Наследница

После чего попрощался и быстро вышел. Алене осталась одна и продолжила терпеливо ждать.

Женщина мечтала, наконец, поделиться своими страшными подозрениями с прокурором. Сейчас ее внимательно выслушают, ободрят и подскажут, что надо делать. Слава богу, есть специально обученные люди, которые во всем разберутся, накажут виновных и защитят ее, а то не очень-то приятно быть в чужом городе в роли мишени. Алена не чувствует себя в безопасности, ведь она на виду, живет в квартире отца, а неизвестные злоумышленники действуют исподтишка, и никто не знает, как они выглядят. Вот и нужно за защитой и помощью обращаться в прокуратуру, она для этого и существует, не так ли?      Алена любила читать детективные романы и смотреть фильмы. Интересно было, как все свои знания, опыт и логические способности все эти комиссары Мегрэ, Шерлоки Холмсы и Каменские бросают на борьбу с преступниками. Да они такие задачки щелкают, как орешки. Чем сложнее проблема, тем больше азарт. Вот только захотят ли думать и разбираться сегодняшние следователи? Все жалуются на маленькую зарплату. Но кто заставляет идти на эту работу, если что-то не устраивает? Вот и некоторые врачи свои профессиональные ошибки и пренебрежение к пациентам объясняют низкой зарплатой. Но если врач любит свою работу, умный и опытный, он все равно поставит правильный диагноз и вылечит пациента, человек же ни в чем ни виноват.

В разгар этих размышлений приехал, наконец, прокурор. Он встретил Алену недружелюбно. Женщина растерянно топталась посреди большого кабинета и пыталась что-то говорить про папу – ветерана войны, пропавшие документы на квартиру, странные обстоятельства его смерти, неизвестных людей, наследивших в комнатах. Не поднимая головы и перебирая какие-то бумаги, прокурор буркнул, что он сильно занят и ему реально некогда. «Интересно, что может быть важнее, чем убийство человека, – подумала Алена, – наверное, только какое-то массовое убийство. По адресу ли я обратилась? Разве это учреждение не должно по долгу службы заниматься подобными делами? Так почему я в роли назойливого просителя?».

– Вы зайдите к следователю Спотыне в кабинет 216. Он вел проверку по поводу смерти Вашего отца. Вы ему все расскажете. Пусть он с Вами поговорит, запишет показания, – хмуро предложил прокурор, поняв, что так просто ему от Алены не избавиться.

– Но я из другого города, – пыталась сопротивляться Алена, которая после разговора со следователем по телефону не имела ни малейшего желания с ним общаться, – очень издалека. Я скоро вынуждена буду уехать…

– Идите, идите к следователю, – махнул полной ручкой прокурор, – пусть он с Вами поговорит.

Поняв, что на этом разговор закончен, Алена поплелась в кабинет следователя. Может, если бы зав.кафедрой смог дождаться приезда прокурора, то их выслушали бы более внимательно и не пинали бы сейчас по кабинетам. Но, возможно, у Алены сложилось превратное впечатление и следователь окажется прекрасным работником, чутким и внимательным.

В кабинете находился молодой мужчина, крупный, холеный, в дорогом пиджаке из мягкой кожи. Он был белобрысый, со светло серыми глазами и поросячьими белесыми ресничками. Пухлые губы кривила презрительная усмешка. Рядом с ним сидел какой-то коллега и они дружески болтали.

– Вы проводили проверку по поводу смерти моего отца, Александра Черных. У меня возникли вопросы, я подозреваю, что он умер насильственно. Меня прокурор к Вам направил.

– Знаете что, женщина, – раздраженно сказал следователь, – пойдите в канцелярию, напишите заявление и оставьте там. А прокурор определит, кто будет заниматься этим. Так просто я ничего делать не буду!

Прозвучало это грубо и достаточно по хамски. А может быть, это показалось?

– Вы почему со мной таким тоном разговариваете, – возмутилась Алена, которая и так уже была на взводе, – у Вас хоть какая-то совесть есть?

– Совесть у меня давно потеряна, – заявил Спотына, с усмешкой глядя в глаза Алене.

Его товарищ при этих словах дико загоготал.

– Не знаю, у Вас, может быть, принято глумиться над потерпевшей. Что Вы смеетесь? – только и смогла вымолвить Алена, у которой уже не было сил выносить это издевательство.

Ухмылка сползла с лица коллеги Спотына.

