Подозреваются в любви

А потом глубокой ночью явились верзилы с пистолетами наперевес. Зря он не собрал чемодан сразу же после их ухода и не драпанул в родной город. Дождался Никиту. И страх уже стал неуправляем. Кирилл все представлял, что сотворят с ним люди Комолова, как только узнают точно, что его встреча с Дашкой была неслучайной. Единственным выходом виделся глоток цианистого калия. Но Кириллу повезло — незваного гостя отвлек телефонный звонок, и хозяин квартиры, насмерть перепуганный, поспешил воспользоваться минутной передышкой на все сто.

И что теперь?

Кирилл, судорожно сцепив пальцы на руле, тоскливо прикидывал, рассказать Дашке всю правду или ограничиться только кусочком пирога. Знать бы, как она отреагирует…

Никита между тем подъехал к кафе, ни на минуту не переставая набирать мобильный Комолова. Тот не отвечал ни в какую.

Соловьев не знал, что думать об этом, он уже голову всю сломал, надорвался просто. И разрывался на части. Как только ему пришло на ум заподозрить Комолова?! Каким нужно быть идиотом?! Или, наоборот, шибко умным. Но ведь не складывалось, никак не складывалось, вся эта версия шита белыми нитками, что называется. Даже если сбросить со счетов отчаяние в глазах Андрея. Допустим, что он — великий актер. Допустим, сам Никита — легковерный зритель. И кретин, каких свет не видывал! Тогда какого черта этот лицедей приперся к «зрителю», между прочим числящемуся в лучших сыщиках столицы?! Зачем надо было втягивать в эти семейные тайны постороннего человека? Пусть друга, ладно, но это не меняет сути. Комолов вполне мог обойтись без массовки. Нет, Никита не видел в этом смысла. И потом, зачем вообще надо было разыгрывать расследование? Для Дашки хватило бы видимости, она же не участвовала в поисках и допросах, не видела душераздирающих сцен с конкурентами мужа. Так соврал бы, всего-то и делов — создать иллюзию активности.

Не получалось картинки.

Никита снова упускал что-то важное, самое главное.

Или вообще ни хрена не видел! Втемяшилась в башку гениальная догадка, аж виски ломит, так крепко втемяшилась! Может, стыд мешает додумать ее до конца. Совестно за собственные мысли, и отбросить их невозможно. Теперь придется разматывать весь клубок, ничего не попишешь.

— Я так боюсь летать, — доверительно сообщила соседка, пухлая дамочка лет пятидесяти, из тех, кто, разыгрывая вечную молодость, говорит писклявым голосом и складывает губки бантиком.

— А вы? Вы не боитесь?

Андрей не счел нужным отвечать.

— Вам плохо, да? Тошнит, да? — забеспокоилась она.

— Ага, от вас, — пробормотал он вполголоса.

— Что? Нате леденец, пососете, и все пройдет. Вы, наверное, тоже впервые летите, да? И я первый раз…

И в последний, вынес приговор Комолов, лелея в душе план убийства. Если эта тетка сейчас же не заткнется, он возьмет на себя смертный грех.

Степка останется сиротой. А Дашка вдовой. Потому что Комолову дадут пожизненный срок за особо издевательский способ преступления.

Он сбросит тетку с самолета, а перед этим еще и удушит. Раза три. Маразм крепчал, был бы диагноз специалиста.

Блин, эта дура сбила его с какой-то интересной мысли. Все придется начинать сначала. Никита говорил, что…

— А у меня подруга есть, так та летает каждый месяц. У нее командировки часто. Так она и говорит мужу, что…

…Кирилл, возможно, связан с Зацепиным…

— …но это вряд ли, она его любит, в принципе, по большому-то счету…

…все это херня…

— …так мы втроем дружим, но Людка постоянно ревнует и Клавке, и мне завидует, у нас же все-таки мужья есть, у Клавки к тому же командировки заграничные, куча знакомств, а я вот тоже летала к друзьям. А у Людки так вообще никого, кроме нас.

…Кроме нас, говоришь? Ни фига! Кроме Клавки, подумал Андрей, и решительно повернулся к соседке.

— А вы что же не кушаете? — ласковым голосом поинтересовался он. — Мясо очень приличное, вы попробуйте.

Если она немедленно не займет рот отбивной, случится страшное!

