Страница 1 из 13
Пролог
В самый теплый весенний месяц, май 1996 года, жителю города Томска Борисову Виктору Павловичу исполнилось восемнадцать лет. Он едва успел сдать государственные экзамены и получить аттестат, как его тут же призвали на срочную военную службу.
Молодой юноша, он был совершенно без вредных привычек, занимался спортом и имел крепкое, коренастое тело; невероятно красивое лицо его было очень популярным среди представительниц прекрасного пола; парень был довольно невысокого роста, менее ста шестидесяти сантиметров, поэтому был определен для службы в Тихоокеанский военно-морской флот – на подводную лодку.
Время, проведенное в учебном центре, пролетело сравнительно быстро, и вот пришла пора для действительной службы. Он попал в довольно дружный и сплоченный коллектив, где его и товарищей приняли как своих. Четко выполняя свои обязанности, Виктор заслужил уважение среди своих сослуживцев и более старших офицерских чинов. Так, можно сказать, размеренно и проходила его служба, пока однажды…
Как внезапно вдруг выяснилось, но атомная подводная лодка, на которой он нес свою службу, оказалась довольно старой и давно уже подлежала списанию. Однако командование – на свой страх и риск, конечно же! – продолжало выпускать ее в море. Создаваемые комиссии по проверке пригодности «скрепя сердце» ставили свои подписи в актах, дающих этой, по истине уже груде металлолома, дальнейшую жизнь. Время было тяжелое, и заменить боевую подлодку было нечем. Так она и плавала, создавая угрозу своем экипажу и всему, что ее окружало.
Так вот, в первых числах августа 1997 года, будучи в очередном рейсе, подводники остановились на боевое дежурство неподалеку от берегов Японии. Как и всегда бывает в подобных случаях, внезапно система охлаждения ядерного реактора дала очень существенный сбой. Прогнившие трубы, не выдержав давления, лопнули, разбрызгивая хладагент по отсеку. Заделать их никак не получалось: железо было настолько тонким, что при попытках тронуть его, разрывалось еще только больше.
Температура внутри атомного двигателя катастрофически поднималась, провоцируя необратимые процессы, которые со временем неизбежно привели бы к реакции, сопровождавшейся ядерным взрывом. Понимая, что самостоятельно спасти положение не получиться, капитан передал радиограмму о случившемся с экипажем несчастии.
Командование, как только узнало суть всей проблемы, перестало поддерживать связь, оставив жизни моряков на произвол жестокой судьбы. Наши прославленные подводники не могли даже предположить, что их так предательски «кинут» без помощи, и когда уже стало понятно, что взрыв реактора неизбежен, вся команда вышла наверх, ожидая, что за ними вот-вот прибудут спасатели, и только командир корабля, остававшийся у себя в каюте, отлично знал существовавшие инструкции «обнаруженная на чужой территории, субмарина оказывалась вне закона», что означало только одно – она, по личной инициативе команды, зашла в территориальные воды чужого, сопредельного государства. Страна от нее отказывалась, предоставляя подводникам возможность самим выбираться из создавшейся ситуации.
Через несколько минут находившиеся на верхней палубе моряки увидели, как в их сторону летят три самолета, но это было отнюдь не спасение: японские власти, перехватив радиограмму и для себя установив, что возле их берегов возможен ядерный взрыв – при этом, конечно же, отлично помня Хиросиму и Нагасаки – выслали свои самолеты, чтобы уничтожить опасную субмарину. Как не трудно догадаться, судьбы людей их совершенно не беспокоили, поскольку подлодка была военной и считалась вражеской, неправомерно вторгшейся в иностранное государство. Министр обороны Японии, отдававший приказ, сказал только одно: «На войне как на войне».
– Это бомбардировщики! – воскликнул обладавший отличным зрением Борисов. – Вряд ли они будут нас спасать, – и окончательно утвердившись в этой недвусмысленной мысли, спрыгнул с борта подводной лодки в океанскую воду.
Остальные члены экипажа не верили в такое коварство и спокойно ожидали приближения летательных аппаратов, искренне надеясь, что это посланная за ними спасательная команда. Однако все стало очевидным, когда от крыльев самолетов отделились самонаводящиеся ракеты. Именно тогда, все стали прыгать в море, но было уже достаточно поздно. Через секунды прогремело шесть оглушительных взрывов, и подбитая подлодка стала опускаться на морское дно, предоставив реактору охлаждаться естественным хладагентом.
