В мире, несомненно, есть двойники. Но внешне похожие друг на друга люди – это не то, что ему нужно. И тема близнецов лишь есть знак природы, на что-то указывающий. Но на что именно? Значит, надо думать. Фотографии, копировальная бумага, телевидение, видео, аудио, компьютеры… Вот средства для размножения одного и того же. Один и тот же человек глядит с тысячи фотографий. Человек умер, но его копия как бы существует. Если мы копируем и множим компьютерный файл, то значит так же возможно скопировать человека, рассуждал Ястребов. Для этого не требуется ничего. Только воля. Только энергия. Да, плоть Наполеона мертва. Но жив дух. Мой мозг будет помножен на дух Наполеона. Моя энергетическая подпитка – мощь Наполеона. Вот сокровенное открытие Ястребова, в него он всерьёз верил, и на этом открытии где-то осознанно, где-то по наитию, выстраивал своё бытие. Как прирождённый актёр, он обладал талантом перевоплощения, а потому блестяще справлялся с поставленной перед собой задачей.
Одним из главных достижений его личной полумистической философии стало умозаключение относительно женщин. Он пришёл к мысли, что помимо силы и внутренней мощи есть то, что помогает удерживать эту силу на нужной высоте. Это особая сверхэнергия, люди называют её любовью. Любовь женщины – единственная проблема в этой жизни, с которой в одиночку не справиться, без которой можно превратиться в ничто. Всю свою жизнь он искал любовь как энергетическую субстанцию продолжения собственной молодости, и одновременно боролся с этой любовью. Не желал ей подчиняться. Он никому и ничему не подчинялся.