Тетка протянула руку к пластмассовой вилке, но вдруг вспомнила о чем-то важном и склонилась к Андрею.

— А Людка даже готовить толком не умеет. И ходит за наш счет по ресторанам, сама никогда не платит. Никогда! Разве это подруга?!

Эх, где мой черный пистолет, яростно промелькнуло в голове Комолова. Промелькнуло и унеслось бесследно, смытое лавиной других мыслей. Подруга! Конечно, подруга! Никакие не любовники! Мужики на то и мужики, даже если они — распоследние суслики! — будут решать дело по-мужски. Зарежут. Побьют. Наймут киллера. Украдут в конце концов. Но не ребенка, а деньги, например, как это сделал Мишка.

Разве это друг?!

Разве это подруга?!

Особой дружбы между ними никогда и не было. Андрей не замечал, во всяком случае. Дашка ни разу сама не позвонила Фиме, не приглашала ее никуда и мало интересовалась ее жизнью. Трудно было судить, обижало это поэтессу или нет. А если обижало, то до какой степени.

И все же. И все же. Фима всегда оказывалась неподалеку, когда случалась беда. В случайно брошенной фразе выяснилось, что именно она рассказала Дашке об измене Андрея. Фима была знакома с Кириллом, об этом доложил начальник охраны после приснопамятного посещения «суслика». Доложил, неодобрительно качая головой, как бы призывая оградить Дашку от таких подруг. Хм… Подруга разве? Андрей не раз слышал, как Фима уговаривала Дашу бросить его и стать свободной, счастливой женщиной, как она сама. Да еще в общаге, сто лет назад, эта стерва каждый раз умудрялась испортить ему настроение, призывая к агрессивному феминизму свою юную приятельницу.

Осколки воспоминаний впивались в сознание больно, с надрывом. Но идеально подходили по краям, складываясь в единую картину. Он не подгонял их, само вышло.

— …так вот, а я ей говорю, ты своего мужа заведи и им командуй!

Молодец, правильно! Спасибо тебе, тетенька!

Фима была без мужа и всем своим видом демонстрировала, что это ее не колышет. Андрей зло усмехнулся, вспоминая об этом. Как любой мужчина, он был уверен, что каждой женщине «уж замуж невтерпеж!».

Это она.

Она ненавидела Дашку и ее семейное гнездышко. Она завидовала замужеству, богатству, детскому визгу в гостиной.

И он прищучит эту лицемерную тварь!

— Что будете пить? — вежливо осведомилась стюардесса.

И чуть отшатнулась, напоровшись на пронзительный взгляд Андрея. Он словно решал, убить ее сейчас или подождать немного.

— Водка есть?

— Нет.

— Ну и не надо. Я пошутил.

Он взял бутылку минералки. В горле першило, очень хотелось курить. До посадки оставалось полчаса. Болтовня соседки становилась привычной.

Во Внуково взять такси не проблема, и вскоре Андрей уже был на пути к столице. Телефон Никиты по-прежнему не отвечал, а домой Комолов звонить опасался — Дашка легко могла подслушать разговор по параллельной трубке. Тогда он набрал номер своего офиса, почти забытый за эти дни. Остальные телефоны остались в записной книжке мобильного, который был безжалостно кинут в кусты.

Жизнь неслась вверх тормашками!

— Андрей Борисыч! Здрасьте! Тут такое творится! А как там в Швейцарии? Вы когда будете? Наши все соскучились, ужас. Слава… То есть Вячеслав Сергеевич… Он не разрешает вам звонить, а тут такое!

Комолов едва не подпрыгнул от неожиданности. Неужели ребята успели сменить секретаршу? Этот бешеный, щенячий восторг не мог принадлежать его чопорной Леночке.

Она назвала его Борисычем! Она сказала, что все соскучились!

Определенно, что-то в этом мире не так, думал колобок, доедая лису. Что за чушь лезет в голову?

— Лена, а что случилось? — поинтересовался он, хотя спросить хотел о другом.

— Галина Васильна родила! Двойняшек! А ей-то самой уж под сорок!

Нет, это точно не Лена. Или он не туда попал?

— Все ребята уже у нее были, а я не могу от телефонов на пять минут отойти! — пожаловалась, впрочем совсем риторически, Лена.