– Выйдите из кабинета! – заорал он.

Алена вышла из кабинета, испытывая острое чувство ненависти к этим сотрудникам по обеспечению правопорядка.

Женщина направилась в канцелярию, написала подробное заявление и удостоверилась, что секретарь его зарегистрировала. Надежда на то, что кто-нибудь будет расследовать это дело стремительно падала.

– Завтра приемный день у зам. прокурора, Вы запишитесь на прием, – предложила секретарь, которая прониклась неким сочувствием к Алене. – Может, он Вам чем-нибудь поможет. – Вот карточка с Вашим адресом, мы сообщим о результатах в Новосибирск.

Совершенно морально раздавленная Алена еле доползла до дома. Она попросила у Нины Петровны валерьянки, что бы как-то успокоиться. В этот момент пришла с работы Лена. Алена попыталась взять себя в руки.

– Ну что, как ты сходила в прокуратуру? Что тебе там сказали? – нетерпеливо спросила Лена.

– Никто меня и слушать не стал, – вздохнула Алена, – говорят, напишите заявление, мы рассмотрим. Хоть бы кто-нибудь со мной побеседовал, задал вопросы. А я ведь скоро уеду в Новосибирск. Следователь вообще мне сказал, что у него совесть давно потеряна.

– Да ты что, так прямо и сказал? – ахнула Лена.

– Так и сказал… Представляешь? Как с ними разговаривать? У меня такое твердое убеждение, что никто ничего расследовать не будет, только и ждут, что бы я уехала домой. Кстати, у меня к тебе предложение – давай сходим в квартиру отца, я тебе хочу кое-что показать.

Женщины поднялись на четвертый этаж и попытались открыть дверь в квартиру отца Алены, но оказалось, что это не так просто сделать. Из квартиры Лосевых, расположенной рядом, донесся лай рыженькой собачки Тяпочки, почувствовавшей присутствие чужих людей.

– Нет, это невозможно каждый раз так мучится, – рассердилась Лена.

– Я купила замок, – сказала Алена, – но он очень простенький. Сложные импортные стоят безумных денег. Только я не смогла найти того, кто бы врезал этот замок. На кафедре все отказались, в мастерской – очередь чуть не неделя.

– Ничего, что-нибудь придумаем, – махнула рукой Лена.

Ей, наконец, удалось открыть дверь. Женщины зашли в квартиру.

– Вот, смотри, – Алена ткнула пальцем в пол, – какие-то чужие следы.

На полу в гостиной были явственно видны следы ботинок, принадлежащих, вероятно, двум каким-то мужчинам.

– Следы свежие, – констатировала Лена, – на улице шел дождь, грязи полно и отпечатки видны очень хорошо! Ты же мыла полы в квартире, перед тем как пригласить соседей на поминки. Это я хорошо помню, как раз пришел странный и подозрительный студент. Но он дальше прихожей не проходил, а все соседи пришли в тапочках. Потом мы с тобой на следующий день, в воскресенье, почти целый день провели в этой квартире, искали документы. Но никаких следов не было, их же невозможно было не заметить, следы огромные. Как ты думаешь, откуда они взялись?

– Наверное, кто-то приходил в мое отсутствие, скорее всего, ночью. Видимо, у неизвестных злоумышленников есть ключ от этой квартиры. Поэтому и замок у папы незадолго до смерти стал плохо открываться, возможно, сделали дубликат, но не очень хорошего качества.

– Зачем же они приходили? – прошептала Лена, опускаясь на диван рядом с портретом Джоконды. – Они что же… хотели тебя убить?

– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Алена, которая уже дошла до стадии, когда все безразлично, – может, просто хотели поговорить по душам. Скажут: отдай-ка нам квартиру подобру-поздорову, не для того мы убивали твоего папу, что бы ты приехала и нагло все унаследовала.

Алена вдруг вспомнила то чувство необъяснимого ужаса, охватившее ее недавно… Это было в понедельник, она шла вечером от нотариуса, неприятной и странной дамы. Алена еще сказала ей, что дело о наследстве ее отца, скорее всего, пахнет криминалом. И несимпатичная девица ужасно разозлилась почему-то и сказала, что раз так, нужно обращаться в милицию, а она ничем помочь не может. И была какая-то очень напряженная и взволнованная. Но потом, когда Алена вернулась с запросом от другого нотариуса, по делам наследства, то неприятная дама была уже вежлива и даже мило улыбалась. К чему бы это?