Страница 11 из 16
Леонов неожиданно перешел на английский.
– I must have had a brainstorm that afternoon. Это я про мозговой штурм. Или, например, a jellyfish who was afraid to tell her boss that her latest brainstorm was just plain bad – подходит ко мне какая-то бесхарактерная мямля, боявшаяся сказать своему начальнику, что её последний гениальный план никуда не годился. Разницу ощущаешь, Мерлин?
– Да, Николай Сергеич, ты мне еще про «припадок безумия» пример приведи. Что-то ты не в духе сегодня…
– Будешь тут не в духе, мне вот до сих пор приходится отписываться за Ростов, где наши японцы вместе с «Альфой» накуролесили. Такого масштаба операция не могла пройти мимо Андропова.
– Не волнуйся, генерал, дни Андропова сочтены. Особенно в свете той информации, которую нам в процессе нашего брейнсторма удалось добыть. Так что я тебе сейчас настроение мигом подниму.
Вронский снова встал со стула и начал ходить по кабинету туда-сюда.
– Промыли мы мозги нашим гостям, точнее, не промыли, а очистили. Сведений там было столько, что пришлось привлечь дополнительные силы – один Маринкевич не справлялся. Ну, понятное дело, привлекли только наших людей, а вся звукозаписывающая техника была соответствующим образом опломбирована и занесена в картотеку. Записи еще расшифровываются, но самое главное и, так сказать, горячее я отложил отдельно. Вам принесут сейчас.
– Не тяни, что конкретно удалось выяснить? ¬– Леонов нетерпеливо постучал пальцем по столу.
– Ну, вначале я сформировал вопросы исключительной важности ввиду минимального временного промежутка…
– Вронский, ты сейчас доиграешься! – Леонов погрозил экстрасенсу пальцем.
– Не кипятись, Сергеич. Ну не умею я по-другому выражаться, как там в фильме – «опись, прОтокол, усё по форме». В категорию срочных занесены предстоящие события, которые должны случиться уже в этом месяце. И которые мы теперь можем предотвратить, – Вронский остановился посреди кабинета и внезапно снова подошел к столу.
– В первую очередь это две авиационные катастрофы – одна крупная, вторая поменьше. 15 февраля в нашем будущем произошла катастрофа Ил-18 под Минеральными Водами, в результате которой погибли 77 человек. Самолёт выполнял рейс № 5003 Ташкент-Нукус-Минеральные Воды. Ошибка пилота. А 30 марта Як-40 с бортовым номером 87738 выполнял местный рейс Н-925 из Днепропетровска в Жданов. В результате ошибок экипажа и грубых нарушений своих обязанностей службами метеообеспечения самолет при приземлении врезался в 9-метровый железобетонный столб. После чего произошло его падение и возгорание. В катастрофе погибли 8 человек: командир, второй пилот, бортмеханик и 5 пассажиров. Стюардесса и один пассажир получили ранения. Выжили 20 человек.
– Так, по самолетам понятно, выдадим нашему министерству авиации это под видом вашего прогноза, если вовремя будут контролировать работу своих служб, ну, заменят командиров, то, думаю, катастроф не будет. Дальше что?
– Еще самая ближайшая катастрофа, которая очень сильно ударит по престижу СССР – это пожар в московской гостинице «Россия». Кстати, она в двух шагах от Кремля. Мы знаем, что вечером 25 февраля 1977 года на 13-м этаже здания гостиницы начался сильный пожар. В гостинице загорелись одновременно 5-й, 11-й и 12-й этажи северного корпуса, огонь и дым распространялись по Северной башне. Более 250 посетителей ресторанов на 17-м и 22-м этажах оказались отрезанными от выхода. Всего в пожаре погибли 42 человека, ещё 52 человека, в том числе 13 пожарных, получили различные травмы, ожоги и отравления, – Вронский сыпал цифрами, словно читал документ. Но ему ничего не надо было читать – все сведения легко умещались в его голове. Поэтому даже на докладах он никогда не пользовался напечатанным текстом.
– Причины пожара? – Леонов что-то черкнул себе в ежедневнике.