Весь экипаж, разумеется не успевший отплыть на достаточное расстояние, был поражен взрывной волной и бесследно сгинул в морской пучине. Спастись удалось только Борисову, успевшему спрыгнуть первым и удалившемуся на достаточное для этого расстояние. Долгое время он плавал во все еще теплых водах Японского моря, пока, совсем обессилив, не лишился сознания, и только благодаря заранее одетому спасательному жилету Виктор не утонул.
На его счастье, матроса подобрали местные рыбаки. Они смогли выходить молодого человека и помогли ему перебраться на Родину. Как узнал единственный выживший с подлодки, но ни со стороны России, ни тем более Японии о случившемся страшном несчастии нигде предпочиталось не афишировать, как будто и не было этого ужасного инцидента. Командование же цинично провозгласило всех членов команды пропавшими без вести.
Возмущенный таким несправедливым отношением к своим защитникам Родина, да, что там говорить, попросту верным подданным, а главное, тем, что их не спасли, Виктор объявил вендетту всему Российскому государству и поклялся жестоко мстить, пока у него на то хватит сил и возможностей. Статус «пропавший без вести» его вполне устраивал, в следствии чего он решил уйти в глубокое «подполье», и с помощью ведения партизанской войны, как он говаривал: «Изнутри разрушать существующий строй».
Как и следовало ожидать, находясь возле критически функционирующего ядерного реактора, он получил свою долю облучения, что несомненно сказалось на его здоровье, отчетливо выразившись в волосах, навсегда окрасившихся рано поседевшим оттенком, и основательно искалечив его внутренний мир, сделав этого человека жестоким, мстительным и беспощадным.
Глава I. Трое в машине
В самом конце сентября 2018 года по шоссейной дороге, направлением из города Томска, выезжала сильно подержанная автомашина «опель» черного цвета. В салоне находились две молодые девушки и водитель-мужчина.
Первую звали Вихрева Мария Вадимовна. Она была проституткой среднего «класса» и, как нетрудно догадаться, сейчас направлялась к очередному клиенту. Внешность ее была не сильно уж примечательной, – не сказать, что красивой, но и не отталкивала – а имела некую притягательность, присущую только людям, знающим себе «цену». Если судить о внешних данных, то можно выделить следующих особенности: рост – он вряд ли доходил до ста шестидесяти сантиметров; овальное лицо не было в достаточной степени таким уж прекрасным, однако некоторую миловидность его никто не стал бы оспаривать; серо-карие глазки были украшены огромными накладными ресницами; на веки, вплоть до самых бровей, был нанесен разноцветный макияж, далеко выходящий за крайние концы глазных прорезей; щеки были сильно напудрены, скрывая многочисленные, дарованные природой веснушки; прямой маленький носик прекрасно гармонировал с пухлыми, ярко-красно напомаженными губами; цвет ее естественных волос, конечно же, был рыжим, но в этот раз на голове красовался шикарный парик, придававший ей сходство с брюнеткой; при разговоре на ее щеках вырисовывались маленькие симпатичные ямочки, делавшие ее лицо поистине детским, хотя возраст девушки давно перевалил за двадцать семь лет; фигура не была худощавой, но и не полной, и если же быть более точным, то эта работница древнейшей «профессии» была в своем «теле»; сильно выпирающая грудь свидетельствовала о наличии не менее четвертого номера лифчика; дальше, к слову сказать, невероятно восхитительные формы плавно сужалась к талии, а та в свою расширялась, переходя в несравненную ягодичную область; ноги не являлись идеальной формы, выделяясь небольшой кривизной, но этот недостаток отлично скрывался за ажурными сетчатыми колготками; кроме них, выделялись такие предметы одежды, как-то: короткая черная юбка, изготовленная из кожи, болоньевая красная куртка, из-под под которой виднелась черного цвета футболка, и черные туфли, на высоком каблуке – вот и все нехитрое одеяние, присутствовавшее в то время на томской путане; заканчивался образ дамской сумочкой красного цвета, содержащей в себе необходимые аксессуары, предметы первой необходимости, а также косметику.