Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 10



Концепция запугивания предусматривает и конфликт сторон, и наличие их общих интересов; она не применима, если стороны абсолютно антагонистичны или если у них нет противоречий, а имеются только общие интересы. Между этими крайностями запугивание союзника и запугивание врага отличаются только по силе угрозы, и фактически нам необходимо разработать более четкую теорию, чтобы мы могли сказать, с кем у нас больше общего в конфликтах – с Россией или с Грецией[5]. Запугивание проявляется в нашей жизни ежедневно. У водителей автомашин общий интерес – избежать аварии, но и у них есть конфликт интересов, который заключается в том, кто кого пропустит, кто проедет первым, а кто притормозит. Столкновение всегда обоюдно, и часто единственное, чем может грозить один водитель другому, причем не словами, а маневром, тем самым заявляя свое право на дорогу, будучи не в силах поступить иначе.

Наконец, есть еще «дно» – преступный мир. Между их войной и международными войнами есть много общего. И государству, и человеку вне закона не хватает легальной системы для управления их действиями. В обоих случаях прибегают к насилию. В интересах обоих – избежать насилия, но угроза насилия непременно присутствует.

Часто какой-то принцип, который в интересующей нас области выражен не очень явно или сложно, или скрыт под разными наслоениями, и мы просто не замечаем его, в другой области обретает более ясную и понятную форму.

Ни одна из форм конфликта не изучена в такой степени, чтобы была сформулирована теория, которая могла бы использоваться в области международных отношений. Социологи, включая и тех, кто изучает поведение преступников в конфликтных ситуациях, не занимаются тем, что мы называем стратегией конфликта. Нет такой теории и в литературе по юриспруденции и криминологии. Я не могу с уверенностью утверждать, что в преступном мире не распространяются какие-либо пособия, учебники или другие сочинения по теории шантажа. Но, несмотря на существующую необходимость и на наличие подобных руководств в других областях, как например «Новые методы руководства детьми», сочинений на тему, скажем, «как заниматься вымогательством» или «как противиться этому» нет[6].

Из чего должна состоять «теория» в этой области стратегии? На какие вопросы должна она постараться ответить? Какие идеи должна она объединить, прояснить или сформулировать более точно? Для начала, она должна дать определения сущности самой ситуации и поведения, ей соответствующего. Запугивание подразумевает влияние на выбор другой стороны, направляя его мышление в нужное русло. Запугиваемому необходимо внушить, что наше поведение всецело зависит от его реакции.

Конфликт понимается как факт, но также признается и наличие общих интересов у противоборствующих сторон.

Подразумевается «рациональное», разумное поведение; считается, что «наилучший» выбор действия каждого участника зависит от того, каких действий он ожидает от противника, а «стратегия поведения» состоит в том, чтобы повлиять на выбор действий противника с учетом того, каких действий он ожидает от нас.

Следует отметить, что, во-первых, несмотря на грозное название «теория конфликта» не предполагает применение насилия или чего-то подобного; в сущности, это вовсе не теория агрессии, сопротивления или войны. Она предполагает лишь угрозу войны или какую-либо иную угрозу. По сути, это – теория использования угроз, или обещаний угроз, в зависимости от поведения сторон, участвующих в конфликте.

Во-вторых, данная теория не является дискриминационной, ущемляющей общие и частные интересы конфликтующих сторон, или дифференцирующей стороны конфликта. Теория не работает, если сотрудничество невозможно, если общие интересы не могут быть достигнуты даже для того, чтобы избежать общей беды. Не работает эта теория и тогда, когда вообще нет никакого конфликта, а выработка и достижение общей цели не является проблемой. Но между этими двумя крайностями, в ситуации, когда налицо и конфликт, и общие интересы, эта теория может быть названа и теорией осторожного партнерства или теорией частичного антагонизма[7]. (Некоторые центральные аспекты проблемы внезапного нападения в международных отношениях структурно тождественны проблемам взаимного недоверия партнеров.) Оба эти момента доказывают, что в данном случае мы можем говорить о теории взаимных решений.

Угрозы и ответы на них, ответные действия и контрответные действия, ограниченная война, гонка вооружений, балансирование на грани войны, внезапные нападения, доверие и обман – все это можно рассматривать либо как импульсивные, либо как преднамеренные хладнокровные действия, хотя они могут быть и не совсем хладнокровными. Скорее, следует вести речь о том, что рациональное поведение является продуктивным при создании систематической теории.