– Судя по версиям из будущего, официальной причиной признали бытовуху – то ли паяльник не выключили в радиоузле, то ли кипятильник в номере. Но, скорее всего, имел место поджог. Настораживает скорость распространения огня. Судя по рассказам пожарных, буквально за 10-15 минут пламя успело охватить 8 верхних этажей огромного корпуса. Это возможно, если из одного конца 240-метрового корпуса в другой его конец по всему коридору разложить поленья сухих дров. Но даже в этом случае пожару понадобилось бы на путешествие в несколько сот метров немало времени. А тут вспыхнуло внезапно и пламя моментально распространилось по всем верхним этажам, начиная с девятого, – Вронский докладывал сухо и коротко.
– Почему думаешь, что возгорание было спровоцировано кем-то? – спросил Леонов.
– Думаю не я, думали, точнее, будут думать специалисты. Я только ретранслятор – предоставляю краткую выжимку фактов. Расследование по этому пожару притормозили и указали виновными стрелочников – двоих работников радиоузла, пожарного инспектора, главного инженера гостиницы и её директора. Но позже журналисты проводили свое независимое расследование и спустя три года накопали массу фактов.
Вронский снял очки, протер их и снова водрузил себе на нос. Потом продолжил.
– «Россия» была оборудована системой автоматического обнаружения пожара. В помещениях имелись дымовые и тепловые датчики. В тот февральский вечер на пульт слежения почти одновременно поступили сигналы о срабатывании этих датчиков сразу с нескольких этажей. С нескольких! То есть, сразу на нескольких этажах забыли паяльники и кипятильники? По факту, в «России» было несколько десятков очагов пожара. Причем, между сгоревшими номерами оставались помещения, вовсе не тронутые огнем… Почти полностью уничтожены пятый и двенадцатый этажи, сильно пострадал одиннадцатый, зато соседний с ним десятый остался практически целехонек. Как такое может быть? Кроме того, начиная с открытия гостиницы в 1967 году, в ней случилось более сотни возгораний и пожаров – от утюгов, кипятильников и прочих электробытовых приборов. Но практически все они закончились лишь небольшим переполохом, в худшем случае – выгоревшей обстановкой в комнате.
Вронский многозначительно посмотрел на Леонова.
– Так что искать надо или террористов, или криминал. В этой гостинице проживают сегодня высшие партийные чиновники и всякие там коммерсанты, торговцы и просто ворье. Вот там, как мне кажется, надо пошерстить.
Леонов встал из-за стола и прошелся по кабинету. Потом внезапно обернулся.
– А, может, не надо ничего предпринимать? Это же какой удар будет сразу по Андропову и по ЦК?
Вронский удивленно взглянул на генерала КГБ. Потом, словно что-то поняв, кивнул головой.
– Я тебя понимаю, Николай Сергеевич, ты думаешь, там только ворье всякое и чинуши живут. Это не так, например, в тот день там в концертном зале гостиницы выступал Аркадий Райкин. Две тысячи зрителей, между прочим. Простые советские люди. Ну, и непростые тоже, но не ворье и не всякие там «сыны Кавказа» с московских базаров. Это раз. И второе – я тебе сейчас столько скину информации по Андропову и Комитету госбезопасности, что утопить его можно будет на ближайшем заседании Политбюро за три минуты. Так что «Россию» все-таки надо спасать, ты Тикунову дело передай на контроль, а он со Щелоковым свяжется. Ну и, понятное дело, Мазуров и силовой блок комитета государственного контроля должен быть в курсе, – Вронский устало сел на стул, как будто пять минут назад не бегал по всему кабинету.
Высказанная им информация о ближайшем будущем как будто придавила его каким-т о незримым, но очень тяжелым грузом. А, может, Вронского давили его мысли, которые возникали в его голове параллельно вытаскиванию из нее все новых и новых сведений о грядущих бедствиях.
– Мда… Ты, наверное, прав, Сергей свет Алексеевич, «Россию» будем спасать… Черт, символично прозвучало. А какая информация по Андропову? – Леонов подошел к своему столу и снова черканул что-то в своем ежедневнике.
Вронский внезапно снова оживился.
– Ты, Николай Сергеевич, присядь, а то сейчас упадешь. У вас в КГБ, как оказалось, столько шпионов и агентов иностранных спецслужб, что не исключено, что наш разговор скоро ляжет на стол главы ЦРУ, – Вронский хихикнул.