Страница 8 из 20
– Какой этот Вайнсмок весёлый тип – сказал Клеон, попивая чай за опустевшим столом и смотря вслед растворяющимся в ночной тьме дежурным по сусликам.
– Не то слово – улыбнулся Алекс.
На следующий день, когда они закончили работу по черчению керамики, лагерь начинал готовиться к обеду – +40 по Цельсию, измождённые пыльные студенты возвращались с раскопов, на полевой кухне их уже ждал обед. Когда с обедом было покончено и люди стали готовиться к продолжению строительства пирамиды за столом появился Вайнсмок.
– Друзья мои, куда же вы собрались? – сказал он и вопрошающе посмотрел на всех.
– Строить пирамиду – сказал кто-то
– Вы воспринимаете шутки слишком серьёзно – полуулыбнулся Вайнсмок.
– А суслики тоже ваша извращённая шутка? – сказал один из ночных дежурных.
– Суслики? – переспросил Вайнсмок – Нет, конечно я на полном серьёзе думал, что они могут утащить керамику и склеить её и пользоваться сосудами для хранения злаковых и вина.
Повисло гробовое молчание все студенты уставились на археолога.
– Ну ладно вам – повеселились и хватит – сказал Вайнсмок и засмеявшись удалился.
–Действительно весёлый тип – сказал Клеону Алекс – Прям современное искусство.
День летел за днём,во всё более ускоряющемся темпе. Сначала, до обеда, рисование керамики, затем отдых и купание в море и неспешное общение с друзьями у костра, вечером. По выходным они ездили в город наслаждаться едой в ресторанах, от так опостылевших им в экспедиции, различных злаковых на воде. Клеон и не заметил, как пролетело две недели.
Утром, в очередное воскресенье, они шли по степной дороге в сторону деревни, откуда ходил автобус до города.
Когда они лежали в тени могучего тополя поодаль от остановки, Клеона внезапно, но не неожиданно, посетила мысль, что время сингона пришло. Клеон подумал, что сейчас приедет автобус, и заберёт его в город, где он, наконец, сможет нормально поесть, умиротворённо посидеть в чайном салоне и…ничего более. Время, проводимое в экспедиции, напомнило Клеону его обычную жизнь, но в несколько ином формате – они работают восемь часов в день, кто на раскопах, кто на базе, едят и отдыхают… Всё, на что он был способен после многочасового черчения керамики, это лежать в тени деревьев, мерно потягивая чудесные украинские соки, и просто наслаждаться бездельем. Впрочем, если бы в течение недели, работы не было, то от скуки, ему пришлось бы искать себе занятие самому. Так было бы до встречи с трубочником, а сейчас…
– А я, пожалуй, пойду лучше погуляю по степи! – сказал Клеон, поднимаясь с земли.
Все трое удивлённо воззрились на Клеона
– Что? – воскликнул Алекс, – А как же катание на яхте, чайный дом и веселье.
– Нет, это бессмысленная трата времени, – ухмыльнулся Клеон, -веселитесь, чревоугодники, а я пойду в степь.
– Да ладно тебе, – Алекс не оставлял попыток уговорить Клеона, – ты слишком близко к сердцу воспринял восточную философию. Я вот себя давно уже нашёл, мне нравится отдыхать, вкусно есть и веселиться в компании двух прекрасных дам! – сказал тот, обведя взглядом Энн и Маргарет.
– Увидимся вечером, – подытожил диалог Клеон, и развернувшись, пошёл по степной дороге обратно в сторону лагеря.
Помимо трёх литров воды, пачки сигарилл и небольшого количества провианта, Клеон, помня первый опыт медитации, на холме, прихватил с собой репеллент от насекомых, и медленно побрёл от лагеря, в сторону моря.
К полудню солнце было практически в зените, и жгло неимоверно – термометр на телефоне показывал 42 градуса. Порывистый ветер создавал из степной травы, окружавшей Клеона со всех сторон, что-то вроде степного моря – она колебалась с приятным шелестом под ветром, подобно морским волнам. Клеон подумал, что сильный ветер ему благоволит – мерзкие мошки и слепни не смогут его доставать, когда он будет сидеть на одном месте. Преодолев первую долину, он взобрался на весьма высокий курган, который из базового лагеря, расположенного в низине, казался небольшой горкой, и ахнул – перед ним простиралась следующая, напоминавшая огромное вытянутое блюдце долина, километра три шириной. Ничего, утешал себя Клеон, я должен дойти до моря, и вознаграждение будет велико. Когда же, спустя час, он вышел на вершину новой долины, за ней расстилалась следующая, не менее великая, усыпанная множеством древних скифских курганов. Клеон чувствовал абсолютное одиночество– не было видно ни людей, ни дорог, никаких построек, только он и это жаркое, переливающееся всеми оттенками зелёного, травяное море.