Теория, которая строится на предположении, что все участники хладнокровно и «рационально» рассчитывают свои выгоды по системе ценностей, заставляет нас глубже вдуматься в понятие «иррациональности». Рациональность состоит из множества атрибутов, и далеко не все они рациональны. Иррациональность подразумевает беспорядочную и непоследовательную систему ценностей, неверный расчет, неспособность получать известия или поддерживать эффективную связь. При этом могут иметь место произвольные и случайные влияния на принятие решений и на получение или передачу информации. Иногда иррациональность просто отражает коллективный характер принятия решений, когда у участников нет единой системы ценностей и ни по своей организации, ни по системе связи они не являются единым целым.



Фактически не все элементы, составляющие модель рационального поведения, являются рациональными, есть среди них и иррациональные. Система ценностей, система коммуникаций, система информации, процесс принятия коллективных решений или же параметр вероятности ошибки и потери контроля – все это может считаться попыткой формализовать изучение «иррациональности». От Гитлера и Французского парламента и до Хрущева и американского электората, от командира бомбардировщика и до рядового бойца Перл-Харбора, – все могут пострадать от иррационального поведения (даже действия невротиков с их непоследовательным поведением в процессе принятия ими коллективного решения при голосовании могут быть рассмотрены как рациональные). Кажущаяся ограниченность положения рационального поведения можно проиллюстрировать двумя дополнительными наблюдениями.

Первое из них взято из сторонних наблюдений. Оно заключается в том, что у эмоционально неуравновешенных людей (и даже пациентов психбольниц) наблюдаются попытки стратегического поведения или хотя бы частичного его применения. Мне рассказывали, что пациенты психбольниц часто сознательно или интуитивно вырабатывали у себя определенную систему ценностей, позволяющую снижать вероятность применения к ним мер дисциплинарных наказаний, поскольку они угрожали нанести себе непоправимый ущерб: «Перережу себе вены, если Вы не дадите…». Такие угрозы, как видно, могут давать определенные стратегические преимущества.

Фактически одно из преимуществ теории «рационального» стратегического решения в таких ситуациях, где конфликт сочетается с наличием общих интересов, заключается в том, что, показывая стратегический базис некой парадоксальной тактики, можно видеть какой правильной и рациональной может быть тактика поведения необученных и слабовольных. Не будет преувеличением сказать, что наши знание и опыт иногда подавляют здоровую интуицию, и что четкая теория может помочь восстановить интуитивные понятия, которые лишь не первый взгляд кажутся «иррациональными».

Второе наблюдение связано с первым. Дело в том, что четкая теория «рационального» решения и стратегических последствий таких решений ясно показывает, что в конфликтных ситуациях решение не может быть универсально правильным. Многие атрибуты рациональности стратегически бессильны, как мы видели из приведенных ранее примеров. Может быть, очень даже рационально желать себе не быть слишком рациональным или, если эта формулировка вызывает возражение философов, желать себе в определенных ситуациях не думать о рационализме. И человек может подавить или уничтожить свою «рациональность» хотя бы до какой-то степени; он может сделать это потому, что атрибуты рациональности не являются неотъемлемыми личными свойствами человеческой души, они включают слуховые аппараты, надежность почтовой корреспонденции, правовую систему, рациональность партнеров и агентов. Вообще, можно точно так же избежать принуждения (вымогательства) путем приема наркотиков, путем географической изоляции, официально заморозив все свои средства или сломав руку, которой должен подписывать чеки. В теории стратегии несколько из этих способов уклонения может рассматриваться как снижение рациональности. Теория, которая представляет рациональность как четкий постулат, способна не только модифицировать постулат и изучить его значение, но и снять с него покров таинственности. Парадоксальная роль «рациональности» в этих конфликтных ситуациях заключается фактически в вероятности того, что в таких случаях может быть крайне полезна системная теория.

5

Важно подчеркнуть, что, говоря об «общих интересах», это совсем не значит, что у них единая система ценностей, они просто могут быть в одной лодке. Возможно только одни из них считает это своим стратегическим преимуществом – объединение интересов не раскачает лодку. В этом смысле мы рассматриваем общий интерес. Но возможный вариант – перевернуться вместе, будет ли это «Общий потенциальный интерес»? Запугивание предполагает наличие общих интересов и общих действий с обеих сторон.

6

И все же наблюдается некоторый успех в данной проблематике. Даниель Элсберг включил свои лекции «Теория и практика шантажа» и «Политическое использование безумия» в сборник «Искусство принуждения» (Ellsberg D. The Art of Coercion. The Lowell Institute. Boston, 1959).

7

Употребляя слово «угроза», я не имею ввиду ничего агрессивного или враждебного. В переговорах или в сотрудничестве с партнерами угроза несогласия или ограниченного сотрудничества, выраженная словами или понимаемая без слов, санкционирует поддержку их требований точно так же, как в коммерческих сделках предложение подкрепляется угрозой о том, что в противном случае сделка не состоится.