Преодолевая уже четвёртую по счёту степную долину, Клеон, наслаждаясь благоухающим запахом горных трав и цветов, взбирался на холмы, высотой метров по пятьдесят. Он уже мог слышать вдохновляющий звук морского прибоя, что заставило его ускорить темп.
Оказавшись на вершине, он возликовал от радости – перед ним простирался бескрайний песчаный пляж, уходящий до горизонта в обе стороны, разделённой выдающимися в море скалами, которые формировали огромное количество маленьких и уютных бухточек, где периодично накатывались мощные морские волны. Само же море умиротворяло своей бескрайностью и глубоким синим цветом.
Выбрав самую уютную бухту, Клеон направился через заросли шиповника вниз. Искупавшись в тёплом Азовском море, абсолютно довольный, Клеон взобрался на скалу, высотой с пятиэтажный дом, о которую разбивались волны. Усевшись на подстилку в позу полулотоса, Клеон решил, наконец, постичь сингон.
Так он и сидел, любуясь облаками, очень кстати, закрывшими нещадно палящие южное солнце, слушая умиротворяющий звук прибоя и вдыхая приятные порывы сильного морского бриза, наполняющее сердце радостью и восторгом от мощи природы. Клеон старался не думать вообще ни о чём. Конечно, проще хотеть, чем сделать – первый час он ловил себя на мысли, что вспоминает и мысленно прокручивает события последних дней, потом лет. Потом он с удивлением обнаружил, что уже вспоминает какие-то приятные моменты своего детства: первая крутая игрушка, какая-то поездка с родителями в горы, и всё в таком духе. В итоге, устав отгонять мысли, решил просто плыть по течению своего сознания.
Спустя несколько часов, когда солнце уже было ближе к горизонту, чем к зениту, а его лучи не обжигали, а мягко и приятно грели тело, Клеон вдруг ощутил, что мысли покинули его. Но он не испытал радость от этого, как некоторое время назад, которая сразу же разрушила бы медитативный настрой – чувство покоя было нерушимо, как скала, на которой он сидел, выдержавшая неустанный морской прибой в течение нескольких последних миллионов лет. Он просто продолжал сидеть, сливаясь с окружающим пространством. Клеон ощутил себя частичкой ветра, который дул ему в лицо; воды, которая накатывалась волна за волной на его скалу; солнца, которое грело его; неба, под которым он сидел; травы, которая шелестела и даже насекомых, стрёкот которых вносил последний штрих в идеальную картину бытия. Клеон стал чувствовать, как его тело постепенно начало терять вес – гравитация, давящая на него всю его жизнь стала уходить. Казалось, что ещё один порыв ветра, и его понесёт ветром словно лепесток увядающей розы, и от осознания этого ему стало хорошо. Какое-то чувство счастья начало расползаться по его сознанию, затекая в каждый уголочек тела – вот оно, осознал Клеон, и протянул руку к морю, затем развернув ладонь к небу как бы потянул вверх, и морская вода, подчиняясь движению его руки, бурля и пенясь, медленно выросла в водяную гору, высотой со скалу, на которой он сидел. Клеон подвигал рукой вверх вниз, и его водяное порождение отреагировало, меняя свою высоту. Зрение Клеона стало меняться – природа оставалась природой, но вот из каждой травинки к нему теперь тянулась серебристая энергетическая нить, высоко в небе, подобно огромным рекам, со стороны суши, и уходя за горизонт, проходили красноватые энергетические потоки, от одного из которых, к нему тянулся тонкий рукав. Посмотрев на свою руку, управлявшую волной, Клеон окончательно оторопел от удивления – его рука состояла из чистого света, и он мог смотреть сквозь неё, вокруг неё и в ней кружились яркие светящиеся шары размером от сантиметра до миллиметра, кости казались какими-то завихрениями, а кровь была похожа на поток расплавленного серебра, причудливо оплетающего и пронизывающего руку, разветвлённостью сосудов напоминая корни дерева.